АРНО БАБАДЖАНЯН В ВОСПОМИНАНИЯХ ДРУЗЕЙ

Нынешний год - год многих замечательных музыкальных дат - обращает наш взгляд и к Арно Бабаджаняну, представляющему в искусстве XX века армянскую национальную традицию. 22 января исполнилось 96 лет со дня рождения выдающегося композитора и почти 34 года со дня его безвременной кончины. Его яркая жизнь в искусстве, его наследие, остающиеся и сегодня музыкой новой, освоение которой еще предстоит в масштабе мировой истории, - все еще задача для думающего слуха, лишь постоянно постигающего заложенную в ней естественность.

Созданное Арно Бабаджаняном мы сегодня видим еще лучше, чем прежде. Арно Бабаджаняну никогда не быть в прошлом, а всегда в настоящем и будущем. В этом его ценность и суть.

Вниманию читателей представляем несколько отрывков из воспоминаний его друзей - представителей армянской "могучей кучки".

Эдвард МИРЗОЯН, народный артист СССР:

"Мерилом для него была музыка высокого качества"

Вероятно, я один из немногих счастливцев, кому довелось быть свидетелем всего творческого пути Бабаджаняна - от становления, мужания вплоть до блистательного расцвета.

МНЕ УЖЕ ПРИХОДИЛОСЬ ГОВОРИТЬ, ЧТО МЫ С ДРУЗЬЯМИ ПОКАЗЫВАЛИ ДРУГ ДРУГУ свои произведения и в процессе работы, и после ее завершения. Но с годами сложилось так, что меньше стали показывать в процессе работы, а больше - после завершения. И только Арно до конца дней своих продолжал делиться со мной в процессе работы. У него, можно сказать, это было потребностью. И всегда это было одним из проявлений огромной общительности его натуры, как и следствием беспощадной требовательности к себе. Наверное, сомнение, поиск, отрицание и "утверждение через отрицание" - неотъемлемое свойство большого таланта.

Мысленно прослеживаю, как произведения Арно одно за другим уверенно занимали свое место в наступательном движении армянской музыки. Причем, не побоюсь сказать, каждое произведение. Полифоническая соната и "Героическая баллада", "Трио и Скрипичная соната", "Шесть картин" и Виолончельный концерт, фортепианная "Поэма" и Квартет памяти Шостаковича, фортепианные пьесы, песни, музыка к драматическим спектаклям и кино... Все это богатейший, а главное - звучащий пласт нашей музыки. Для Арно не существовало "хороших" или "плохих" жанров: мерилом для него была музыка высокого качества. Ниже однажды заявленной очень высокой планки он не опускался никогда...

Бабаджанян творил в эпоху крайностей, "запретных зон", неправедных огульных обвинений и гонений, критики слева и справа... В этом окружении он шел своим путем, подчиняясь только своей тончайшей интуиции, велению своего большого сердца и совести художника - творца...

Он был, бесспорно, выдающимся пианистом, и не просто сильнейшим, но и стоящим особняком по стихийности таланта, по своеобразию и неповторимости видения мира. Поистине здесь в досадное противоречие входили необъятные возможности его пианизма и невозможность (по нехватке времени, по болезни) их полной реализации.

А как обожал Арно свой инструмент, как его тянуло к роялю, как любил он музицировать! В обществе за рояль он садился, как правило, только по собственному желанию (не любил и даже обижался, когда его об этом просили). Под его необыкновенными пальцами рождалась музыка. Прекрасно он играл классику и романтику (предпочтение отдавалось Рахманинову и Шопену), был непревзойденным исполнителем собственных произведений, неподражаемо импровизировал - в любой манере, в стиле любого композитора...

Играя, уходил в себя, целиком погружаясь в музыку, и в этот момент для него не существовало никого и ничего. А присутствующие, полностью поглощенные его игрой, испытывали ни с чем не сравнимое наслаждение.

Александр АРУТЮНЯН, народный артист СССР:

"Армянская рапсодия"

...Однажды нас с Арно Бабаджаном пригласил к себе новый начальник Управления по делам искусств Геворк Ованесян. Сообщив, что намечается большой правительственный концерт, он предложил нам написать к этому вечеру произведение для хора и оркестра (возможно, он помнил нашу совместную работу над гимном).

ОДНАКО НАС С АРНО ЗАХВАТИЛА ИДЕЯ НАПИСАНИЯ ПЬЕСЫ ДЛЯ ДВУХ ФОРТЕПИАНО. Придя к нему домой, мы стали обсуждать форму предлагаемого произведения и решили, что оно будет двухчастным, в чередовании медленного и быстрого разделов. Отец Арно Арутюн Яковлевич, человек очень музыкальный, посоветовал нам взять в основу медленного раздела мелодии народной песни "Эх, садовник".

Работали мы каждый у себя дома, а потом встречались в консерватории, в классе с двумя роялями. Проигрывая материал, мы совместно искали и фактуру, и приемы развития, стараясь при этом, чтобы оба инструмента имели равные права. Вспоминаю, что я "сходу" предложил фактуру первого раздела, А Арно, импровизируя, "нашел" тему. Дальше все пошло уже легче, и дней через десять мы завершили работу, назвав наше детище "Армянской рапсодией". Работать с Арно было чрезвычайно интересно. Конечно, возникали и споры, иногда горячие, но все это было естественно.

Рапсодию впервые мы сыграли на этом правительственном концерте в зале Оперного театра. Было это в марте 1950 года. После исполнения в кабинете директора театра нас благодарил Анастас Иванович Микоян, к приезду которого был приурочен этот концерт... Арно в нашем дуэте заражал меня какими-то труднообъяснимыми импульсами, что, вероятно, определяло качество нашего исполнения - с неизбежными красками и игрой светотени.

Рапсодию мы с Арно играли десятки раз в престижных залах разных стран. Произведение завоевывало популярность и вошло в концертный и учебный репертуар, "Армянская рапсодия" была издана в Армении, а в 1996 году - в Японии ...

Адам ХУДОЯН, заслуженный деятель искусств РА:

У меня не было от него тайн

1983 год был отмечен горестным событием: не стало Арно Бабаджаняна. Я не мог смириться с мыслью, что нет рядом человека, с которым был пройден весь мой жизненный путь. Душой мы были вместе даже тогда, когда находились в разных городах и странах. Это был человек, от которого у меня не было тайн, который все понимал без слов и видел меня насквозь. В день рождения я всегда получал поздравительные открытки Арно, которых у меня хранится немало.

НАВЕРНОЕ, ЕЩЕ МНОГО БУДЕТ СКАЗАНО О ДОБРОТЕ АРНО, ЕГО РЕДЧАЙШЕЙ отзывчивости, готовности прийти на помощь. Эти свойства его натуры еще будут изучены и поставлены, я уверен, в прямую связь с удивительной человечностью, эмоциональной наполненностью и редчайшей "контактностью" его музыки.

Вглядываясь в фотографии, вспоминаю встречи - Арно всегда в центре внимания, быть может, даже не сознавая этого. Он удивительно умел заполнять собой окружающее его пространство...

Меня тронуло письмо, полученное из Парижа от француженки, побывавшей в Армении летом 1983 года с группой музыкантов и встретившейся в Дилижане с Арно.

"Дорогой Адам Худоян!           

Сразу же по возвращении в Париж хотела Вам написать, до какой степени мы с подругой Режин были проникнуты Вашей чрезвычайной любезностью и Вашим желанием с пользой организовать каждую минуту нашего времени.

А уже прошло больше двух месяцев. Увы, в течение этих месяцев ушел из жизни Ваш знаменитый, талантливый композитор и друг Арно Бабаджанян. Трудно выразить словами, как мы понимаем и чувствуем Вашу глубокую скорбь. Никогда не забудем, что мы с ним познакомились благодаря Вам. Как невозможно забыть и то, как гостеприимно и сердечно Вы с ним принимали всю нашу группу в Доме композиторов в Дилижане...

Трудно было поверить, когда мы получили известие о его смерти! Ведь он нам казался тогда таким здоровым, живо общался, шутил... Ну что сказать...

Посылаю Вам некоторые фотографии. Вероятно, мы были последними, кто фотографировал Бабаджаняна!

Жозет

Памяти Арно я посвятил свою Вторую виолончельную сонату соло (1994г.)... Сонату впервые исполнила Медея Абрамян.

Зарубежная премьера сонаты прошла в исполнении немецкого виолончелиста Ганса Иоахима Шайцбаха на фестивале "Дни Советского Союза в ГДР".

Из ГДР я возвратился со специальной медалью Общества германо-советской дружбы. Этой очень дорогой для меня награды я был удостоен за Первый квартет и Сонату памяти Арно.