К ГЛУБИНАМ ТВОРЧЕСТВА

Известно: в темные ночи звезды светят ярче. И в наши дни происходят события, которые дарят людям ни с чем не сравнимую радость общения с искусством, заставляя их видеть мир иными глазами.

Вот и завершающаяся музыкальная осень подарила нам еще одну неординарную встречу с прославленными российскими артистами – музыкантом- мыслителем, незаурядным пианистом, дирижером и композитором Михаилом Плетневым и одним из известных дирижеров современности, народным артистом СССР Владимиром Федосеевым, который в этом году отметил свое 90-летие.

Организаторы концерта – руководство Национального филармонического оркестра под управлением Э. Топчяна и Министерство НОКС Армении при поддержке Primavera Foundation, – посвятили его 90-летию Владимира Федосеева. В программе – Первый фортепианный концерт и Пятая симфония П.И.Чайковского.

КОНЦЕРТ БЫЛ ОВЕЯН ОСОБЫМ ПРАЗДНИЧНЫМ НАСТРОЕНИЕМ. Такие музыкальные праздники, глубинная суть которых – обретение света и покоя, гармония и красота, нужны каждому из нас. Особенно сегодня, когда размываются границы между искусством и неискусством и когда каждый чувствует себя незащищенным.

 Переполненный Большой зал филармонии, казалось, вместил в себя чуть ли не весь город – взволнованные лица, преисполненные сознания торжественности и уникальности момента. За дирижерским пультом оркестра – маэстро Федосеев. Солист – Михаил Плетнев. Вряд ли надо объяснять столь накаленную атмосферу зала. Михаил Плетнев, аккумулировавший в своем творчестве сложнейшие поиски исполнительского искусства, самый яркий музыкант современности, кумир миллионов слушателей во многих странах мира. Владимир Федосеев - любимый публикой дирижер, чье имя связано со многими оркестрами мира. Для этих артистов открыты все сцены мира, их фантастический гастрольный марафон охватывает чуть ли не всю планету.

Смысл артистического подвига Плетнева – спасти мир от духовной деградации, вполне сопоставимой с физическим небытием. Лишенный каких-либо атрибутов власти, он безраздельно властвует над своими слушателями, как мало кто иной. Неслыханный успех Михаила Плетнева у любой аудитории коренится в доверии к лучшим сторонам человеческой души. Как музыканту ему свойственны глубокий самоанализ, искания, диалог с самим собой, не имеющее себе равных сплетение магнетизма и аристократичности стиля.

Дарование его с трудом поддается определению. Редкий и ценный случай. Музыкант как бы находится во власти того стиля, с которым соприкоснулся. Им руководит сама музыка. Чутко услышанная, пропущенная через богатый духовный мир и бережно "оживленная" она предстает в его игре как неповторимый синтез подлинности и новизны. Каждый его концерт, в том числе и Первый фортепианный концерт Чайковского – это новый шаг к абсолюту. На этом пути нет места для компромисса - ни в реализации творческого замысла, ни в нравственной позиции. Поэтому для тех, кто хотел бы постичь загадку Плетнева, его тайну, самый верный путь – слушать музыку, исполняемую им.

Пленительной красоты звук и совершенное владение фортепианной кантиленой, унаследованные им от собственной природы и своих учителей - Якова Флиера и Льва Власенко, позволяют артисту воплощать и глубокие драматические коллизии, и поэтический мир лирики.

Любимый композитор - Чайковский, но он бесподобно играет Гайдна, Бетховена, Баха, Моцарта, Брамса, Шостаковича, Прокофьева, Римского-Корсакова и многих других. Его искусство - это результат высокого напряжения мысли и концентрации эмоций, отсюда его покоряющая убедительность, целеустремленность. Безупречно точное мастерство придает его игре скульптурную завершенность как в целом, так и в деталях.

ПЛЕТНЕВ ЯВЛЯЕТСЯ ТАКЖЕ АВТОРОМ РЯДА КАМЕРНО-ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ. Среди его сочинений - Фортепианный квинтет, Каприччио для фортепиано, Триптих для симфонического оркестра, Концерт для альта с органом, Квинтет для фортепиано, скрипки, альта и виолончели... Известность завоевали выполненные Плетневым фортепианные транскрипции фрагментов трех балетов Чайковского.

Есть что-то невероятное в той пронзительной, гипнотической силе, которая свойственна игре пианиста и которая, по-видимому, присуща ему как человеку. Когда его слушаешь, вся суета жизни куда-то уходит. У Плетнева можно понять, что за измерение такое в музыке - глубина. В его исполнении ощутима могучая творческая индивидуальность их создателя, строгая величавость, классическая уравновешенность, глубина и мощь философского, интеллектуального начала, свойственная всему творчеству музыкального гиганта. Помимо всего, исполнение отличается целеустремленностью, непосредственностью, которые подкупают сами по себе, безупречно точным, выразительным изложением авторского замысла. Это певучая, выразительная игра - нечто противоположное тому, что сегодня понимают под выражением "играть с чувством". Она не имеет ничего общего с льющейся через край слащавой сентиментальностью, замиранием, цель которого продемонстрировать глубину переживаний. У Плетнева свой способ правильно выявить мелодию, ее выразительность, причем выразительность, контролируемую духом.

Во втором отделении в исполнении Национального филармонического оркестра, которым в этот вечер дирижировал юбиляр, маэстро Федосеев, прозвучала Пятая симфония Чайковского.

Судьба наследия Чайковского в исполнительской культуре уникальна: нет другого композитора, обращение к которому было бы столь же устойчиво. Чайковский у Федосеева выходит из круга привычного, и речь не о каком-то особом градусе напряжения, и не о некоей сверхоригинальности художественного замысла. Ведь он подчеркнуто сдержан, даже - как принято в таких случаях говорить - академичен. По признанию самого маэстро, партитура Чайковского требует особо тщательного следования указаниям автора, потому что степень эмоционального высказывания настолько велика, что стремление некоторых дирижеров во что бы то ни стало подчеркнуть, усилить эффект, приводит к ошибочному толкованию Чайковского.

В интерпретации оркестра Пятая симфония берет за живое, откликается в слушательском сознании ощущением красоты и искренности. Как объяснить этот артистический феномен? Главное в этом процессе – синтез внутренней напряженной экспрессии и объективно необходимой меры. Вот где раскрывается природа Федосеевской артистической сдержанности, охраняющей музыку от каких бы то ни было эмоциональных случайностей. Сверхзадача - не помешать красоте мира композитора и устремиться в его надвременные высоты.

Слушатели получили наслаждение от музыки, высочайшего профессионализма дирижера и оркестра, гармонически соединивших в себе исполнительскую культуру, интеллект и чувства. Трактовка обжигала страстностью высказывания. И дело даже не в одном внутреннем темпераменте, с каким дирижер вел оркестр, не в отношении оркестрантов к музыке, какое бывает разве что на самых волнующих премьерах. Развивая и углубляя авторскую концепцию симфонии, дирижер подчеркнул ее высочайший этический пафос.

С какой любовью, гордостью и вниманием исполняется музыка Чайковского, прославляя собственную страну и ее искусство! Это ли не высокий пример для любого оркестра! Скрытая магия этой музыки велика и по возвращении ощущаешь контуры целого, начинаешь осознавать и принимать законы, по которым выстроена эта партитура.

Публика была сама не своя. Она неистовствовала. А он, маэстро, выходил, кланялся, потом уходил, а аплодисменты не смолкали.