МАЛЕНЬКАЯ ОНА

"Сколько в малый скит ни вошло армян, обернул их всех в голубей Ован, все в приют ушли неприступных гор…"
О. ТУМАНЯН

Неестественная для городского уха тишина. Вокруг горы, как на детских рисунках: две рядышком, за ними третья, потом еще две повыше, за ними еще одна, а посредине та, на которой стоит двухъярусная церковь. Церковь в хороводе гор.

Издали она кажется совсем крошечной. Вокруг ни единой души, вдали виднеются крыши домов, там село Капутан, а здесь от запаха горных цветов кружится голова, в глазах рябит от яркой зелени.

Подымаемся гуськом по некрутому каменистому склону, у самого края вершины нас встречает большая лохматая собака породы волкодав, ростом с небольшого теленка. Тихонько поворачиваемся к собаке спиной и на цыпочках спускаемся по склону, боязливо оглядываясь, не бежит ли собака следом, однако вместо волкодава у края горы появляется мужичок с ноготок в потертом до дыр тулупе и приветливо машет рукой, подымайтесь, мол, собака не кусается. Снова подымаемся в гору и оказываемся на крошечном плато. На вершине сразу понимаешь, причем в буквальном смысле слова, что тебя здесь ждали. Долго и терпеливо. Там на вершине - сказка…

Пока поднимались, не оставлял вопрос: почему Каптаванк, ведь вокруг ни речки, ни ручейка? На вершине все стало понятно: вот, оказывается, как бывает, когда "синь сосет глаза". Небо над Каптаванком так близко, что почти сливается с ярко-зеленым покровом гор, здесь абсолютное ощущение чистоты и святости, ладонь сама тянется к стенам, воздвигнутым в середине XIV века. Каптаванк простоял здесь без малого 7 веков…

Глядя на маленького человека в старом тулупе и его большую собаку, переносишься в другое время, где нет ни войн, ни интернета, где из настоящего - только эта большая тишина и парящая над зеленым ковром в синем-синем небе церковь, совсем как та, что на полотнах Марка Шагала.

В церкви самодельный алтарь, на стенах картинки религиозного содержания, несколько свечек, спичечный коробок и крошечная кадушка для мелочи. Здесь не продают свечи - бери, сколько надо, и клади в кадушку мелочь, сколько не жалко. Человек в тулупе со вздохом говорит, что церковь в привычном смысле слова недействующая, но сюда регулярно наведывается священник. На самом деле она-то как раз действующая, и она действует мгновенно: достаточно прижаться к стене ладонью, как все настоящее в тебе мгновенно откликается на это действие. Как часто, заходя в богато убранные новые церкви, вдруг ловишь себя на том, что, стоя перед богато украшенным алтарем, под роскошными люстрами, ничего не чувствуешь…

Слушаешь человека в тулупе, а взгляд останавливается на прислоненных к церковной стене мангалах, где жарят шашлык, подымаешь глаза и видишь испещренные именами побывавших здесь вандалов камни. Что поделаешь, человек в тулупе вздыхает: "Эта церковь из числа так называемых малых, их по Армении тысячи, эту, слава Богу, в 80-е годы отремонтировали… Маленькая она".

Каменный цветок в хороводе гор, церковь в объятиях неба… С каких это пор святыни измеряются размерами и роскошью внутреннего убранства! В армянской церкви должно быть ощущение святости, а не роскоши. Таковы наши традиции. Армянская Церковь никогда не стремилась к роскошному убранству, у нее было и есть иное назначение. В Каптаванке ощущение настоящего не оставляет. Церковь принимает тебя и не отпускает, живое тянется к живым, в ней все настоящее, сильное и чистое. Уходя, испытываешь чувство вины, словно покидаешь родного, близкого человека, зная, что он будет горевать в разлуке.

Спускаемся по той же нехоженой тропинке вниз и, посетив в том же Котайкском марзе несколько небольших часовен XIV-XVI вв., проезжаем мимо недавно открытой роскошной церкви, которую после известных событий в народе окрестили "церковь во дворе объедков". Церковь не виновата, не виновата, что фигура Христа под куполом не соответствует ни одной из традиций церковной живописи, что изображение Богоматери противоречит известным церковным канонам, зато эта церковь большая и богатая - и это единственное, что ощущаешь, перешагнув ее порог. Большая и богатая…

Бытует глубоко ошибочное, на наш взгляд, мнение, что малые церкви строились, когда Армения не имела государственности, а с обретением независимости надо, дескать, строить большие церкви. На самом деле строители малых церквей понимали, что размеры и внутреннее убранство вторичны, церкви возводились ради иных целей, у них было иное предназначение…

Мы затеяли этот разговор вовсе не для того, чтобы сравнить малую "недействующую" церковь середины XIV века с большой и богатой "действующей" церковью века XXI. Их вообще нельзя сравнивать, как нельзя сравнивать порцию кябаба с монахом Ованом из поэмы Туманяна "Голубиный скит" (эта поэма о действующей церкви и ее служителе). Кто-то уже готов возразить, что порция кябаба настоящая, а поэма – вымысел? Ну это как посмотреть… Не будем вдаваться в дискуссию о подлинных ценностях и желудочном соке. Судя по тому, где сегодня покоятся мощи Ованеса Мкртыча, эту дискуссию автор уже проиграла…

Речь о другом: недавно в парламенте председатель государственно-правовой комиссии Давид Арутюнян поднял вопрос о состоянии известного хачкара Погоса, который так накренился, что, того и гляди, упадет, а также о состоянии церковного комплекса Санаин, на стенах и крыше которого уже не первый год растут деревья и кустарники. Вопрос был адресован министру культуры Асмик Погосян.

Может, настало время наряду с уже известными проблемами заняться и судьбой так называемых малых церквей и часовен и для начала запретить решением министерства устанавливать мангалы рядом с памятниками средневековой архитектуры, запретить открывать увеселительные обжираловки рядом с большими и малыми церквами и часовнями, а еще хорошо бы благоустроить дорогу к Каптаванку, потому что эта дорога ведет к Храму, к себе, настоящему, к Тому, чье Имя не произносят всуе…