ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ И КАМЕРНЫЙ ТЕАТР – ВЕЛИКИЙ ГЕТСБИ

40 с лишним лет назад Ереванский Камерный театр начался спектаклем Ара Ернджакяна "Господа, мир рушится, но еще можно жить и веселиться". Он не только на долгие годы стал визитной карточкой театра, но и, как оказалось, его творческим кредо - при любых условиях дарить радость зрителю.

 ЭПОХА ВЕЛИКОЙ ДЕПРЕССИИ. ОНА СЛУЧИЛАСЬ НЕ ТОЛЬКО В АМЕРИКЕ в конце 20-х - начале 30-х годов прошлого столетия... Но именно музыка, помогавшая выживать в ту эпоху, короткий побег в прошлое, в котором все еще существует красота, стали основой нового спектакля Камерного театра "FE-SHOW".

Итак, театр по традиции опроверг шекспировское "Ничто рождает", в очередной раз доказав, что умеет сделать из "ничто", как говорится, ромашку, а уж из серьезной проблемы - целый букет цветов. Ведь что такое выход из строя системы электропроводки понятно не только театральному человеку.

"В конце года у нас начались проблемы со светом, такие, что возникла абсолютная необходимость обновить все световое оборудование, кабели и прочее. А это означало месяц простоя, - рассказывает директор театра Лусине Ернджакян. - Для нас в принципе сидеть месяц без работы - полная катастрофа, а уж в начале года... Минфин начинает перечисления к середине февраля, и мы сами зарабатываем себе на коммунальные, обеспечиваем определенную часть зарплаты, так что в этой ситуации мы бы не только денег не получили, мы бы еще и замерзли. Альтернативное решение стало для нас жизненной необходимостью. Идеи сделать тур по регионам или арендовать другие залы (особенно посреди зимы), они проблемы никак не решали"...

Тут так на минуточку подумалось... В табели о рангах театральных директоров, созданной устным министерским творчеством, Ернджакян-младшая никогда на лидирующих позициях не значилась. В статусе "великих менеджеров" совсем другие люди, с завидным постоянством получающие миллионы от государства. Директор же Камерного умудряется постоянно пополнять репертуар, осуществлять параллельные креативные программы, реализовывать в театре ремонт и вывозить его на фестивали - и все это за счет заведения. Так что, может стоит искать гениев продюсирования не среди дяденек, а среди молодых хрупких женщин?..

 "В итоге мы решили делать шоу-программу, которая станет приятным вечерним времяпрепровождением. Непременно музыкальную, потому что мы это умеем, у нас хорошо получается и зритель любит это смотреть. В своем же доме адаптировали фойе, вынесли туда всю технику, которая была в рабочем состоянии, и построили небольшую эстраду, вокруг которой поставили столики. Получился формат арт-кафе. Перед началом шоу мы предлагаем публике большой выбор аксессуаров той эпохи. Веера, перчатки, жемчуг, головные уборы. Честно говоря, мы думали, что в этом переодевании будут участвовать пара-тройка молодых, но там начинается форменное столпотворение - все выбирают, примеряют. У нас работает фотограф, который их запечатлевает, и потом зритель может получить эти фотографии. Такой возврат к празднику театра, от которого мы отвыкли - мы же сегодня не сильно одеваемся и прихорашиваемся перед походом на спектакль. А теперь к нам приходят потрясающие дамы, уже в возрасте, которые достали из сундуков свои меха и сделали прическу - для меня это самая большая оценка спектаклю".

ВМЕСТЕ С АКСЕССУАРАМИ ЗРИТЕЛЬ ПОЛУЧАЕТ ПО БОКАЛУ ШАМПАНСКОГО и проходит к столикам, на которых горят свечи, прорезая мерцание едва уловимого театрального освещения. В этой атмосфере декаданса, флера таинственности и красоты начинают актеры Камерного театра свое фееричное "FE-SHOW". Они поют, танцуют и шутят так, как... умеют это делать актеры Камерного. Они делают проходы в зал и вдесятером сияют на маленькой эстраде большой ослепительной во всех смыслах звездой - в отсутствие сценического оформления каждый номер сопровождается сменой костюма. Пайетки, перья и стразы - и семь актерских потов, чтобы успеть переодеться.

"Кабаре" и "Чикаго" Боба Фосса и Джона Кандера - великая музыка великой депрессии. В вечные хиты эпохи пробралась даже Кристина Агильера со своим "Candy Man", но даже если тема современная, музыкальный руководитель Камерного Ваге Григорян аранжировал и стилизовал ее под это кажущееся сегодня таким манким время и изысканную стилистику спектакля.

 Господа, мир рушится, но Камерный театр взял на себя роль Великого Гэтсби и дарит зрителю праздник! Праздник, который с тобой всего на полтора часа, но послевкусье этого "шампанского" останется надолго.

И ведь мир рушился не только вообще - он рушился в театре. Ремонт в большом зале, монтаж нового мини-зала в фойе и репетиция шоу - все здесь и сейчас. Программу собрали за три ночи, параллельно готовясь к гастролям "Гамлета". С них вернулись 2 февраля - 7-го была премьера "FE-SHOW". И в этом безумном-безумном мире вдруг открылось, что Сеник Барсегян, которого было принято считать актером-оркестром, может не только блистательно сыграть Нерона, но проявить режиссерский талант.

"Идея была моя, и мы все вместе начали ее воплощать, а поскольку работы было громадье, каждый делал огромное количество дел, - говорит Лусине Ернджакян. - В процессе стало ясно, что любая удачная мысль благодаря Сенику превращается в яркую сценическую находку. Соответственно, когда все было готово, я поняла, что человек проделал большую режиссерскую работу. Для меня такое горение общим делом намного дороже, чем "поручили - сделал".

 Не дай себе засохнуть! Камерный театр так и поступил, и ответил на вызов новым спектаклем. Только вот, нет добра без худа - электрокризис тем временем успели преодолеть.

 "Изначально мы решили, что этот "запасной аэродром" будет работать всего меяц, пока длится аврал. Но поскольку и зрителю, и нам очень понравился этот формат, сейчас мы ищем пути его продления. Тут есть, конечно, технические проблемы - мы перенесли сюда всю технику. Теперь она возвращается в зал, а таскать ее туда-сюда совершенно нереально. Теперь надо думать, как обеспечить "FE-SHOW" технически", - говорит директор театра.

 Обеспечат, непременно обеспечат. Ведь Камерный театр, как Великий Гэтсби, умеет устроить праздник даже во время Великой Депрессии. Праздник, который не всегда с тобой, но - остается послевкусие.