ПИСАЛ, ПРИСЛУШИВАЯСЬ К СЕРДЦУ

В своих главных ролях он сыграл явных злодеев, воплотил образы мрачных и сомнительных личностей. Это Никельман в "Потонувшем колоколе" Гауптмана, Франц Моор в "Разбойниках" Шиллера, Клещ в "На дне" Горького, Тартюф в одноименной пьесе Мольера, Яго в "Отелло" и Шейлок в "Венецианском купце" Шекспира, Юсов в "Доходном месте" Островского и другие. А по воспоминаниям его современника, одного из видных армянских литературоведов, Тиграна Ахумяна (1894-1973), "Мишо был человеком добрейшей души и очень нежного, деликатного сердца". 

ПОМИМО ПОЧТИ ПОЛУВЕКОВОЙ АРТИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, КОТОРАЯ С 1922 ГОДА была связана с театром им. Г.Сундукяна, народный артист Армянской ССР Микаэл Манвелян (1877-1944) оставил и своеобразное литературное наследие. Ему претили "всякая искусственность и фальшь в искусстве", он не признавал и избегал идеологических требований к творчеству, которые предъявлялись советским писателям. "Я пишу свои рассказы так, - однажды полушутя заявил М.Манвелян, - как они изливаются из самого сердца, а потом уже добавляю немножечко идеологии в самом начале и еще малость в конце - и все… Когда придут другие, более спокойные времена и на идеологию не будут так сильно напирать, эти добавочки можно будет снять, а рассказ останется..." М.Манвелян писал, прислушиваясь к сердцу, - и своему, и своих неординарных героев, писал, развязывая душевные узлы и узелочки, писал, постигая неисповедимые пути человеческие…

По словам Т.Ахумяна, "вернейшей приметой, что перед нами человек действительно чистого, доброго сердца, неспособный на измену и коварство", является восторженная любовь к Манвеляну детей, с которыми он умел разговаривать как с равными и для которых в его "бездонных карманах всегда было много конфеток, самых разнообразных и сладких".

Предлагаем вниманию наших читателей рассказ М.Манвеляна "Воспоминание детства", написанный в Москве, где писатель в 1903-1905 годах учился на драматических курсах И.Уманец-Райской.

ВОСПОМИНАНИЕ ДЕТСТВА

Повсюду готовились к встрече Нового года, а у нас дома все было по-старому. Новый год прошел, как обычный день. Я лег спать, чтобы во сне тоскливая ночь поскорее закончилась. Но долго не мог сомкнуть глаз. Воображение рисовало завтрашний радужный день. После моих настойчивых просьб мама впервые разрешила навестить нашего богатого родственника и поздравить его с Новым годом. От счастья я чувствовал себя на седьмом небе…

Сон постепенно сморил меня, перед глазами замельтешили яркие блестки, они то разрастались, то вновь сужались. Неожиданно все светящиеся точки слились вместе, и разбухший шарик стал принимать замысловатые формы. Я крепко зажмурился, чтобы избавиться от светящихся фигурок, но они сгущались и сильнее вращались перед глазами.

Когда я проснулся, уже совсем рассвело, мама с сестрами были уже на ногах.

- Почему не разбудили меня?! - с досадой сказал я и стал поспешно натягивать на себя обновку.

Я до блеска натер ботинки, хотя сапожник после починки почистил их, но, как мне показалось, смотрелись они без шика. Мама поцеловала сестер и меня, уже вырядившегося и готового к выходу, и пожелала нам долгих и счастливых дней. Как сейчас помню, губы у нее вздрагивали, голос срывался, она едва сдерживала слезы.

- Майрик, я и завтра надену новую одежду?

- И завтра, и послезавтра, - успокоила мама.

- Майрик, а почему ты не купила мне новую шапку? Посмотри, моя совсем износилась, в ней стыдно на люди показываться. Гарегин засмеет меня.

Мама промолчала, виновато опустила голову и незаметно вытерла набежавшую слезу.

- Неужели так трудно купить шапку?!

- Куплю… куплю. Ты свою еще поноси, она хорошая.

- Как же - хорошая? Посмотри - разве не стыдно в ней ходить?

- Ты же не в шапке к ним в дом войдешь.

Смирившись со старой шапкой, я отправился в гости.

- Не задерживайся, веди себя хорошо! - крикнула вслед мама.

- Ладно, майрик!

***

На улице было холодно.

Казалось, все сговорились и посмеивались над моей старой шапкой. Было страшно неловко, что она не вязалась с новой одеждой. Я ускорил шаги, желая быть незамеченным. Неожиданно я вспомнил Серго, он тоже всегда ходил в обносках, босиком. У него был отец, но пьяница, который избивал и Серго, и его мать. Бледная, худая женщина, то ли с грустным, то ли с уставшим взглядом, она постоянно кашляла и вызывала во мне жалость.

Холод не шуточный. Меня знобило, зуб на зуб не попадал, но я не останавливался и продолжал шагать еще быстрее. "Немного осталось, надо пройти мост, а потом еще чуть-чуть - и будет их дом… Интересно, а что они подарят?.. Они богатые, очень богатые…"

На мосту холод ощущался сильнее; ветер пронизывал до костей… "Хоть бы пальто подарили… Еще чего - пальто, на Новый год дарят игрушки, сладости… Шапка тоже мне не светит…"

Ох уж эта шапка, никак от нее не отделаюсь. Хоть бы ее ветром снесло - да, да, вот было бы здорово! Я так сдвинул шапку, что она едва держалась на голове. "Поскорее бы ветер сорвал и сбросил ее в реку, и я бы избавился от противной шапки, и тогда мне наконец-то новую купят". Мост уже кончался, но шапка все еще держалась на голове; я даже подтолкнул ее пальцем – она упала и замерла. Я переждал секунду, но шапка упрямо вцепилась в землю. Краска залила лицо, и я нагнулся и поднял ее. Казалось, вокруг все догадывались о моем умысле…

- Что ты вертишься под ногами?..

Я испуганно вскинул голову: высокий господин, столкнувшись со мной, быстро удалялся, кинув на меня сердитый взгляд.

Я двинулся дальше. А все-таки что мне подарят: игрушки или сладости?.. Но лучше бы шапку или пальто. Они очень-очень богатые. Гарегин никогда не ходит в залатанной одежде, у него есть и пальто, и шапки.

***

Они еще чаевничали, когда я вошел в столовую.

- Как ты посинел!..

- Очень холодно?

- Почему ты без пальто?

- Бедный мальчик, совсем замерз… Почему ты не надел рукавицы? Потри руки, потри…

Я замешкался и не знал, как быть. Машинально начал потирать руки и улыбаться, глядя по сторонам. Щеки горели. Я сидел и молчал.

- Не понимаю, как можно выпустить ребенка на улицу в такой холод? - сказала родственница, поставив передо мной стакан с чаем.

 - Благодарствую… Я уже попил чаю, - покраснев, сказал я.

 - Ничего, выпей еще и у нас…

Они возобновили прерванный разговор. Я слушал и ничего не соображал. "Что они подарят?" - эта мысль гвоздем засела в голове, и меня ничего больше не волновало.

На столе лежали коробочки, разные свертки… Я боязливо глянул на все это и снова опустил голову. "Что же там? Какой из них мой? А если ничего не дадут? Нет-нет, этого не может быть! - убеждал я себя. - Мои товарищи обзавидуются… Если дадут сладости, я поделюсь с Серго, вот он обрадуется, у него же нет богатых родственников… Когда же они дадут? Наверное, перед уходом". От любопытства и нетерпения меня била дрожь.

Выпив чаю, я поднялся из-за стола, чтобы уйти, но они предложили с ними отобедать. Мама велела не задерживаться, так я объяснил им. Я бы с радостью еще остался, но почему-то решив, что только перед уходом получу подарок, заторопился.

Я приблизился к  столу, сердце затрепетало - сейчас она возьмет и вручит мой подарок… Я встал подле крайнего свертка, протянул руку - неужели ничего не дадут?..

Монета нечаянно скатилась с моей ладони, я машинально нагнулся и поднял: новая, сверкающая пятикопеечная монета, которую она вложила мне в мою ладонь, пожимая на прощание руку. На миг я застыл как вкопанный и, зажав в руке деньги, не знал, что делать, - все воздушные замки рухнули, вместо них - пятикопеечная монета…

Хотелось разреветься, закричать: "Не нужны мне ваши деньги!"

С трудом сдерживая рыдания, я почти выбежал из комнаты, быстро спустился по лестнице - сердце сжималось, душили слезы, и было непонятно, почему мне дали деньги? Ведь детям дарят игрушки, конфеты, так почему мне не подарили самую дешевую игрушку, почему всучили пять копеек?

- Пять копеек… пять копеек… - как в бреду, твердил я.

Несколько минут я растерянно стоял на пороге дома, крепко сжимая монету. Внезапная мысль осенила меня: я разжал ладонь и, точно преступник, пустился наутек.

***

Дома я рассказал маме о подарке. Она прослезилась, поцеловала меня и промолчала. На губах мамы мелькнула горькая улыбка. Я не смог больше крепиться, бросился в объятия мамы и разрыдался.

- Почему ты туда пошел? Почему меня не послушался?

- Прости, майрик!.. Майрик, я опустил в ящик для писем на их двери…

- Что, деньги?

- Да. Я совершил дурной поступок?

Мама обняла меня и расплакалась.

Подготовила и перевела Каринэ ХАЛАТОВА