ТИХИЙ ГЕНИЙ

Одному из выдающихся мастеров армянского изобразительного искусства, Ваграму ГАЙФЕДЖЯНУ, в этом году исполнилось бы 115 лет. На протяжении более полувека его творчество определяло художественный уровень наших выставок, было эталоном профессионального качества. Но, вероятно, в том и состоит тайна и сила подлинного искусства, что каждое новое соприкосновение с ним открывает нам иные грани, меняет ракурс восприятия, обогащает зрителя эмоционально и нравственно.

ВСЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВАГРАМА ГАЙФЕДЖЯНА - ЕГО ИЗЫСКАННЫЕ КРАСОЧНЫЕ полотна, пейзажи, композиционные картины, портреты, натюрморты - это искусство такого художественного уровня, что его значение не только не уменьшается со временем, а возрастает. К сожалению, несмотря на обилие материалов о нем, мы еще не в полном объеме оценили творчество своего соотечественника, хотя и понимаем ценность его художественных исканий и принципов. Нельзя не отметить, что особенно большую роль в изучении творчества художника сыграла его дочь - искусствовед Элен Гайфеджян, выпустив два мощных альбома с подробным анализом жизни и творчества этого несравненного мастера, уникального педагога, воспитавшего не одно поколение армянских художников. Любопытно и то, что его альбомы, а это, скорее всего, глубокие исследовательские работы, которые составляют объемные научные очерки и вполне могли бы называться монографией, помогают неторопливому знакомству со сложным внутренним миром Гайфеджяна, с его эстетическими и общественными взглядами, с той духовной и культурной средой, в которой создавались его картины, наконец, с личностью и жизнью художника, налагающими отпечаток на его творчество.

В своих исследованиях Элен достигла полной свободы от вкусовых пристрастий, и при неизбежности и плодотворности субъективных, глубоко личных суждений ее очерки отмечены прежде всего объективностью. Ей одинаково чужды бесстрастное описательство и отвлеченные формулы, претенциозная, наукообразная терминология. Она пишет глубоко и вместе с тем откровенно просто: искусствовед словно бы вводит нас в духовный мир Гайфеджяна и раскрывает его идеалы, помыслы в нерасторжимой связи с индивидуально-творческими поисками мастера. Она заставляет невольно задуматься о громадном значении его творчества, о том, сколь различны судьбы художников. В истории изобразительного искусства известно немало примеров, когда живописцы достигали при жизни всей полноты признания своего таланта. Но шли годы, и новые поколения, свободные от канонов и модных веяний в искусстве того или иного времени, оценивали их творчество с еще более объективных позиций, рассматривая их роль в развитии не только национального, но и мирового изобразительного искусства. И далеко не все мастера выдерживали столь высокий масштаб измерения.

В ЛИЦЕ ВАГРАМА ГАЙФЕДЖЯНА ПЕРЕД НАМИ ПРЕДСТАЕТ НЕ ТОЛЬКО ОДИН из наиболее талантливых и знаменитых живописцев первой половины XX века, но, может быть, и самый поэтичный. Анализируя творчество Гайфеджяна, определяя его роль в изобразительном искусстве, один из замечательных художников, учеников мастера, искусствовед Николай Котанджян пишет: "Задумываясь над судьбой наследия В.Гайфеджяна, пытаясь выяснить для себя причину нашей общей пассивности в этом деле, - пассивности как искусствоведения, так и тех, кто сейчас должен отвечать за пропаганду отечественного искусства, я вижу ее не только в инертности и отсутствии осознания значительности такого явления, как искусство В.Гайфеджяна (да и не только его), но и еще одной особенности нашего национального характера. Нам нужна лишь одна икона для поклонения. Тень великого М.Сарьяна заслонила для нас творчество ряда выдающихся армянских художников, в том числе и В.Гайфеджяна. Но сегодня пришла пора исправлять ошибки и упущения, осознанные или неосознанные, постараться восстановить историческую правду и дать объективную оценку целому ряду художественных явлений, без которых многогранная история развития нашего искусства XX века сильно ущемлена".

А выдающийся искусствовед, самый яркий деятель армянской культуры нашего времени Генрих Игитян, признаваясь в своей личной симпатии к этому замечательному человеку и художнику, говорил о его духовной утонченности, особом артистизме, особых художественных средствах, ведущих к созданию художественного стиля, который в многоликой пестроте культурной жизни XX века выделяется своей неповторимостью. Резюмируя свои мысли о художнике, он дает краткое, но емкое определение: "Есть такое понятие - "тихий гений". К Гайфеджяну оно приложимо целиком. Скрытая от огня рампы его внутренняя духовная жизнь была озарена светом искусства. Оно было его утешением, его единственной музой, его всепоглощающей страстью... Так повелось, что в целом творчество Гайфеджяна было принято рассматривать в русле общеевропейского импрессионизма, семя которого на специфической почве художественной культуры Армении дало поросль ярких индивидуальных форм. Между тем ныне совершенно очевидно, что импрессионизм Гайфеджяна, переосмысливший на свой лад стадиальные особенности стиля, не только подошел к самой крайней черте "свободы видения" в ее импрессионистском понимании, но на определенном этапе перешагнул эту черту в беспредельное. По существу, "Цветовые композиции" художника, элементами пуантилизма еще привязанные к импрессионизму в его заключительной фазе, не что иное, как первенцы абстракционизма".

Вся жизнь В.Гайфеджяна, состоящая из непрерывного труда и исканий, служила и служит для всех последующих поколений примером подвига во имя искусства. Мучительный поиск правды пронизывает весь многолетний труд, находя прекрасное воплощение на всех этапах творческого развития. Наследие Гайфеджяна открывает все новые грани своего духовного богатства.

И сейчас, бывая в Государственной картинной галерее Армении, нельзя обойти зал Гайфеджяна. Идешь не просто любоваться его живописью, а проникаешься душой к чему-то чистому, возвышенному. Картины этого художника буквально околдовывают, заставляя отбросить все обыденное, увлекая особой правдой и красотой. Это светлый родник, к которому не устаешь припадать.