ЛЕДИ ИЗ ДИЛИЖАНСА, или РЕПОРТАЖ ИЗ КАРАБАХСКОГО СЕЛА С КОММЕНТАРИЯМИ

Тагавард – село в Нагорном Карабахе. Если географически более точно, то село, расположенное в Мартунинском районе Нагорно-Карабахской Республики. Или Республики Арцах. Это одно и то же. Чтобы попасть туда из Степанакерта – столицы Арцаха, надо по дороге в райцентр Гадрут сначала заехать в поселок Кармир Шука (Красный Базар), и, не доезжая до его окраины, через десяток метров после дорожного знака с наименованием этого же населенного пункта, сразу же резко свернуть направо, и по проселочной дороге, довольно обустроенной и годной не только для внедорожника, минут через десять-пятнадцать оказаться у первых домов села.

СЕГОДНЯ СЕЛО ТАГАВАРД РАЗДЕЛЕНО. ОДНА ЧАСТЬ – ВЕРХНЯЯ, находится под контролем азербайджанцев. Более точно: вооруженных подразделений азербайджанской армии; другая – Нижняя, все еще у армян. Более точно: местных жителей, которые и в войну не покинули своих домов. В отличие от «верхних», вынужденных это сделать под страхом смерти.

 Карина, жена моего степанакертского друга, у которого я останавливаюсь по приезде в Арцах, в разговорах с ними по телефону сообщает мне, что каждый божий день по армянской части стреляют. Карина сама из Тагаварда. Там родилась, там закончила школу. Потом – уже в Степанакерте – медицинский техникум. Который уже год работает в городской поликлинике. «Однажды, - сказала она, - пробили крышу моего сельского дома». Кажется, не сильно. Шальной стрельбой из автомата. Однако неприятно. Чего уж тут может быть приятного? «Страшно», - говорит Карина. Не за себя боится, за родную мать и родных братьев с семьями – они в селе остались. «Не хотят оставлять дом», – сказала Карина. Понятно: дом – это семейный очаг. Центр жизни.

С сентября 2020 года этот самый центр жизни сместился географически. Не только для «верхних» тагавардцев. Для многих арцахцев. Очень многих. Гадрутцев, в частности. Теперь райцентр Гадрут и все села Гадрутского района – под контролем азербайджанцев. Опять же: воинских подразделений. Это – де-факто. И де-юре тоже, если посмотреть на новую карту Арцаха, время от времени всплывающую на том или ином window интернет-пространства после проигранной Арменией Азербайджану войны и подписания не особенно внятного трехстороннего якобы документа о перемирии. Хотя давно известно: любое перемирие чревато новой войной.

То, что еще одна «новая» война будет – мало кто в Степанакерте сомневается. Там не внемлют словам азербайджанского президента к месту или не к месту заявляющего о том, что жизнь карабахцев всецело «внутреннее дело» самого Азербайджана. «Армяне, проживающие в Карабахе, - заявил Алиев, - являются «нашими гражданами», и то, как мы будем налаживать их жизнь, мы не будем обсуждать ни с каким международным центром». Людей, которые могут согласиться с подобными речами, не только в Степанакерте, во всем Арцахе сыскать невозможно. Таких людей там попросту нет. Безо всяких там, кажется. «Кажется» - это для Еревана, где с подачи персональных «туркофилов» Арцах все больше и больше становится – увы, теперь уже ощутимо для многих – той самой «леди из дилижанса», от которой не грех и избавиться, поскольку (вспоминая приснопамятные времена) «Серго-джан» будет жить лучше. Понятно, что вместе с Арцахом, как таковым в плане государственного образования, в Ереване под категорию этой самой «леди» попадают и арцахцы, которые так, то есть «по-еревански», не думают, а думают в полном соответствии с доктринальной установкой собственного истеблишмента, выраженной заявлениями министра иностранных дел Арцаха Давида Бабаяна о том, что Арцах ни при каких обстоятельствах не будет находиться под административным управлением Азербайджана. В любой – мыслимой, или, тем более, немыслимой - форме.

КОГДА ЭТИ ЗАВЕТНЫЕ СЛОВА ОБРЕТУТ ДЕЙСТВЕННЫЙ РЕЗУЛЬТАТ, то есть когда Декларация об образовании Нагорно-Карабахской Республики, провозглашенная в сентябре 1991 года, станет реальным воплощением своей сути, как каденции международного права – сказать сегодня трудно. Если откровенно, то и невозможно. Слишком сильны тектонические сбросы в мировой геополитике, с которыми, хочешь-не хочешь, не считаться не получится. Один из таких сбросов в региональном масштабе – это до сих пор обсуждаемый в политических кругах так называемый «зангезурский коридор», объявленный Ильхамом Алиевым в качестве геополитического фронта в осуществление уже и не скрываемого ни Баку, ни Анкарой наглого шантажа пантюркистского толка.

 Чтобы понять, что означает этот самый пантюркистский толк в нашем армянском раскладе геополитических интересов региональных держав, еще раз обратимся к словам Давида Бабаяна, уже не раз отмечающего ту непреложную истину, которая высвечивает жизненно важное геостратегическое значение Арцаха для Армении. Также и для России, равно, как и Ирана. И хотя это уже тема другого, более широкого в плане политического восприятия происходящих в регионе событий разговора, но указать вкратце на некоторые атрибуты этой сложной темы, право же, не помешает.

Прежде всего, следует отметить, учитывая, в частности, весьма динамичное развитие ситуации в южно-кавказском регионе, давно известную и веками апробированную реальность, что регион этот во все времена являлся важной с геополитической точки зрения территорией, на которой схлестывались, порой яростно, интересы как региональных, так и глобальных геополитических игроков. Реальность эта проявляется и сегодня: вновь пересекаются, переплетаются и сталкиваются интересы многих держав – региональных и мировых. Так что, как утверждает Давид Бабаян, интерес к Южному Каваказу (или Закавказью, что одно и то же) всегда будет одним из первоочередных в мировой геополитике. Во всяком случае, на ближайшее в обозримой перспективе время.

Понятно, что для Турции, к примеру, Закавказье является весьма подходящим плацдармом для реализации своих экспансионистских проектов пантюркистского характера. И каким бы иллюзорным в представлении некоторых, и даже многих политических аналитиков, в частности, российских, не казался бы этот экспансионистский посыл Турции чуть ли не всему миру о создании Великого Туранского государства; и как бы пропаганда пантюркизма не сочетала бы в себе, как пишет в своей книге «Пантюркизм. Идеология, история, политика» известный российский тюрколог Виктор Надеин-Раевский, «отсутствие реализма, как во внешнеполитических амбициях, ставящих целью достижение практически невыполнимых имперских идеалов, так и в отношении внутриполитической обстановки» в самой Турции, сбрасывать со счетов этот самый, как бы то ни было, тревожный посыл в раскладе армянских национальных интересов, главной сущностью которых является не что иное, как самая, что ни на есть, государственная суверенность, предполагающая, прежде всего, ее безопасность, было бы неразумно. С этим тезисом, пожалуй, не согласятся наши отечественные туркофилы, в идеологии которых доминируют интересы далеко не общегуманитарного характера, а сугубо прагматического, сопряженного, или, можно даже сказать, наглухо сцепленного с мышлением лавочников, для которых, как известно, родиной является собственный карман, а патриотизм, как последнее их прибежище, служит достаточно эффективным приемом для того, чтобы что-нибудь, да как-нибудь продать. Но не будем о них – их имена ненавистны для слуха здравомыслящих армян, обеспокоенных уже даже не скрываемыми потугами новоявленных туркофилов армянского розлива, избравших в качестве аргумента своей якобы правоты турецкой ориентации русофобию, как регулирующий сервер внутриполитической жизни.

УПОМЯНУВ ТУТ О РУСОФОБИИ В АРМЕНИИ, СЛЕДУЕТ, ВИДИМО, хотя бы вкратце сказать и об истинных причинах ее. Истинных, то есть объективных. А не тех, которыми пользуется азербайджанская пропаганда устами коротченков, марковых и иже с ними. Равно, как и чуть ли не серийных интервью в армянском медийном пространстве от господ григорянов, сафарянов, бабаджанянов, чибухчянов и, опять же, иже с ними. Русофобия в Армении – сегодня явление довольно серьезное, чтобы вот так, с легкостью можно было бы приписать ее отдельным персонажам истеблишмента – российского или армянского.

Русофобия, как утверждается на одном из телеграмм-каналов с весьма характерным названием «Русско-армянский экспресс», «появляется не из за высказываний и обвинений армянских политиков или их речей». Не они являются основным источником. А, к примеру, российский посол в Азербайджане, «который посещает Шуши», в то время, как Франция и США своим посланникам этого делать не позволяют, хотя и состоят вместе с Россией в Минской группе ОБСЕ, не являясь при этом стратегическими союзниками Армении.

Источником русофобии служат и те российские депутаты и сенаторы Госдумы РФ, которых приглашают в Баку, затем и в Арцах, чтобы именно там они делали антиармянские заявления. И те ключевые российские СМИ, которые время от времени выставляют даже не нейтральные, а заказные статьи с антиармянскими нарративами. Также и те «говорящие головы Баку» на ведущих каналах российского ТВ, которым мало кто из телеведущих затыкает рот, когда они делают антиармянские заявления и призывают прогнать армян Арцаха с их исторических земель.

Далее в телеграмм-канале отмечается:

Русофобия появляется, когда миротворческие силы по приказу своего руководства не выполняют свои обязательства в зоне РМК в Арцахе и позволяют ВС Азербайджана угрожать армянскому населению, унижая их достоинство. При этом, по отношению к армянской стороне миротворцы действуют строго в рамках трехстороннего соглашения.

Русофобия появляется, когда пресс-секретарь МИД РФ пьет чай в Баку с женщиной, которая призывала бомбить армян в церквах, и делает малозначащие заявления, типа: «Россия продолжает предпринимать серьезные усилия для оздоровления обстановки в регионе и нормализации отношений между Баку и Ереваном». Кто бы сомневался, если даже чудовищный расстрел армянских пленных азербайджанскими военными та же Мария Захарова, которая призывая Баку и Ереван «проверить видеозапись с расстрелами», по сути своей интерпретации этого зверства вносит в тему нотки сомнения, и даже хуже: неприкрытый намек на якобы аналогичные действия с армянской стороны. Вот уж поистине: «И снова прав пирующий палач, А жертвы... преданы злословью!»

 Предаются они и тогда, когда мировые центры силы высказываются с осуждением в отношении вторжения Азербайджана уже на суверенную территорию Армении, а стратегический союзник хлопает глазами и призывает обе стороны… отойти на свои позиции, словно бы не зная, что произошло на самом деле.

ИЗДАНИЕ «РУССКО-АРМЯНСКИЙ ЭКСПРЕСС» ПИШЕТ, ЧТО И ДАЛЕЕ МОГ БЫ перечислять источники русофобии, но «это бесполезно, если Государство (российское) не может понять, как оно за два года потеряло в дружественной христианской стране рейтинг в 80 процентов, практически сделав его нулевым». И кстати: «рейтинг доверия в 80 процентов был не до осени 2020 года, а после».

Конечно же, неоднозначное восприятие сложившихся в армянском обществе настроений, как в отношении туркофильства, так и русофобии, это, в конечном счете, повод для схоластических споров армянских политиков, не исключено даже, что честно обеспокоенных судьбой страны, а значит, так же честно, выбирающих, прежде всего для себя, тот или иной довод в качестве истины. Но еще со времен Аристотеля известно, что истина-то конкретна. А поскольку она конкретна, то и послужить она может в споре лучше всяких, даже логически обоснованных, доводов.

Сегодня такой истиной служит сам Арцах. И война в Арцахе. Перманентно продолжающаяся. Чего следовало ожидать еще с Бишкекского протокола и соответствующего ему Соглашения о режиме прекращения огня, якобы бессрочного и якобы по умолчанию. Хотя чисто формально оно действительно было принято по умолчанию бессрочно.

Долгое время худо-бедно, однако вполне стабильно, удавалось удерживать на плаву азербайджано-карабахского конфликта статус-кво если не миролюбивого, однако относительно бескровного состояния по линии границы между НКР и Азербайджанской Республикой. Более того, в период правления Роберта Кочаряна в Армении, а Аркадия Гукасяна в Арцахе, невзирая на геополитическое лицемерие и фарисейство мировых игроков «Великой шахматной доски», удалось построить в Арцахе самостоятельно мыслящее и суверенное государство, которое, определяя на протяжении почти тридцати лет свое истинное положение в мире, так или иначе заставляло этот самый мир уважать те морально-нравственные принципы политического бытия, которые и предопределили провозглашение такого государства. В переговорном процессе медленно, но верно стали происходить позитивные для молодой республики сдвиги. Институциональные действия карабахских властей стали восприниматься мировым сообществом с должным пониманием и восприятием их, как естественных процессов государственного строительства на демократических цивилизационных принципах. Дипломатический процесс не оставался никогда вне поля зрения властей НКР. Более того, у НКР в этом смысле было даже больше преимущества, чем у РА, с которой Азербайджан вел переговоры. Ведь за НКР оставалось последнее слово в принятии окончательного решения этой политической проблемы. Дело дошло до того, что сам Гейдар Алиев, восковая фигура которого выставлена сегодня в салоне мадам Тюссо, под конец жизни вынужденно признался, что для них «Карабах потерян», а Алиев-младший едва отбивался, особенно после Апрельской войны 2916 года, от почти что императивных требований кураторов процесса урегулирования признать Карабах и, наконец, успокоиться.

Но что-то пошло не так.

ЧТО ЖЕ ПОМЕШАЛО И ДАЛЕЕ ЗАСТАВЛЯТЬ ПОЛИТИЧЕСКИЙ МИР СЧИТАТЬСЯ с той моралью, без которой, хочешь-не хочешь, политика, как бы она не старалась, однако же, обойтись не может? Что пошатнуло тот нравственный миропорядок, который медленно, но верно настраивался на волну юридического признания Нагорно-Карабахской Республики, познавшей саму себя в течение всех этих неполных тридцати лет уже и в статусе Республики Арцах? Что, в конечном счете, послужило тому, что эта самая Республика Арцах после этих самых нескладных тридцати лет осталась наедине с самой собой? Израненная и, как определил министр Давид Бабаян, в реанимации. Более того: в одиночестве, ибо одними только митинговыми стараниями оппозиционных фракций в армянском парламенте последнего созыва прежняя идея «миацума» уже не может сверкнуть с той же силой, с какой она воспламенила все армянское общество конца восьмидесятых. Сегодня в парламенте Республики Армения, как это ни прискорбно, разные приоритеты в патриотическом восприятии родины. По большому счету – армянского мира.

Не хочется, хотя и легко, все беды нынешнего внутриполитического состояния двух армянских государств - как в Республике Армения, так и в Республике Арцах - равно, как и в Диаспоре, вменять в вину пресловутой «бархатной» революции, ввергшей армянское общество в гипнотический сон бестолковости и популизма. Но, чего греха таить, одно остается бесспорным: именно эта самая «бархатная» революция и этот самый популизм обнажили до мозга костей всю неприглядную сущность армянского постсоветского общества, неразумность и недомыслие которого, если не начисто, то, во всяком случае, достаточно глубоко, похоронили «миацум», как символ триединства, а само общество раскололи на части, непримиримые между собой не только по форме, но и – что досаднее всего – по содержанию. Надо ли говорить о том, что при подобном порядке вещей в «датском государстве» не могло быть и речи о серьезности, чуть ли не основательности в оказании сопротивления возникшим геополитическим вызовам, как объективным экзистенциальным процессам, подверженным историческим закономерностям.

Увы, «бархатная» революция еще более усугубила существующие противоречия в армянском обществе в карабахском вопросе. Оказавшееся в жерновах внешней политики, как молота, и собственной внутриполитической неразумности, если не бестолковости, как наковальни, армянское общество вновь стало склоняться к пресловутой формуле «Серго-джан», в свое время продекларированной первым президентом Левоном Тер-Петросяном в качестве спасательного круга для Армении, как Третьей Республики.

 Масла в огонь прогрессирующей бестолковости не только народной массовки, привыкшей ни за понюшку табака разделять чьи угодно политические взгляды, но уже и армянского истеблишмента, казалось бы, поднаторевшего в острых политических дискуссиях, подлил сам вождь революции, он же премьер-министр страны Никол Пашинян, который в одночасье своими, далекими от реальной политики тезисами собственной ментальности, свел неочевидную для всеобщего восприятия формулу первого президента к животному (от слова живот), или даже, точнее, извозчицкому эгоизму: баба с возу – кобыле легче.

Конечно же, очень большой вопрос: а будет ли кобыле и в самом деле легче? В этом смысле английская версия русской пословицы более соответствует текущей ситуации. Она заключается в том, что если леди не будет в дилижансе, то никто об этом не пожалеет. Аналогия, надеюсь, понятна. Она о том, что сегодня Арцах остался один на один со своими проблемами экзистенциального выживания. Поэтому вовсе не случайно беспокойство той части армянского общества, которая действенно осознает свою ответственность за будущее исторической Родины в аспекте решения судьбы Арцаха. И она созывает митинги, в надежде всколыхнуть остальных своих соотечественников в истинном понимании этого самого аспекта.

ОДНАКО ЛОМАТЬ КОПЬЯ ПО ПОВОДУ МИТИНГОВОЙ ДЕЙСТВЕННОСТИ, СИЛЕ, продуктивности, эффективности, или даже философии в создавшихся после «бархатного» переворота и раскола армянского общества даже не на два, а намного больше частей, как отщепков срубленного дерева, именуемого после февраля 1988 года триединством, уже не приходится. Не продуктивно. Ибо, к великому сожалению, сегодня в Республике Армения переживают как раз таки эти самые, по-своему своеобразные, «овидиевы превращения» в отношении Арцаха, рискуя после проигранной Третьей войны с Азербайджаном и вовсе закрыть навсегда арцахскую тему. Как в свое время случилось это с темой Нахиджевана.

Между тем, положение в Арцахе (а не только в селе Тагавард) такое: как сказала жена моего друга, и жить тошно, и умирать страшно. Умирать, все-таки, не хочется. Точнее, униженным умирать не хочется. А сделать что-то, чтобы перестать быть униженным, не получается. Пока не получается, считают в Степанакерте – преимущественно из числа тех, кто брал однажды Шуши и другие исторические земли. Мой друг и его жена на это очень надеются. Хотя им, конечно же, обидно, что и Шуши, и остальные исторические земли вновь под чужой пятой. И еще моему другу обидно, что от него в свои семьдесят пять лет мало что зависит. Точнее, ничего не зависит. Разве что снова взять в руки карабин, привычной ему со службы в советской армии и где-то, наверное, сохранившийся в арсеналах первой Арцахской войны. Которая была тридцать лет назад. Но то время ушло безвозвратно. А новое – почти что бестолковое. Понять невозможно. Оттого и тошно. Все виноваты – старые, новые. Бывшие, нынешние. Особенно нынешние. Но от этого ничуть не легче.

Конечно же, не легче, если семейное кладбище Карины осталось в Верхней части села Тагавард. Там похозяйничали азербайджанские солдаты. Сравняли с землей все могилы. Разбили надгробия. Карина говорит, что там же – могила ее отца, и она не знает, что теперь с ней. Это не просто удручает. Это гнетет психологически. Всякий раз, когда она об этом думает. А думает она об этом все время.

Как село оказалось разбитым на две части, для Карины загадка. У Карины в селе осталась родня. Многочисленная. Все семейные. С взрослыми детьми. И даже уже с внуками. Для них тоже захват верхней части села азерами - загадка. Село находится далеко от так называемой линии соприкосновения. Бои тоже ведь шли, кажется, не близко. Как там оказались азербайджанские солдаты? Этого они не знают.