МАГИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО ВАРДКЕСА СУРЕНЯНЦА

Вардкес Суренянц - одна из ярчайших фигур в армянской художественной жизни последней четверти девятнадцатого столетия и начала века двадцатого. Человек самых разнообразных интересов и увлечений, необыкновенно одаренный, ни на кого не похожий, чрезвычайно искренний во всех своих проявлениях. Талантливый живописец, он занимался также иллюстрацией, театральной декорацией, архитектурой, а также теорией искусства, искусствоведением. И это еще не все. Он писал заметки о своих путешествиях, в частности, по Армении, в которых художник восхищается народной мудростью, стройной, красивой внешностью армянок, их вкусом и глубоким чувством цвета в подборе одежды.

ВЫСОКОРАЗВИТЫЙ АРТИСТИЗМ, ОСОБАЯ ДУХОВНАЯ УТОНЧЕННОСТЬ ВЕЛА ХУДОЖНИКА к созданию художественного стиля, который выделяется своей неповторимостью в многоликой пестроте культурной жизни своего времени.

 Художник с самого начала своей творческой деятельности поразил размахом, яркостью и свежестью новизны. Ему предназначено было открыть в армянском искусстве новую эпоху, создать мир новых художественных образов. Он был одним из самых ярких и значительных представителей армянской культуры, воплощением пытливой мысли, свободного духа, светлых устремлений. Его жизни сопутствовала ранняя слава художника "магиллановой крови". открывателя новых земель. Большую роль в формировании художника сыграла атмосфера последнего десятилетия XIX века. В те далекие годы в искусстве закладывались основы многих открытий и новаторства, становления национального реалистического искусства - основы пейзажа и бытового жанра, продолжало развиваться мастерство портрета.

Естественно, облик художественной культуры времени определяет ее высшие достижения, и все же творчество Вардкеса Суренянца расширило круг тем и образов современного ему армянского искусства, способствовало развитию национальной живописи исторического жанра. В. Суренянц понимал все, что касается природы живописи, обладал потрясающим зрением, сверхъестественным чувственным восприятием и невероятным чутьем.

 Родился он в Ахалцихе, в семье священника. В этом чудесном грузинском городе, где издавна живут и армяне, позже родился и другой выдающийся армянский художник Ваграм Гайфеджян. Ему было уже 8 лет, когда семья переезжает в Симферополь. Здесь семья Вардкеса Суренянца установила тесное знакомство с известным маринистом Иваном (Ованесом) Айвазовским.

По свидетельству биографов художника, в 1872 году отца Суренянца назначают пресвитером Московской армянской епархии, и семья переезжает в Москву, где он поступает в гимназию Лазаревского института, а затем и на отделение архитектуры Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Через несколько лет едет в Мюнхен навестить брата и поступает там на архитектурный факультет Мюнхенской Академии художеств. Он учится также на факультете живописи в той же Академии у Фрица Каульбаха и Отто Зейтца.

Одной из самых ранних работ Суренянца является портрет натурщика, в котором тогда еще не совсем зрелый художник сумел передать внутренний мир портретируемого. Картина была высоко оценена и ее продажа позволила художнику осуществить поездку в Италию. Он посещает музеи Рима, Флоренции, Милана, не упускает возможности побывать и у мхитаристов на острове Св. Лазаря, изучает искусство армянской средневековой книжной живописи, рисует портреты А. Багратуни, М. Чамчяна, Е. Товмачяна. В Италии он создает также массу акварельных этюдов, которые были представлены на студенческой выставке и удостоились высокой оценки специалистов.

ПОСЛЕ УСПЕШНОГО ЗАВЕРШЕНИЯ МЮНХЕНСКОЙ АКАДЕМИИ ХУДОЖЕСТВ Вардкес Суренянц возвращается в Москву, принимает активное участие в выставках. Общение с итальянским, европейским и затем и персидским искусством помогло ему понять общечеловеческое значение пластического творчества, оградило от замыкания в рамках этнографических, узконациональных, в которых не возникает обычно большого искусства, равное высочайшим художественным ценностям. Художник как бы синтезирует разные пластические культуры. Но что важно: Суренянц никогда не терял национальность в искусстве. Видимо, он имел некий внутренний "барьер" в душе и не растворялся в общем потоке.

 По свидетельству доктора искусствоведения Маник Казарян, Суренянц серьезно увлекался жизнью Востока, изучал его культуру. Уникальные издания восточных поэтов являлись украшением его библиотеки. Он часто читал друзьям газели Гафиза, рубаи Омара Хайяма, а также отрывки из "Шахнаме" Фирдоуси. Темы многих картин художника навеяны персидской поэзией, связаны с образами ее творцов.

На 24-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок Суренянц представил работу "Юный Гафиз воспевает розы Муселлы молодым ширазкам". О полотне сохранились много ценных отзывов. Особенно интересны в этом отношении высказывания Ильи Репина и Валентина Серова.

"На последней передвижной выставке меня поразила своей особенностью картина г. Суренянца, - писал Репин. - Она представляла яркий тип возникающей новой школы: оригинальность до странности, сдержанность до сухости, страстная любовь до едва уловимой тонкости деталей. Картина представляла персидского поэта Гафиза, поющего свои сонеты перед балконом восточной княжны. Нельзя описать словами тонкость отделки восточной архитектуры дворца, окруженного цветущими розами. Лица восточных красавиц на балконе вполне реальны, характерны, с тонкой разницей от служанки, сходящих вниз по лестнице мимо Гафиза. Сам Гафиз, еще молодой человек, бедный певец, кажется, поставлен тут живым с натуры, спиной к зрителю, во всей его фигуре проведен страстный порыв".

Собственно говоря, восточное искусство - одна из традиций и нашей современной культуры. Суренянц решал свои композиции колористически, решал сюжет живописными методами так, как решал свои задачи Веласкес, Эль Греко, Тициан, Гойя... Они создают особую атмосферу. Вокруг Суренянца тоже был особый "магический воздух". И все же творческое лицо художника определяют те картины, которые связаны с армянской тематикой, с жизнью и историей армянского народа. Трагедия армянского народа - резня армян в Османской Турции в 1890 г. нашла отражение в произведениях художника, созданных в те годы - знаменитые картины "Покинутая" и "Попранная святыня".

В самом конце XIX века Суренянц вдохновился армянской легендой и, как отмечает Маник Казарян, на 27-й выставке Товарищества передвижников экспонировало полотно "Семирамида у тела Ара Прекрасного". В последующие годы, продолжая работу на тему армянской истории и армянских легенд, Суренянц создает "Возвращение на трон царицы Забел", "Женщина-рыцарь" и другие.

К ТЕМЕ АРМЯНСКОЙ ТРАГЕДИИ - ГЕНОЦИДУ АРМЯН В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ - Суренянц обращается и позже, когда в 1915 году в Турции погибла большая часть населения Западной Армении, другая же часть была изгнана в пустыни Аравии. В эти дни, когда люди, спасая свою жизнь, находили убежище в Восточной Армении, Суренянц посетил Эчмиадзин, встречался с беженцами испытал ужасное потрясение. Не война, но бессмысленная жестокость, насилие, вседозволенность, развязывающая руки силам зла, возведенная в принцип "я сильнее, значит, все в моей власти", - тотальная безнравственность, ставшая традицией - вот что возмущало его более всего. Во время этой поездки Суренянцем было создано около 40 этюдов. Работы эти исполнены темперой, гуашью, цветным карандашом.

В 1916 году в Петербурге состоялась отдельная выставка В. Суренянца, ознаменовавшая новый этап творчества художника. Она показала большую подготовительную работу к задуманным им монументальным полотнам. Однако задуманному мастером не суждено было сбыться. 6 апреля 1921 года он ушел из жизни.

Суренянц с равным увлечением и с равным успехом работал в области книжного оформления и иллюстрирования, в области театральной декорации, монументальной и станковой живописи. Среди лучших работ - иллюстрация к "Бахчисарайскому фонтану" А.С. Пушкина, изданному к 100-летию автора, иллюстрации к произведениям Уайльда, Смбата Шахазиза, к пьесам Метерлинка, Л. Толстого, Ж. Роденбаха, и др. Иллюстрации Суренянца к различным публикациям насыщены национальным колоритом. Художника необыкновенно увлекала армянская книжная миниатюра, достижения и приемы, которые он использовал в своем творчестве. Читающий в подлинниках Шекспира и Гейне, владеющий восточными и европейскими языками, хорошо знавший грабар Суренянц переводит для великого актера Петроса Адамяна трагедию Шекспира "Ричард Третий" и рисует несколько его карандашных портретов. Непреходящее значение имеют и его театральные декорации в Мариинском театре, в Московском художественном театра и в Театре Веры Комиссаржевской...

Жизнь Вардкеса Суренянца оказалась короткой. Но судьба его наследия иная: это судьба вечно живого искусства. Свидетельство бессмертия гения и его народа.