КОГО БОЛЬШЕ ВСЕГО БОИТСЯ ПАШИНЯН?

Только в декабре Никол Пашинян успел встретиться с Ильхамом Алиевым ни больше ни меньше три раза. Например, по итогам встречи в Сочи он утверждал, что народ Армении дал ему мандат на открытие «эпохи мира». С уверенностью можно утверждать, что на момент этого заявления Пашинян уже не имел былой легитимности, война обнулила ее, а внеочередные выборы 2021 года никак нельзя считать позицией большинства избирателей. Никол и сам, пожалуй, чувствует, что у него более нет внутреннего тыла или народной поддержки, и такими дежурными заявлениями пытается всего лишь держать себя в спортивной форме популиста.

ИЗ ЧЕГО НЕПОСРЕДСТВЕННО СЛЕДУЕТ, что он не может вести переговоры со своим азербайджанским коллегой, максимум – вымаливать у Москвы милость. В этом мире Пашинян больше всего боится, вероятно, именно Алиева, а не Путина или Эрдогана, поскольку именно с Алиевым он плел свою теневую дипломатию в довоенный период. И когда попытался нарушить дипломатические правила, намекая, что якобы может опубликовать компромат на Алиева, напрямую обратившись к населению Азербайджана, результат не заставил себя ждать: через два дня началась 44-дневная война.

У крайне уязвимого Никола Пашиняна отберут все, что возможно, и не только в вопросе Арцаха. Россия уже получила все, что ей необходимо: военный контингент в Арцахе, опорные позиции в Сюнике, расширение политического влияния, углубление гуманитарных связей. Несомненно, российский миротворческий контингент делает и будет делать максимум для того, чтобы армяне Арцаха жили там и не эмигрировали, особенно когда вопрос статуса  остается весьма неопределенным. Как бы Пашинян ни обессмысливал фактор российского присутствия, на словах полностью отдавая Арцах врагу, миротворческий контингент – основная, если не единственная гарантия безопасности местных армян.

Как в 2018 году Пашинян начал переговорный процесс с собственной нулевой точки, стараясь отмежеваться от ненавистных ему «бывших», так и сегодня он пишет альтернативную, точнее, враждебную историю Арцаха, стирая армянское и раздувая азербайджанское. О чем он вел переговоры с Алиевым до войны, в дни 44-дневной войны и после этого – по сей день, какой была цена возможной договоренности? Понятно, что если Алиев вдруг заговорит, то одним, даже невольным намеком может спровоцировать смену власти в Армении, после чего снова вынужден будет иметь дело со столь нежелательными для себя «реваншистами». В алиевских мечтах переговорщиком от Армении является исключительно Пашинян.

Если в течение десятилетий Баку рассматривал войну в качестве альтернативы мирному урегулированию, то для нас альтернативой была возможность избежать войны, сдерживать или пресечь ее. Однако Пашинян сам, еще до начала боевых действий, стал всерьез рассматривать войну как реальную альтернативу, тогда как должен был знать, что мы к ней не готовы и в случае начала войны при его правлении у нас нет шансов победить. А враг, естественно, был прекрасно осведомлен о том, насколько мы готовы к крупномасштабным боевым действиям.

В конце концов, после множества половинчатых разъяснений все еще остается без ответа ряд взаимодополняющих вопросов. Почему наша дипломатия не сделала все возможное, чтобы избежать войны? Если война в любом случае была неизбежна, почему армянское государство и армия были столь не готовы к ней? Наконец, если начальник Генштаба Вооруженных Сил, по свидетельству ряда членов Совбеза, на четвертый день войны настаивал, что мы больше не можем противостоять врагу и наши дела плохи, почему война не была остановлена любой ценой, чтобы избежать жертв?

«Висящие в воздухе слухи» подсказывают, что кроме самого Никола Пашиняна, ответы на эти вопросы отлично знает также и Ильхам Алиев.