КРИТЕРИИ ДОЛЖНЫ РАБОТАТЬ!

Как оценивается работа ученого, что определяет его статус в научном сообществе? Публикации в престижных международных изданиях, количество ссылок? За рубежом это важнейшие критерии оценки работы ученого. Но определяет ли международный научный авторитет карьеру ученого в Армении? - об этих и ряде других вопросов размышляли участники круглого стола, проведенного "ГА".

Анаит ТОНОЯН, доктор химических наук, профессор:

- Научная статья – это обобщение того, что сделано в науке данным человеком. Претензии могут быть только к себе – в какой форме мы оформляем результаты исследований и что представляем как научную статью. И все зависит от того, в каком журнале, с каким импакт-фактором мы публикуемся, какие требования и сколько ссылок на работы автора. Это и есть объективная оценка работы ученого. Какие претензии можно предъявлять, если особо никто не ссылается на публикации автора?

Айк САРКИСЯН, доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой общей физики и квантовых наноструктур Российско-Армянского университета:

- Анаит Тоноян расчертила важную схему, которую необходимо разъяснить и довести до сведения научной общественности. Проблема заключается в том, что есть огромная армия людей, которые обременены какими-то научными регалиями и знаниями, но при этом очень плохо представляют себе процесс публикации работы. Я был очень удивлен, когда узнал, что в России сейчас формируется 2 списка журналов: это так называемый белый список научных российских журналов и черный список научных международных журналов. Оказывается, в России сейчас возникла проблема, которая аналогичным образом повторяется и в Армении, когда Высшей аттестационной комиссии приходится постоянно ставить какие-то препоны, заграждения перед околонаучными трудами низкого пошиба, публикуемыми в сомнительных журналах. Притом эти журналы претендуют на научность.

Была известная история с профессором Гельфандом, который отправил в журнал "Докторантов и аспирантов" статью про корчевателя пней, где он описывал, как якобы работает специальный аппарат, выкорчевывающий пни. И дело дошло до того, что он сгенерировал программу, которая якобы пишет статью, наполнил ее ссылками, в том числе и ссылками, которые шли на порнографические сайты в интернете. И всю ерунду послал в журнал, оттуда пришла рецензия, где говорилось, что после доработки статью можно принять к печати. Печатали за деньги. Потом, естественно, этот журнал закрыли, произошел скандал, но, по всей вероятности, после этого уже задумались, что надо очень серьезно относиться к вопросу публикаций. Многие под эти несостоятельные работы хотят получать деньги, и, к сожалению, это зачастую удается. В мире существует 2 очень крупных агентства, которые занимаются именно вопросами библиометрии. Это в первую очередь Thomson Scientific, а также издательство и Elsevier, которое создало подразделение Scopus, тоже занимающееся этими вопросами. Мне кажется, очень важно, что в Армении уже появились 3 журнала, которые индексируются в Thomson Scientific. Они имеют импакт-факторы . Это академические журналы "Физика", "Математика" и "Астрофизика", публикации в которых считаются полноценными.

Армен ТРЧУНЯН, заведующий кафедрой микробиологии и биотехнологий растений и микроорганизмов ЕГУ, член-корреспондент НАН РА, доктор биологических наук, профессор:

- Само определение научной публикации очень широкое. С моей точки зрения самое ценное – это научные статьи в международных профессиональных рецензируемых журналах с возможно высоким импакт- фактором. Это первое. Могут быть разные точки зрения, но я считаю, что это достаточно объективно отражает качество статьи. И это возможность представить свои результаты мировому научному сообществу. К сожалению, очень многие, те, кто не имеет подобных публикаций, находят различные причины за и против. Конечно, до очень высоких импакт-факторов мы дойти не можем, потому что там тоже есть свои требования, но у нас есть возможность публиковаться в достаточно серьезных журналах. И это самый главный критерий уровня работы ученого.

Сейчас все открыто, и мы можем воспользоваться этой открытостью. Человек может сидеть у себя в кабинете и утверждать что он великий ученый, но я открываю тот же Scopus, к которому имею доступ, и говорю: извините, но у вас цифра "ноль" или очень слабый показатель, и вопрос исчерпан. Наверное, мы должны думать о том, что же делать, чтобы мы чаще доходили до этого уровня? Мне кажется, у нас в этом направлении мало что делается.

Во-первых, проблема в том, что все наши авторы или ученые в этом плане самоучки. За рубежом в ряде университетов есть даже специальные курсы, где обучают, как нужно писать научную статью. Мы должны обучать наших магистрантов и аспирантов представлять научные результаты так, чтобы эти результаты были приемлемы для различных журналов. А требования журналов растут с каждым днем, постоянно происходят изменения, и мы должны о них информировать научное сообщество.

Во-вторых, мы должны обеспечить в республике оценку деятельности ученого с помощью публикаций в системах Web of knowledge или Scopus, потому что местные требования или представления, возможно, для какого-то круга людей станут важными, но в мировом масштабе это вряд ли когда-нибудь произойдет. Я сам редактор двух международных журналов, один издается в Швейцарии, другой – в Индии, и должен сказать, что в течение последних лет требования постоянно растут. Причем очень многие журналы вынуждены повышать требования, потому что растет количество представляемых публикаций.

В последние годы наблюдается новая тенденция: тезисы важных международных научных мероприятий тоже начали публиковаться в периодических изданиях. В результате такого подхода многие тезисы сейчас на серьезных научных форумах не принимаются. Поэтому мы должны к этому отнестись серьезно. Другое дело, когда речь идет о различных материалах и тезисах конференций, издаваемых отдельным сборником. Здесь требования ниже. Поэтому на втором месте в смысле научных публикаций надо обращать внимание на то, что делают серьезные научные журналы в плане публикации тезисов различных международных мероприятий.

Возникает много вопросов по поводу наших армянских журналов. Я считаю, что у нас их слишком много. Было бы лучше иметь один хороший журнал с периодичностью 12 или 24 номера в год, но этот журнал должен иметь строгие требования. Таким журналом, например, является PNAS. Это единственный журнал Национальной академии наук США, и престижность его ни у кого не вызывает сомнений. А у нас растет число различных научных изданий, которые не отвечают необходимым требованиям. Недавно обсуждалась ситуация с одним из таких журналов. Оказалось, что этот журнал еле-еле, по просьбам, набирает статьи. О каком же качестве может идти речь, если нет конкуренции, нет строгого рецензирования, нет отказов?

И еще: очень часто у естественников есть одно представление о научных публикациях, у представителей гуманитарных наук – другое. Говорят, что гуманитариям трудно печататься в международных журналах. Я с этим не согласен, потому что есть очень хорошие международные гуманитарные журналы по вопросам истории, литературы, языка. Просто надо серьезно работать и ориентироваться на требования, принятые международным научным сообществом. И требования должны быть одинаково высокими как в сфере естественных, так и гуманитарных наук. Подходы и оценки должны быть одни. А страну или вуз международные эксперты оценивают именно по этим критериям. Я открываю Scopus, нажимаю ЕГУ - и у меня полная картина того, что происходит по годам. Я нажимаю "Армения" - и у меня опять же полная картина по годам.

В 2013 году армянские ученые опубликовали всего 950 статей в индексируемых журналах. Я считаю, что это мало, если учесть, сколько мы имеем научных сотрудников и профессуры. Не будем забывать, что нас около 9000 представителей профессорско-преподавательского состава в вузах Армении. Конечно, публиковать и обеспечивать свой собственный рейтинг – дело самого ученого. Каждый ученый должен сам определять свой статус - хочет ли он числиться в списке ученых с высоким рейтингом или хочет спокойно жить, особо не напрягаясь. Это разные подходы, которые имеют место во всех странах и научных сообществах. Но научные сообщества по уровню развития науки определяются именно теми, кто прилагает большие усилия.

Научная деятельность не легкий вид деятельности. Это очень тяжелый труд, который отнимает много времени и сил. Когда мы сегодня проводим научные конкурсы, обязательно нужно учитывать, какое место занимает данный ученый, допустим, по данным Web of knowledge , Scopus и т.д., потому что анализ, который проводят подобные информационные базы, объективен. Невозможно себе представить, что какая-то из исследовательских организаций будет субъективно оценивать, скажем, результаты деятельности ученых Армении. Но важно, чтобы и у нас в стране использовались объективные и принятые в мире критерии. Имеется список ведущих ученых Армении по фамилиям, где приведены показатели каждого ученого за 2011, 2012, 2013 гг. и т.д. У меня есть свое мнение о каждом из этих ученых. Мы должны обращать на это внимание, и оценивать работу ученого по объективным научным показателям, тогда ситуация изменится в лучшую сторону.

И последнее: здесь было сказано о России. Насколько я знаю, в России введена специальная надбавка к зарплате ученых, которые публикуются в журналах с импакт-фактором. И это солидная надбавка, это стимул. Мы должны понимать, что рейтинг науки нашей страны, армянских ученых только этим и определяется. С проблемой, которую мы обсуждаем, связан и другой важный вопрос: нужно изменить систему присуждения ученых степеней, как это делается во всем мире. Существующие формы устарели. По крайней мере докторские степени должны присуждаться только по публикациям в международных профессиональных журналах с импакт-фактором, без диссертаций. Устанавливается какой-то критерий или сумма оценки по импакт-фактору. Работа проходит международную экспертизу. И мы должны с этим считаться, как это сегодня делают другие страны. В США это давно практикуется. Часто приходится слышать, что такой-то человек стал доктором наук, такой-то получил премию и т.д. Мы - маленькая страна, мы всех хорошо знаем. И, даже если не знаем, можно очень быстро получить всю необходимую информацию. И получается, что у нас выдвижения не всегда обоснованны. Я хочу подчеркнуть, что вопрос научных публикаций очень серьезный. И от правильной постановки вопроса зависят очень важные выводы.

Гарник АСАТРЯН, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой иранистики ЕГУ:

- Я бы хотел поговорить об общественных, гуманитарных науках. Естественные науки в Армении в значительно лучшем состоянии. Даже у самого посредственного физика или химика есть четкое понимание, что такое научность. В общественных же науках сохраняются допотопные представления. В первую очередь это касается нашей арменистики, которая сегодня оказалась на задворках науки. Элементарная вещь - возьмем вопрос Геноцида. Почти полмиллиона армян во всем мире практически "занимаются" Геноцидом. Огромные средства расходуются на публикацию совершенно непотребных статей и книг, тысячи раз повторяющих одни и те же мысли и набившие оскомину формулировки. Есть несколько международных рейтинговых журналов по вопросам геноцидов. Но я не могу назвать ни одного армянского автора, который бы там печатался.

Я хорошо знаю, что происходит в области общественных наук на Западе. Фактически сегодня потенциал турок или даже курдов в этой сфере превосходит то, что мы имеем сейчас. Единственная область гуманитарных наук, где Армения имеет вес, – это археология. В остальных гуманитарных науках ситуация оставляет желать лучшего. Меня беспокоит то, что нет преемственности поколений.

Общественные науки представляют мысль страны. Идеология, политика, мировоззрение и т.д. – все зиждется на общественных науках. Такая плачевная ситуация сложилась потому, что критерии научности в сфере гуманитарных наук Армении абсолютно не действуют: не важно, где опубликована статья, - в гюмрийском журнале или международном рейтинговом. Это никак не отражается ни на зарплате, ни на рабочей позиции, что очень важно для ученого. Такой подход просто губит гуманитарную науку. На самом деле не важно, на каком языке написана статья. Если она хорошая, ее можно перевести на английский. У нас распространено мнение, что центр арменоведения находится именно здесь. Но ведь огромное число работ по арменистике издается на немецком, французском и других языках.

Теперь по поводу того, что было сказано относительно докторских диссертаций. Я не уверен, что докторские степени должны присуждать только на основе публикаций, но независимо от того, идет речь о естественных науках или общественных, доктор наук должен иметь определенное количество публикаций в рейтинговых международных журналах. Это обязательное требование. Что касается вопроса надбавки за публикации, то эта система действует не только в России, но и в Иране. За каждую статью там получают надбавку в несколько сот долларов ежемесячно. Мы должны рассмотреть вопрос о том, что надо делать, чтобы определение, оценка научного труда по известным всем критериям стали нормой для определения статуса ученого. Пока этого не будет сделано, наука развиваться не будет. Ученые едут за рубеж, обучаются, овладевают языками, приобретают высокую квалификацию, но это никак не отражается на их карьерном росте и статусе в научном сообществе Армении.

Анаит ТОНОЯН:

- Я главный редактор американского журнала по нанотехнологиям. Люди представляют в американский журнал статью, печатая ее за большие деньги, одна статья стоит $1200. И так получилось, что нас попросили редактировать недавно созданный журнал при нашем Государственном инженерном университете. И я столкнулась с очень серьезной проблемой. Чтобы местный журнал обрел позиции, я, например, была готова пожертвовать своей статьей, которая предназначена для публикации на Западе. И попросила и других тоже так поступить. И откликнулись. Из Белоруссии директор института Агабеков нам дал статью, Ликешвили из Грузии предоставил статью и т.д. И что произошло? Мы говорим о высоком импакт-факторе журнала. Когда человек печатается в хорошем журнале с высоким импакт-фактором, его цитируют, причем много. Это и есть основной критерий. Но если в наших журналах будут печататься хорошие статьи, то и рейтинг журналов повысится за счет цитируемости. Но, когда я говорю нашим ученым: дайте одну статью в наш журнал, они отказываются на том основании, что это макулатура. Но если состоявшиеся ученые будут давать в армянские журналы статьи, это повысит их уровень.

Армен ТРЧУНЯН:

- Когда у нас будет один серьезный журнал, я сам начну в нем публиковаться. Но в сегодняшние журналы Армении я свои основные статьи не дам. Потому что за хорошую работу всегда хочется бороться, правильно ее представить.

В Польше на рецензирование каждой диссертации выделяют $700. И там очень строго с этим. Сейчас я должен написать рецензию и знаю, что эта большая ответственность. У нас есть сферы деятельности, которыми пренебрегают, хотят нивелировать качество работ, а потом говорят: дайте статью. Пока не будет объективной оценки деятельности ученых, проблем нашей науки мы не решим. Необходимо пересмотреть те схемы финансирования, которые были созданы в 2000 и 2001 годах.

Айк САРКИСЯН:

- В университетах имеются ТОР-10, ТОР-20 лучших ученых.

Армен ТРЧУНЯН:

- А кто из лучших Армении получит какую-то оценку за последние 2 года?

Завен КАРАЛЯН, доктор биологических наук:

- У нас есть две серьезные проблемы. Если я высказываюсь о каком-либо армянском журнале плохо, мне говорят, что я не патриот. Это неправильно. У нас выходит 15 медико-биологических журналов, из которых только один дошел до Scopusa. Я уже не говорю о Medline. В наших журналах есть статьи, которые печатаются без статистики.

Армен ТРЧУЧЯН:

- Все мы знаем прекрасную инициативу Госкомитета по науке по определению лучших ученых. Этот конкурс был проведен в целом объективно, хотя было много ошибок. Но я пока не вижу анализа. Это начинание (по сути, очень важное) должно быть продолжено. Нужна и обратная связь. Кстати, это хорошо организовывает "Голос Армении".

Айк САРКИСЯН:

- То, что сделал Госкомитет по науке, - это революция.

Гарник АСАТРЯН:

- Да, инициатива Госкомитета по науке не только революция, но и большое достижение, требовавшее, кстати, от ее авторов немалой гражданской отваги. Я думаю, это первый и, возможно, главный шаг к определению и оценке реальной картины научного потенциала Армении и установлению подлинно научных отношений в академической среде. Пока не будут четко обозначены истинные границы научного труда в привязке к статусу ученого и его позиции в обществе, поверьте, ничто не изменится. Поднятие зарплаты и увеличение финансирования при отсутствии конкретных критериев оценки и неадекватности академического поля ни к чему не приведут. Молодой человек, вступающий в науку, должен быть уверен в том, что благосостояние, продвижение и социальная позиция ученого непосредственно зависят от его личного вклада в науку: сколько работ он опубликовал в индексируемых журналах, монографий ? в издательствах, пользующихся международным авторитетом, в каких престижных форумах участвовал и, наконец, сколькими языками и какими навыками овладел и какой приобрел авторитет в академическом мире. Вот тогда останутся лучшие из лучших, уйдут случайные люди, поле очистится. Конечно, значительно сократится и число научных работников, но и в сотни раз повысится качество и увеличится количество научной продукции мирового класса. Наша маленькая страна без видимых затрат и вложений станет одним из мировых центров научной мысли. У меня нет ни крупицы сомнения в этом.

Азат ЕГИАЗАРЯН, доктор филологических наук:

- Очень хорошо, что "ГА" постоянно публикует статьи по состоянию науки. А в гуманитарной сфере ситуация плачевная. Мы ругаем СССР, организацию науки этого периода, но тогда существовали определенные требования. Сейчас их нет. Посмотрите, кто иной раз защищает докторские диссертации! Понятно, что система давит на председателя ВАК. Я был председателем совета и очень хорошо это знаю. Я тоже допускал ошибки, утверждая заведомо слабую диссертацию. Вся система защиты диссертаций нуждается в кардинальном пересмотре. И не потому, что ВАК плохо работает. Нужно привести в порядок работу ученых советов. Ведь ВАК - это всего лишь контролирующий орган.

Армен ТРЧУНЯН:

- Я долго руководил ВАК и занимался этими вопросами не только в Армении, но и в странах СНГ. Мы выступали со многими предложениями. Но дело в том, что основная структура консервативна. Она не хочет изменений. Но знаю одно: только тогда, когда у нас будут реально действовать критерии, система изменится. И за это надо бороться.

Азат ЕГИАЗАРЯН:

- Нужны глубокие изменения не только в системе защиты диссертации, но и в системе определения квалификации, в целом в организации науки в Армении. У нас есть академия, академики, происходят выборы, но мы катимся по наклонной плоскости. Все звенья вроде есть, а наука в тяжелейшей ситуации. А мы обсуждаем вопрос публикаций.

Айк САРКИСЯН:

- Независимо от сферы науки для защиты кандидатской диссертации надо иметь хотя бы две публикации в журналах с импакт- фактором.

Азат ЕГИАЗАРЯН:

- Физикам и математикам легче найти хороший журнал, чем специалистам по армянскому языку.

Армен ТРЧУНЯН:

- Мы должны говорить о работающих ученых. Защита диссертации - это лишь один этап. Поэтому нужно думать, как сделать, чтобы люди работали и после защиты, вне зависимости от нее. И работающих ученых надо ценить. Тогда все проблемы будут решаться. Возможно, ученых станет меньше, но это будут работающие и перспективные люди.

Камо АТАЯН, доктор педагогических наук:

- Я хочу коснуться состояния педагогических наук. В Армении в советский период не было больших успехов в педагогике, было недостаточно литературы по этим вопросам и т.д. В годы независимости у нас появилось больше 8 научно-педагогических изданий. Одно из первых начало выходить в Арцахе в 1995 году. Там публикуются статьи местных авторов на армянском языке. Со временем будут материалы и на русском, английском. Но наши авторы, как и в советское время, публикуются в зарубежных журналах.

Левон ЕПИСКОПОСЯН, доктор биологических наук:

- Согласен, что состояние естественных наук намного лучше, чем общественных. Это бесспорно. Согласен и с тем, что наука в Армении настолько больна, что обычные медикаментозные средства уже не помогут. Необходимо хирургическое вмешательство, радикальные изменения. Но для этого нужна определенная атмосфера. Лет 5-6 назад наш премьер-министр заявил, что Армения через 10 лет станет центром науки и образования. Я задал вопрос: "А кто будет это делать?" Можно за 10 лет поднять животноводство, сельское хозяйство. Но науку - вряд ли. Повторяю, для этого нужны определенная атмосфера, государственная воля. Если есть желание политического руководства страны, то можно решить проблемы науки. Но в нашей ситуации ждать, пока ситуацию улучшат сверху, не приходится. Мы это прекрасно понимаем. Им и так удобно. Пока мы на уровне ученых советов проталкиваем слабые диссертации, пока мы способствуем тому, что чиновники, которые к науке не имеют никакого отношения, получают научные степени, ничего не получится. Мне посчастливилось полгода проработать в Лондоне в очень хорошей лаборатории. Ее руководитель - бывший биолог, который долго занимался бизнесом, заработал деньги и решил вернуться в науку. Ему было под 60 лет. Но для того, чтобы стать кандидатом наук, ему пришлось поступить в аспирантуру. Это единственный способ защитить кандидатскую диссертацию. Пока в Армении существует лазейка, называемая соискательством, будут иметь место возмутительные случаи присуждения научных степеней людям, никакого отношения к науке не имеющим.

Айк САРКИСЯН:

- Надо потребовать, чтобы любая диссертация соответствовала принятым и объективным критериям. Есть определенный перечень журналов. По крайней мере две работы должны быть опубликованы в этих журналах. Если этого не будет, нельзя допускать к защите.

Завен КАРАЯН:

- Должны быть международные критерии защиты диссертации, и должен быть профессиональный журнал.

Левон ЕПИСКОПОСЯН:

- Сегодня наши аспиранты не выезжают за границу. А это необходимо. А они должны быть в курсе достижений зарубежных ученых, знать, как там функционирует наука, как она организована, какие требования предъявляются к научной работе. Когда мы говорим о статьях, то они должны использоваться не только для защиты. Но кто будет что-то менять?

Айк САРКИСЯН:

- Выезжать молодым необходимо. И по крайней мере в области физики эти вопросы решаются. В мировой практике такой подход: смотрят, какие у тебя публикации в серьезных журналах. И что еще очень важно - приглашают на семинар, просят к доске и начинают задавать вопросы. На основе этого и составляют мнение. Сейчас финансирование, которое идет на профессуру, определяется исключительно критериями публикации. Если профессор создает свою школу (например, мой учитель Эдуард Казарян), то это настоящий ученый. Сейчас весь мир начинает понимать, что критерии научного уровня определяются публикационной активностью, докладами на конференциях, созданием научных школ. Это очень важно, поскольку это и интеграция в научное сообщество. Это автоматически определяет и международный научный авторитет. В России это уже четко проявляется. Кстати, наш Госкомитет по науке уже пытается эти критерии как-то вводить. Процесс идет тяжело, но это нужно довести до конца.

Левон ЕПИСКОПОСЯН:

- Если мы хотим, чтобы появлялись хорошие статьи, то необходимо, чтобы завкафедрой или завлабораторией располагал определенной суммой, как в нормальных странах. И, что еще очень важно, они должны знать, как этими средствами распорядиться. К сожалению, у нас эти суммы у министра и президента НАН.

Айк САРКИСЯН:

- Я, честно говоря, не знал об этом, потому что не работаю в академической системе.

Левон ЕПИСКОПОСЯН:

- С какой стати, к примеру, президент академии должен решать, ехать мне на конференцию или нет.

Айк САРКИСЯН:

- Сейчас легко понять, кто есть кто. Есть интернет, и там все представлено, сколько у ученого статей, сколько ссылок и т.д. Я скажу об одном радикальном шаге, на который в России уже пошли. Там создан корпус экспертов, списки, в которые вошли ученые, отвечающие определенным критериям. Потом было объявлено, что желающие получить достоверную информацию о какой-либо научной работе должны отправить ее на экспертизу ученым из этого списка. Это надежно и объективно. Может, и нам стоит создать подобный корпус экспертов?

Левон ЕПИСКОПОСЯН:

- О чем мы говорим, когда до середины 2006 года в Армении не было ни национальной программы развития науки, ни приоритетных программ? А ведь этот вопрос был поднят еще в 1992 году! Но сопротивлялись, не хотели очертить приоритетные направления. И вот итог. Дай бог, чтобы этот пример России был применен и у нас.

Круглый стол провели Гаянэ САРМАКЕШЯН, Зара ГЕВОРКЯН, Тигран МИРЗОЯН