НЕПРЕОДОЛИМОЕ ПРЕПЯТСТВИЕ НА ПУТИ К РАЗВИТИЮ ГОСУДАРСТВА

Самая болезненная констатация завершающегося 2021 года заключается в том, что инертность, приспособленчество, неопределенное ожидание, недопустимое молчание, толерантность и терпение приобретают черты своеобразного национального облика. Есть зияющий пробел в словесном пространстве, который своей четкой гражданской позицией должны были заполнить элиты, однако они бесстыдно молчат.

ПОКА ЕДИНСТВЕННЫМ ДЕЕСПОСОБНЫМ ИНСТИТУТОМ, хоть и получившим множество ударов с тыла, является армия, особенно военнослужащие постовой службы, которые в невыразимо тяжелых физических и психологических условиях осуществляют боевое дежурство на полностью переформированной передовой.

Если общество живет своей повседневной жизнью, то армия еще долгое время не сможет преодолеть клеймо 9 ноября, тем более, что за послевоенный год ничего не было сделано для преодоления последствий поражения. Тем не менее, прошедшие на наших глазах через адское испытание, с ужасающими человеческими и моральными потерями, расшатанные, парализованные Вооруженные силы с трудом, но все же выполняют свои функции. Однако в планах политической власти нет места боеспособной, мобильной и умной армии, в контексте эпохи мира" она видит лишь символическую роль армии.

Кажется, что с 1991 года, даже в самые тяжелые дни первой войны или после теракта 27 октября, в деле развития или хотя бы сохранения государства не было столь непреодолимых препятствий и столь мало надежды. Вынужденные кадровые перестановки Никола Пашиняна напоминают потуги по спасению утопающего. Складывается впечатление, что он вообще не владеет внутренней ситуацией, или ему докладывают какие-то альтернативные данные, не имеющие связи с реальностью. Поиск виновных и их наказание, панические выплески и приступы истерии не могут бесконечно спасать ситуацию - рано или поздно он должен отступить.

Своими самооправданиями на итоговой пресс-конференции в Фейсбуке, Пашинян поставил себя в еще более нелепое положение. На протяжении целого года ему не хватает смелости признаться: "Да, если бы я сразу ушел, всем было бы легче, тогда как после поражения прошло более года, а мы ни в одном вопросе не добились прогресса, кроме удовлетворения прихотей врага". Он мог бы и признать, что вместо него любой другой переговорщик настаивал бы на возвращении всех пленных на родину и только после решения этого вопроса согласился бы на бескровную сдачу территорий врагу.

Спустя год, пожалуй, была необходимость также объяснить, почему в ходе войны мы так и не нанесли сокрушительных точечных ударов по важнейшим инфраструктурам врага, например, нефтепроводам, были ли тому причиной тому осторожность в контексте возможной реакции мирового сообщества или собственные внутренние страхи?

Ни один "острый" вопрос в Фейсбуке, ни одно парламентское выступление и даже виртуальный фон "сюникских приветствий" погоды не изменят, пока достаточное количество сознательных и организованных граждан не поднимут действенного голоса протеста. Речь идет не об оппозиционных митингах последних месяцев с участием нескольких тысячах партийных активистов, а о десятках тысяч наших соотечественников, по сей день воздерживающихся от конкретных шагов по разным причинам - начиная от оговорок в отношении политической оппозиции до страха потерять рабочие места. Между тем, если оппозиции удастся преодолеть спираль сомнений, страхов и нерешительности интеллектуальной прослойки общества, ситуацию можно действительно переломить и на улице, и во власти.