"ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МАГИКЯН" МЕНЯЕТ АМПЛУА

На отечественные экраны практически одновременно выходят  фильмы "Землетрясение" и "3 недели в Ереване"  - картины, полярно противоположные по жанру,  стилистике и киноязыку. Единственное, что их объединяет, – в обеих снялся актер, теле- и просто ведущий, директор "Шарм-холдинга, и просто любимец публики народный артист РА Грант ТОХАТЯН.  И хотя сам Грант Арамович называет собственную фильмографию предельно скромной,  следует признать, что, пожалуй,  после Мгера Мкртчяна славе ни одного армянского актера не удавалось выйти так далеко за рамки отечественного киноформата.

 - Грант, твоя новая работа в фильме Сарика Андреасяна "Землетрясение" меняет имидж, но не меняет вектора – Грант Тохатян, армянский актер, снимающийся все больше не в Армении. Бедному армянскому кинематографу уже сложно тебя заполучить?

- Смешно было бы говорить, что гонорар меня не интересует, но, поверь, дело совсем не в этом – у  меня, слава богу, есть возможность заработать. Мне реально самому очень хотелось бы сняться в какой-нибудь интересной армянской картине, но… То, что предлагают (а предлагают достаточно много), на мой взгляд, просто не выдерживает никакой критики, а сниматься ради того, чтобы сниматься, не хочется. К сожалению, пока с нашими картинами как-то не клеится, и я от них отказываюсь точно так же, как отказываюсь играть  даже за очень приличный гонорар  "плохих лиц кавказской национальности" в фильмах неармянских.

- А что, предлагают? Кто-то может поверить, что последний из Магикян может быть плохим?

- Конечно, не стоит считать "Последнего из Магикян" большим кино, в конце концов, это всего лишь сит-ком. И молодец режиссер Резо Гигинеишвили, который этот формат превратил в телефильм и постарался сделать его очень интересным.  Во всяком случае я по реакции людей – в аэропортах, гостиницах, на улице – чувствую, что они приняли моего героя, он им симпатичен. Более того, я никак не предполагал, что Магикян принесет мне такую популярность в Грузии. Я даже спросил у Давида, который со мной снимался: "У вас же нет российских каналов (а фильм шел на СТС), откуда такое узнавание? Он включил лэптоп, и я смотрел Магикяна, говорящего на грузинском. Меня это страшно развеселило. Они, оказывается, купили фильм. Даже Резо мне говорил: "Странно, что грузины так полюбили образ армянина".  Наша дружба дала повод  сделать второй фильм, картину "Без границ", одну новеллу, которую Резо сделал "армянской" только потому, что у нас сложились такие взаимоотношения. Более того, признавшись, что не настолько хорошо знает Армению, он доверил снимать ее Карену Оганесяну, который и сделал ее у нас в Гюмри.

- "Наш двор",  потом уже "Моя большая армянская свадьба" и прочее, наконец,  Магикян – это ведь не просто, как прежде бы сказали, всесоюзная слава. Это еще и имидж чуть старомодного, чуть нелепого, но бесконечно доброго и обаятельного армянского папы. Не надоело?

- Вообще-то я не против,  когда все ждут: вот сейчас появлюсь я - и будет что-то доброе. Но, конечно, хотелось бы что-то изменить. Кстати, кажется, пришло время. Из кинопроектов, в которых мне предстоит работать в ближайшее время, только в одном я опять буду папой. Картина так и называется – "Папы". Этот проект начинает Сарик Андреасян вслед   фильму "Мамы", презентация которого прошла  в Ереване  пару-тройку новых годов назад  и в качестве рождественского подарка привезла в Ереван Алена Делона. Так вот, одну из новелл нового фильма Сарик подарил мне. Это очень лирическая комедия,  в которой мне предстоит играть папу не кого-нибудь, а Миши Галустяна. А в остальном все крайне серьезно.

Карен Оганесян делает на Первом российском канале картину "Налет" - ремейк французского фильма, удачно шедшего по всей Европе. Мне предстоит сыграть первую в своей жизни отрицательную роль - такой обаятельный подонок. А еще Резо Гигинеишвили начинает фильм о попытке грузинских ребят в начале 80-х угнать самолет. Здесь тоже совсем неожиданная для меня роль: пилот угнанного авиалайнера, которого в конечном итоге убивают.

А еще Мгер Мкртчян начал снимать картину, которая, к сожалению, в связи со всеми кризисами временно заморожена, но я очень надеюсь, что она будет завершена.  Очень интересная роль - Мгер хочет сделать совершенно нового Гранта, освобожденного от имиджа "Нашего двора". Я рад, что новые фильмы, в которых предстоит сниматься, совершенно выбивают меня из привычной колеи.

А вообще кино для меня все еще остается темным лесом. В театре намного легче, это живая работа, живые люди, с которыми ты общаешься, и у тебя есть возможность что-то изменить, убавить, привнести. А в кино перед тобой бездушная камера, и снимается сначала первая сцена, потом тридцать первая… Не знаю, может, это только меня напрягает.  Вот я смотрю, как работают Шакуров, Машков (это просто молодец!), Ардова, Феклистов. Они такие матерые киношные актеры, и я многому у них учусь.  Но все равно какая-то ущемленность от кинопроизводства у меня есть…

- Тем не менее создается впечатление, что со сцены ты полностью ушел в кино. Хотя, возможно, это тренд – есть актеры, которые утверждают, что сегодня не видят смысла работать в театре.

- Ко мне подобный тезис не имеет никакого отношения.  Я считал и считаю себя продолжателем традиций Камерного театра.   И сейчас у меня есть вполне конкретные театральные перспективы. Есть французская пьеса, над которой предложил поработать вместе Сергей Шакуров, с которым у нас крепко склеенная дружба. Думаю, в этом году найдется промежуток времени и у него, и у меня, чтобы сделать эту вещь…

- Шакуров – это, конечно, прекрасно, но я имела в виду такие спектакли, как "Хатабалада", Mea Culpa и прочее. Все-таки вы пытались, и вполне успешно, делать жанр.

- А мы и сейчас от него не отказываемся. Вот наконец заканчиваем работу над пьесой, которая называется "Mea Culpa - дежавю". Практически та же команда – Ваграм Саакян, Артур Саакян. Нам с Арменом Амбарцумяном очень хотелось бы по возможности сохранить  и актерский состав, но, наверное, какие-то изменения все-таки произойдут.  "Mea Culpa – дежавю" входит для нас в категорию программных спектаклей. Конечно, можно было бы продолжить линию "Дон Жуан Авиа", в котором я работаю вместе с Нареком Дуряном, - такой спектакль всегда имеет зрителя, да и постановка обходится дешевле. Но единственное, где я могу говорить о наболевшем и быть уверенным, что меня поймут, - это сцена и такого рода программные спектакли. Когда-то я пошел к Нареку, потому что мне был интересен жанр чистой комедии. Если завтра возникнет вариант поиграть в классической драматургии, я с удовольствием и туда пойду. Получится у меня или нет - это другой вопрос, но я с удовольствием поработал бы, скажем, в чем–то шекспировском. Не получится – я пойму, что это точно не мое и не надо лезть. Но попробовать всегда интересно. В любом случае, то, что делаем мы, никто не делает, это наша ниша, в которую никто не лезет. Так пускай и она будет. Каких только ярлыков нам не клеили, кроме того, что это тоже театральная форма! Но в конечном итоге я заполняю залы. И у зрителя есть выбор.

- Кстати, о залах. Земля полнится слухами, что вам с Арменом Амбарцумяном предоставляют театральное помещение.

- Есть такое дело. Речь идет о бывшем Доме культуры завода КанАЗ. Это именно помещение, но точно не театральное. Так что нам понадобится много сил, энергии и, разумеется, капиталовложений, чтобы эта площадка стала сценой. Надо искать спонсоров, ремонтировать зал, а главное - сцену, ставить на нее нормальный свет и звук. Это, в общем-то, колоссальная работа. Но знаешь, что меня сильно вдохновляет? В последнее время довелось посмотреть несколько молодежных спектаклей, которые меня просто поразили, это так интересно, профессионально и очень современно. А деваться всем этим ребятам по большому счету особенно некуда.  Мы обсуждали это с Арменом Амбарцумяном – им нужен хороший продюсер, способный вывести их  в большой мир, нужна серьезная поддержка. И мы не просто готовы – мы хотим такую поддержку оказать, нам это интересно.  Так что, если со зданием все получится, это будет не "театр имени Гранта Тохатяна".