ЖИВАЯ ЛЕГЕНДА

В декабре, под занавес ушедшего года, Академическая капелла Армении праздничным концертом в Большом зале филармонии открыла цикл мероприятий, посвященных юбилею своего руководителя - 85-летию со дня рождения выдающегося маэстро Ованеса Чекиджяна. С именем этой уникальной личности связаны наивысшие достижения капеллы в течение десятков лет. Удивительный талант хормейстера и высокое служение любимому искусству определили творческую судьбу хора на долгие годы.

КАК МЕТЕОР, ОН ВОРВАЛСЯ В ПЛОТНЫЕ СЛОИ АТМОСФЕРЫ армянского искусства в начале 60-х годов минувшего столетия. Богатство тех лет изобиловало личностями, способными создавать новое в науке, театре, живописи, поэзии, архитектуре и дать направление общественной художественной мысли. И на этом фоне фигура Чекиджяна не отступила на второй план. Он занял свое, только ему принадлежащее место, и все поняли, что оно принадлежит ему по праву. Хотя быть преемником неповторимого Арама Тер-Ованесяна, утвердившего высокие принципы хорового искусства, было совсем не просто. Вскоре о нем заговорили, и не только в Армении.

"На орбиту вышел новый музыкальный корабль. Команда и командир его энергичны, полны сил и дерзновенных порывов" - так писал после первых гастролей капеллы народный артист СССР Густав Эрнесакс. Это было началом триумфа, который продолжается до сегодняшнего дня. "Хоровое чудо", "выдающийся хормейстер" - в такой тональности пишет об армянской капелле пресса планеты. Свыше полувека длится ее мировая слава, а творческий подвиг маэстро давно стал вершиной и мерилом искусства.

Облик Чекиджяна-хормейстера полон, определен и последователен. Он - целая эпоха в армянской культуре, человек призвания, иначе говоря, человек неизмеримых и необычных сил. Таких рождает эпоха, принесшая подъем общественного идеала. Этого подъема хватило на всю его жизнь.

Жизнь в силу своей жестокой единственности не дает человеку раскрыться во всей полноте потенциальных вариантов применения своей энергии. Чекиджян мог бы быть и строителем, и архитектором, и руководителем крупнейшего предприятия. И везде он был бы крупной личностью, потому что сам его характер крупный. Но, сосредоточившись на искусстве, он воплощает в себе черты всех этих профессий. Для него искусство стало всем - и призванием, и формой существования, и спасением.

И все же в чем феномен Ованеса Чекиджяна? Он раздвинул горизонты хорового творчества, соединив в гениальной простоте живую правду жизни с поэтической выразительностью, что приводит к эмоциональному воздействию неизъяснимой силы. Можно сказать, что маэстро не преступает законы хорового искусства, он возвышается над ними и вмещает жизнь в ясные формы, внося вдохновение в стиль, вселяя дух в материю, сливая воедино жизнь и вдохновение.

КОНЕЧНО, ОН ОБЛАДАЕТ ФЕНОМЕНАЛЬНЫМ ДИРИЖЕРСКИМ МАСТЕРСТВОМ, безотказным чутьем и техникой, выдерживая практически любое "испытание на прочность". Сложнейшие произведения национального и мирового репертуара руководимая им капелла исполняет с обворожительной легкостью и свободой. Афиши выступлений его коллектива, о калейдоскопическом многообразии которых говорили еще в 70-е годы, вбирают в себя едва ли не все духовное мировое искусство.

Жизнь маэстро - это урок всей молодежи, входящей в прекрасный мир искусства. Она заранее должна быть подготовлена к тому, что работа будет "адовая". Те, кто ждет от искусства райской жизни, ломаются. Лишь готовность к ежедневному самопожертвованию выковывает творцов.

Конечно, Чекиджян строгий и требовательный в работе. Он изматывает начинающих непосильными задачами. Но он делает это, понимая, что в целом искусство - это та непосильная задача, на которую все-таки надо найти силы. По мысли маэстро, оранжерейное отношение к молодежи безнравственно, ибо в результате она становится слишком слабой и неморозоустойчивой.

Как тяжел, как труден характер человека, который ежедневно сжигает себя на костре творчества и от других требует того же, не понимая, что на это способны далеко не все. Но как нужен такой человек людям! Как они тянутся к нему, понимая, что этот источник пусть горек, но живителен! Когда-то, откликаясь на выступление нашей капеллы во Франции, газета "Фигаро" писала: "Ованес Чекиджян - человек, сверкающий, как молния. Его порывистым жестам неукоснительно следует капелла. И это проявилось в таком чрезвычайно редко исполняемом произведении, как Stabat mater Россини. Неизгладимое впечатление производят партии капеллы, где эстетика и высокое мастерство явились настоящим откровением. Звучащие голоса, которые, казалось бы, не подлежат шлифовке, высятся с византийской изысканностью и утонченностью. Звуки то льются, то рассыпаются бисером, фразы то предельно сдержанны, то вдруг начинают звучать с такой пластичностью, о которой мы в Европе не имели представления".

Вот и сегодня энтузиазм дирижера, его магнетизм почти прямо передаются исполнителям, а те в свою очередь, зажигаясь сами, воспламеняют зал своим вдохновением и вызывают ответную реакцию публики. Достаточно только взглянуть на артистов хора - они словно участвуют в рождении музыки. Слушая такое исполнение, начинаешь угадывать нечто, что нельзя выразить словами. Возможно, это одно из лучших состояний, что дано пережить человеку. Такие концерты принято называть этапными. Но этапными у Чекиджяна выглядят все программы. Неудивительно, что это находит достойное признание всюду, где бы ни выступала капелла, - во Франции, Ливане, США, столицах бывшего Союза, Греции, Германии, Турции и в других странах.

НО ИСПЫТАНИЕ СЛАВОЙ МАЭСТРО ВЫДЕРЖИВАЕТ ПРЕВОСХОДНО: кумир нескольких поколений слушателей, он не стал заложником регалий, гипертрофированного честолюбия, мирового успеха. Нет! Он - один из немногих хоровых дирижеров, кто на протяжении стольких лет поражает извечным стремлением к совершенству, не останавливаясь на достигнутом, продолжая неустанный путь к вершине.

Неслыханный успех у публики обусловлен его доверием к лучшим сторонам человеческой натуры. Все, что исполняет его капелла, овеяно чекиджяновским духом, его непостижимой способностью проникать в мир автора и его тайну. На примере Чекиджяна убеждаешься в том, что один человек в искусстве может сделать все, если его стремление становится стремлением каждого, если его воля приводит в действие все явные и тайные художественные возможности, если свое понимание искусства он способен внушить всем остальным.

Впрочем, надо ли доказывать, как глубоко влияние Чекиджяна на нашу культуру, что значит он для нас - властитель звуков и демон в одном лице, борец и титан. В его выразительном лице, кажется, проступают извивы многовековой истории, судьбы народа, вобравшего в себя кровь, токи, гены тех, кого уже нет, и тех, кто остался на нашей земле. И что удивительно: даже в самые мрачные 90-е годы, когда наше искусство насильно было подогнано под законы рыночного спроса и многие деятели культуры вынуждены были покидать страну, он не отступил, не сбавил ритма работы. Мысль о приоритете искусства брала верх. Об этом свидетельствовали блистательные гастроли маэстро и его коллектива в последние 10-15 лет во Франции, Турции, Греции и пару лет назад в России - в Санкт-Петербурге и Москве.

Чекиджяна можно и нужно видеть на репетиции. Чувствовать, как глубоко и тщательно готовит он каждую минуту сценической жизни своего хора, как все, что исполняет капелла под его руководством, проходит через сердце маэстро, как продумана и мастерски выполнена форма его созданий, как естественно и тактично ведет свою команду.

Удивительно, но Ованес Чекиджян даже в свои преклонные годы не проявляет небрежности в выборе репертуара. Он строго избирателен. Верен своим пристрастиям, тяготеет к тому, что знает сам и любит.

МНЕ ВЫПАЛО СЧАСТЬЕ ДВАЖДЫ ПРИСУТСТВОВАТЬ НА РЕПЕТИЦИЯХ оркестра в Москве и Афинах, где он не был главным действующим лицом, - за пультом стоял незабвенный Джансуг Кахидзе. Но его присутствие в зале, на репетициях давало о себе знать. По его лицу можно было безошибочно определить, что происходило на сцене. И вся эта предварительная подготовка, которую Чекиджян называет испепеляющим процессом, - ничто по сравнению с поистине безграничной самоотдачей на репетициях. Он всегда эмоционально точно успевает проследить все ощущения исполнителей, с точностью сейсмографа улавливает малейшую фальшь. И тогда его лицо искажается легкой гримасой, будто именно в это мгновение рухнул замысел будущего концерта. Артисты верят этой молчаливой оценке и тут же откликаются на легчайший намек. Незримая дирижерская палочка, по взмаху которой начинает звучать мелодия жизни, управляет всеми исполнителями.

>Творческий и человеческий свет 85-летнего маэстро живет не только в Армении, но и от Москвы до Парижа и Нью-Йорка. Этот свет продолжает облагораживать многих, и сейчас многоликий, оригинальный, присущий только ему творческий путь маэстро составляет великий культурный пласт. Мощная творческая энергия хормейстера, глубокая мудрость его искусства и сегодня пленяют и заставляют еще и еще раз оглянуться на пройденный им путь. Чекиджян давно уже достиг естественной классической соразмерности в своем искусстве. С юбилеем, маэстро. Долгих вам лет!

"ГА" и его читатели сердечно поздравляют маэстро с 85-летием.