СИМВОЛ НАШЕГО ДВИЖЕНИЯ

В дни 25-летия Карабахского движения особенно велика потребность вспомнить тех, кто не просто стоял у истоков, не просто влился в национально-освободительную борьбу, а придал ей тот особый нравственный накал и духовность, которыми и была во многом обусловлена конечная победа. В ряду таких личностей одним из первых, безусловно, следует назвать Витю Айвазяна - Национального героя Армении, трагически погибшего 29 августа 1990 года.

Мы попросили поделиться воспоминаниями об этом человеке первого защитника прав человека РА Ларису АЛАВЕРДЯН, которая достаточно близко знала и работала с Айвазяном в первые годы Движения.

- Я ПРИНАДЛЕЖУ К СЧАСТЛИВОМУ ПОКОЛЕНИЮ ТЕХ, КОМУ ДОВЕЛОСЬ участвовать в исторических процессах конца ХХ века. Можно давать разные оценки нашей недавней истории - что удалось и не удалось сделать за прошедшие 25 лет. Но чувство гордости и благодарности судьбе за сопричастность к событиям того времени остается во мне неизменным и непоколебимым.

В неповторимой ауре 1988 года было много уникальных личностей - невозможно забыть первые митинги, буквально светящиеся лица армянской интеллигенции. И когда я вспоминаю одухотворенность митингов 1988 года, то в памяти всплывает в первую очередь образ именно Вити Айвазяна. Причем не после его гибели, а именно в период начала Движения.

Даже внешне он производил необычное впечатление – пронзительно-синие глаза, светлые волосы, гусарские усы. Главным в этом человеке было немыслимое, казалось бы, сочетание преданности идее с абсолютной организованностью. Многие считают, что романтизм свидетельствует о слабости характера, а вот Витя всей своей натурой доказывал обратное: романтизм - это сила. И Карабахское движение, которое в глобальном смысле добилось своей цели - вывести Арцах из состава Азербайджана, - подпитывалось сильным романтизмом и достигло успеха благодаря таким личностям, как Витя Айвазян, Мовсес Горгисян, Самвел Шахмурадян...

Витя был особенно близок нашей семье еще и потому, что работал вместе с моим супругом на ламповом заводе. Начиная с конца февраля 88 года он часто приходил к нам домой, поэтому мне и довелось узнать его лучше. К нему было вполне применимо известное определение -"безумство храбрых", однако его "безумство" облекалось при этом в организованную и интеллигентную форму. Интеллигентность была яркой чертой характера этого человека, о которой также нельзя не упомянуть.

Многие уже забыли о том, что Карабахское движение после первых недель эйфории развивалось затем в достаточно тяжелых условиях. Я имею в виду прежде всего введение комендантского часа в Ереване. В те дни он приходил для обуждения организационных и иных вопросов, и я помню нашу радость уже при звуках приближающегося "запорожца". Скромность - еще одно запомнившееся качество Айвазяна, навсегда оставшегося для меня образцом преданного национальному делу интеллигентного романтика.

ПОСЛЕ ТОГО КАК В ДЕКАБРЕ 88-го БЫЛ АРЕСТОВАН ПЕРВЫЙ СОСТАВ Комитета "Карабах", а в 89-м начались аресты второго эшелона, Витя продолжал делать общее дело - без лишних слов, без неуместного пафоса. Этот период между концом 88-го и летом 90-го - до и после выборов в парламент, на которых Айвазян был избран депутатом, - оставил в душе очень тяжкий отпечаток. Напомню, что в этот отрезок времени было создано еще одно вооруженное формирование - Армянская национальная армия (АНА), да и в целом шло вынужденное вооружение и АОД, и населения, в частности, приграничных сел Арцаха, подвергавшихся нападениям и вынужденным защищаться. Оглядываясь назад с высоты прошедшей четверти века, можно, безусловно, говорить о борьбе двух группировок за власть. Вместе с тем именно в этот период - с ареста комитетчиков до их выхода из тюрем и выборов в парламент - деятельность Вити Айвазяна можно назвать уникальным примером служения национальной идее и преданности делу. Он был не просто носителем этой идеи - он был ее духовным, если можно так выразиться, инициатором. Без таких людей не состоялось бы ничего, и Карабахское движение не обрело бы того высочайшего нравственного и национального содержания, которое в первые годы выгодно отличало нашу борьбу от демократических движений в других республиках СССР.

С сожалением надо сказать, что отнюдь не эти люди - носители духовного начала Движения - оказались в конечном итоге теми, кто стал принимать решения. Более того, трагическая гибель Вити в августе 90-го вызывает у меня двойственные чувства. Трудно понять, почему надо было посылать со столь опасной миссией именно тех людей, которые уже к тому времени в определенной мере олицетворяли Движение, - Айвазян как Мыслитель, и Чауш (Гехазник Микаелян) как Воин. Кому понадобилось посылать на практически верную гибель людей не ординарных, не рядовых с наказом потребовать у АНА сложить оружие? Это решение, закончившееся столь трагически, не может не вызывать сомнений относительно истинных причин их гибели. С учетом того, что общество в таких случаях всегда подозревает какие-то подводные течения, в данном конкретном вопросе эти сомнения тем не менее вызваны логическими причинами. Потому что, даже если смертельный исход не предполагался, само решение послать именно этих двоих носило, на мой взгляд, провокативный характер. Причем непонятны и действия АНА: к тому времени уже не было секретом, что в Армянском общенациональном движении были разные слои, - и те, кто нес в себе светлое национальное начало и дух, и те, кто всего лишь стремился к власти. Почему члены АНА выстрелили в людей, однозначно представлявших первую группу, остается необъяснимым.

ВМЕСТЕ С НЕПРОХОДЯЩЕЙ СКОРБЬЮ ПО ЭТИМ ЛЮДЯМ ВО МНЕ ЖИВЕТ и непоколебимая уверенность в том, что Витя остается с нами, что он с небес следит за всем, что происходит в Армении. Для меня он навсегда останется символом всего самого чистого и возвышенного, что было в нашем Движении. Именно поэтому Витя Айвазян оставил действительно незабываемый след в сердцах всех, кто имел счастье его знать, общаться и бороться с ним рядом.