Лиана АЛЕКСАНЯН: "ДЛЯ МЕНЯ ГЛАВНОЕ - РАБОТАТЬ НАД СОБОЙ"

Серебристый тон лирического сопрано, инструментальная гибкость голоса, тонкая музыкальность певицы Лианы Алексанян нашли горячий отклик ереванской публики во время ее июньских гастролей. В последние годы Лиана живет и работает в Германии, успешно выступает и на оперных сценах Европы.

 ПРОГРАММА ВЕЧЕРА в Большом зале  филармонии, о которой мы уже писали, включала редко исполняемые "Прощальные песни" Рихарда Штрауса и Четвертую симфонию Малера, где выступление певицы с Филармоническим оркестром Армении под управлением Эдуарда Топчяна оказалось чудесным и по-своему неожиданным.

"Прощальные песни" Рихарда Штрауса в ее исполнении подняты до вершин лирики, воспринимаешь их как поэзию в высшем ее значении, соседствующую с трагедией. В одной ноте ей удается соединить покорность и страстность, безмятежность и кротость. Вслушиваешься - ничего нет эффектного и броского в ее исполнении, оно до предела просто. Но значимость каждой фразы, ее органичность, душевность таковы, что потрясают величайшей верностью замыслам поэта и композитора, духу времени. И тут мы сталкиваемся с интересным феноменом: исполнительское решение органично сливается с одной из важнейших граней творческого облика артистки - ее психологическим, театральным даром, который с полным блеском раскрылся и во втором отделении, где она спела в финале Четвертой симфонии Малера.

С ЛИАНОЙ мы встретились через неделю после концерта. Обаятельная, с ослепительной улыбкой, она оказалась необычайно приветливой. Привыкшая ко всеобщему вниманию, певица тем не менее сохранила непосредственность и подкупающую простоту поведения. Остроумная собеседница, она охотно отвечает на вопросы, рассказывает о своем пути в искусстве.

 - Мои профессиональные занятия музыкой начались с фортепиано, - говорит она. - До определенных пор у меня была склонность к фортепианной музыке. Но потом  увлеклась пением, пела джаз, поп-музыку. Встреча с Сергеем Петровичем Даниеляном определила мою дальнейшую судьбу. Прослушав меня, он сказал, что у меня оперный голос и в будущем могу петь в опере. И я стала брать уроки у замечательного педагога, о котором вспоминаю всегда с благодарностью. В 2005 году окончила Ереванскую консерваторию, получив диплом с отличием. Кроме того, участвовала в мастер-классах, проводимых Данте Маццола в Ла Скала, Милан. За годы учебы дебютировала в "Травиате" в Оперном театре Еревана. Понадобились годы мучений, слез, пока у меня не раскрылся голос. Мутация шла очень медленно. И вот где-то к 22 годам появилась вибрация, диапазон уже был.

В 2003 году в Армении впервые проходили подготовительные прослушивания к конкурсу, который должен был состояться в Вене. До его начала из Вены приехали специалисты для отбора певцов. И вот тут выяснилось, что моего имени в списке нет, хотя я знала, что точно есть. Пришлось что-то доказывать, нервничать, и в конце концов, не успев надеть соответствующий роли костюм, я вышла на сцену и спела свою Casta Diwy, после чего меня пригласили в Вену. Нетрудно догадаться, чего мне это стоило в ту пору. Армения только-только приходила в себя. И все же я попала на конкурс, вышла в финал, и меня сразу пригласили во Францию и Норвегию петь Моцарта и Манон Леско, хотя в 24 года Манон Леско, как известно, не поют. Но я поехала. Нужно было использовать данный мне шанс, и, слава богу, все получилось. Затем я снова вернулась в Армению, но агенты, которые меня уже знали, приглашали петь на различных европейских сценах.

 ЧТОБЫ НЕ ЗАНИМАТЬ внимание читателей подробностями, отметим, что Лиана Алексанян впервые выступила в Европе на сцене Фьордилиджи (COSI FAN TUTTE) на фестивале Opera de Bauge (Франция). В том же году дебютировала в главной роли Манон Леско в Национальном оперном театре Осло и в театре Линца, а также в качестве Contessa (LE NOZZE DI FIHARO) в венском Volksoper. В сезоне 2006-2007 гг. дебютировала в Государственном театре Брауншвейга в роли Виолеты, позже - Джильды, Мими, Дездемоны, Луизы, Амелии, Татьяны, Амелии (Эрнани) и др.

В 2010-2011 гг. Лиана была приглашена в Aalto Theater Эссена, где под руководством Стефана Селтеси выступала в партии Донны Анны в "Дон-Жуане", Графини в "Женитьбе Фигаро", Амалии в "Разбойниках" Верди, Адины в "Любовном напитке", Антонии в "Сказках Гофмана", Виолеты. В 2009 году состоялся ее дебют в Оперном театре Гамбурга, где она исполнила партии Лючии, Джильды, Микаэлы, Виолеты, Бланш под управлением Симони Янги. В партии Баттерфляй она дебютировала на оперной сцене Кельна, затем Буэнос-Айреса в постановке режиссера маэстро Уго де Ана и миланского Ла-Скала под управлением дирижера Рикардо Шайли, в гала-концерте под управлением Даниэла Орена. С особым удовольствием Лиана вспоминает годы, которые она провела в северной Германии, куда ее пригласили после ее удачных выступлений во Франции и Норвегии.

- В Брауншвейге, куда меня пригласили петь Виолету, я задержалась на два с половиной года и не жалею об этом, хотя сначала очень хотела вырваться из этого города. Но меня не отпустили. Там я пела очень красивые партии - Лучию, Татьяну и много других партий, и естественно, когда ты находишься в ансамбле, растешь как артистка, появляется способность выжить, независимо от того, болеешь или нет. Через различного рода преодоления появляются техника пения, опыт. Я очень благодарна этому театру за приобретенный опыт, мастерство, за то, что они не давали мне те партии, которые не для моего голоса. Я просила партию Баттерфляй, а мне ответили, что ее я спою только через пять лет. Они стремились сохранить мой голос. Это очень важно. Ведь молодые хотят спеть все роли сразу.

- Как вы относитесь к критике?

- Обо мне писали разное - и хорошее, и плохое. Конечно, бывает больно, когда читаешь о себе правду. Но боль необходимо преодолеть. Иначе будешь думать, что достиг совершенства и не будешь развиваться. Лично я воспринимаю нормально только тех певцов, кто находится в вечном поиске, старается что-то новое открыть в себе, старается совершенствоваться. И хорошая критика только помогает. Иначе артиста ждет деградация.

- Что необходимо артисту, чтобы он правильно развивался?

- Талант, конечно, в первую очередь, а потом абсолютная дисциплина, музыкальность, абсолютный стиль. Что это значит? Вот петь Моцарта не каждому дано. Если можешь петь Моцарта, значит, споешь и Пуччини. А если можешь петь Пуччини, не обязательно, что споешь и Моцарта.

 - У вас много готовых партий?

- Двадцать семь партий, которые я не раз исполняла. Одна из сложнейших партий, которую я очень люблю, - Баттерфляй. В этой роли меня спасает мягкость голоса. Первый акт - он колоратурный, очень высоко написан. Второй акт - драматический. А самый последний акт все из тебя выжимает. Я иногда говорю своим студентам: пение - это не только эмоции. Это еще и интеллект, математика, т. е. правильное калькирование. Если этого нет, а есть сплошные эмоции, выдержать это невозможно. Мой педагог Сергей Даниелян правильно говорил: "Есть певцы, которые поют только сердцем, есть те, кто поет мозгами". Гениален тот певец, кто это совмещает".

- Когда вы пели "Прощальные песни" Штрауса, не было ощущения, что вам они дались с трудом. Но ведь их могут петь редкие сопрано. В чем сложность?

- Первая часть - "Весна", она написана очень высоко, ее трудно исполнить, нужен большой объем воздуха, нужно правильно распределять и воздух, и одновременно эмоции. В этом произведении Штрауса особенно ощущается немецкий менталитет: математически точное распределение объема воздуха и эмоций. Я могу сказать, что Германия меня научила культуре пения и дисциплине.

- Есть у вас кумиры в вокальном искусстве?

- Очень люблю из современных артистов румынскую певицу Аджелу Георгиу. В середине 90-х она пела Травиату в Ковен-Гардене, я слушала ее запись. Мне посчастливилось одновременно с ней быть в Гамбургской опере, она пела Тоску, а я - Баттерфляй. Она - очаровательный человек, удивительная, уникальная певица. Мы подружились, до сих пор переписываемся. Из классических певиц я преклоняюсь перед чудом Марии Каллас. Ее  голос трудно назвать слишком красивым. Но ее интерпретации трудно забыть, они до сих пор меня чему-то учат. В ее голосе нет тех красок, той теплоты, которая тебя обнимает. Но в своих интерпретациях она достигла совершенства. В них она достигла того идеала, о котором может мечтать любой вокалист. У меня был великолепный педагог - Даниелян, но я и сама много работала над собой, над голосом, интерпретацией, произношением, сценическим поведением. Вокал - трудное искусство. Когда пел Паваротти, вы никогда не чувствовали, через что проходит певец, чтобы достичь такого результата. Вот эта легкость, красота красок, никакого форсирования -  это ведь результат огромной работы над собой, над голосом...

- Есть у вас связи с нашим Оперным театром?

- К сожалению, нет. Пока не зовут.