ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ

Ушла из жизни Галина Нуйкина. Имя это нынешнему молодому поколению, к великому сожалению, мало известно. Не считая, разумеется, исключений. То есть тех юношей и девушек, родившихся в конце девяностых, которые о Карабахском движении новейшего периода  знают чуть больше, чем оно должно быть известно по современным школьным учебникам истории. А вот старшее поколение Арцаха - поколение восьмидесятых-девяностых, которому пришлось пережить время военного лихолетья, вторгшегося в жизнь арцахцев по злой воле Азербайджана после распада СССР, Галину Нуйкину знало не иначе как в связи с Карабахским движением. Ибо Галина Нуйкина это время пережила вместе с ними. 

ИМЕННО ПОЭТОМУ я посчитал своим долгом, долгом друга семьи Нуйкиных в этой траурной статье еще раз напомнить молодому поколению, что называется, более пространно об этой удивительной женщине, которая с первых же минут пребывания в Арцахе осознала всю трагедию Карабаха, о котором стали говорить в мире. И не только осознала, вобрала в себя нескончаемую боль этого христианского края, которая сопутствовала переживаемой трагедии.

Наверное, мало кто знает, что Галина Нуйкина как русский литературовед была одним из первых редакторов моих книг, изданных еще в советское, а также и постсоветское время в московских издательствах. Она супруга Андрея Нуйкина. Имя его широко известно мировой читательской аудитории. Архипопулярный* писатель-публицист, ученый-искусствовед, философ.

Не думаю, что, упомянув имя Галины Нуйкиной в качестве жены Андрея, моего друга, я тем самым словно бы навожу тень на ее личность как литератора и человека. Отнюдь. Конечно, имя Андрея Нуйкина более известно и в мире, и в Арцахе: он автор поразительной по своей правдивости книги "Боль моя - Карабах", собравшей все основные его публикации о Карабахе и, как в то время писала центральная пресса, "вокруг него". Он честно и искренне писал о том, что не могла (или не хотела) писать центральная пресса советского государства, бездарное руководство которого, само того не зная, исподволь готовило ему бесславный конец.

Думаю, ко всем публикациям о Карабахе того времени Поляничко и Сафонова**, когда с ведома последних, а зачастую и по их же прихоти против армян Нагорного Карабаха одна за другой готовились провокации, самое тесное отношение к литературному труду Андрея имела Галина Нуйкина. Не только как литератор. Но и как непосредственная свидетельница всех тех трагических событий в Арцахе, с которыми ей пришлось столкнуться в многочисленных поездках с мужем.

Об одной такой поездке, по сути, первой, мне и хочется сегодня вспомнить. Подружившись с Андреем Нуйкиным еще в начале восьмидесятых прошлого столетия (оба мы были литгазетовцами), зная его честным и принципиальным писателем-публицистом, я ничуть не удивился, когда уже на стыке восьмидесятых и девяностых годов он во весь голос откликнулся на трагедию в Карабахе, на геноцид армян в Сумгаите, а затем и в Баку.

Когда Карабахское движение набирало обороты, которые нельзя было уже замедлить ни ложной советской идеологией братства и дружбы народов, ни репрессивной политикой союзного государства, направленной  только и только в одну из сторон, а именно - армянскую, когда, воодушевившись своей безнаказанностью, азербайджанское руководство все более наглело по отношению к армянам Карабаха, Андрей Нуйкин с присущей ему тактикой сбора и изучения материала решил  вместе со своими коллегами - известными русскими писателями и журналистами посетить и Армению, и Азербайджан. Но вовсе не ради горбачевского паритета в споре о Карабахе, а чтобы воочию увидеть, что же именно творится в этом страдающем уголке страны.

 И ВОТ В СЕРЕДИНЕ ФЕВРАЛЯ 1991 ГОДА Андрей Нуйкин, его супруга Галина Нуйкина, Валентин Оскоцкий, Юрий Черниченко и Тимур Гайдар вылетели из Москвы в Ереван. Встречал я их у борта самолета в зябких сумерках. Повез в холодный неотапливаемый Ереван, где самым дефицитным товаром тогда были керосин и свечи.

Тогда каждый час из Карабаха поступали вести о бесчинствах азербайджанского ОМОНа, находящегося в подчинении Поляничко и  Сафонова. Оба они являлись членами ЦК Компартии Азербайджана и практически подчинялись не Москве, а Баку. Весь цинизм заключался именно в этом. При явном параличе власти в Кремле руководство Азербайджана развернуло репрессии в армянской автономной области против армян-аборигенов руками русских прежде всего для того, чтобы разжечь среди армян Армении, Карабаха и диаспоры антирусские настроения.

Из Еревана архипопулярные писатели вылетели, говоря словами русских царей, в "Державную и Знаменитую Армянскую Карабахскую область", которую, казалось, присоединили к России на вечные времена. Однако русские писатели летели в Степанакерт не только для того, чтобы выяснить, как получилось, что исконно армянскую область, переданную от Персии России Гюлистанским трактатом, сейчас уже практически чуть ли не подарили Турции. Больше всего их волновала судьба жителей Карабаха в условиях, когда правду о происходящем там невозможно было узнать из официальной прессы.

Утром следующего дня я проводил их в Карабах, сам же остался ждать их в аэропорту "Эребуни". Каждые пять минут  связывался по телефону со Степанакертом. О том, что произошло сразу после приземления русских писателей в Степанакерте, Андрей Александрович Нуйкин расскажет впоследствии в своей, уже упомянутой выше книге - "Боль моя - Карабах". А тогда, то есть вечером того же дня, когда они вернулись в "Эребуни", на них просто лица не  было. Узнав о том, что произошло, я прямо из аэропорта повез их на телевидение. Что ж, не требуется выпить весь океан, чтобы узнать вкус морской воды, достаточно одного глотка. А произошло вот что.

НЕ УСПЕВ ДОБРАТЬСЯ ДО СТЕПАНАКЕРТА, они увидели и ощутили настоящий геноцид, возведенный в Баку в ранг государственной политики. Выяснилось, что сразу после приземления в степанакертском аэропорту Андрей и Галина Нуйкины, Тимур Гайдар, Юрий Черниченко и Валентин Оскоцкий попали в плен к азербайджанскому ОМОНу. Некто "капитан" Гаджиев, после отсидки в тюрьме ставший главарем банды ОМОН, доложил по телефону Виктору Поляничко о прибытии в Карабах группы русских писателей. Назвал их имена. Поляничко сразу учуял упавшую с неба возможность для рекламы собственной персоны перед Баку. Шутка ли: в составе группы сын самого Аркадия Гайдара, между прочим, писателя, на книгах которого воспитывался, надо полагать, и сам Поляничко, ставший, однако, почему-то не героем-тимуровцем, а палачом. А вместе с Гайдаром прилетел известный на всю страну писатель, газетчик, телевизионщик, народный депутат СССР Юрий Черниченко. Партийный босс приказал Гаджиеву доставить "этих двоих" к себе, а остальных, "тех троих", оставить в заложниках в аэропорту, не спуская с них глаз. В Степанакерт русские писатели так и не попали.

Вот что сказал Валентин Оскоцкий в аэропорту "Эребуни" сразу по возвращении:

- Это было не только страшно, но и мерзко. Словно частица цивилизации оказалась в тисках средневековья. Нам, извините меня, еще раз извините, повезло. Ибо мы увидели то, во что не поверили бы, если бы нам рассказали другие очевидцы. Одно теперь ясно лично для меня. Молчать нельзя! Молчать - значит совершить преступление перед собственной совестью. И я не буду молчать.

На республиканском телевидении я caм взялся вести уникальную в своем роде передачу. То, что рассказали наши друзья, поразило воображение даже видавших виды телезрителей, будь то сумгаитцы или бакинцы. Галя Нуйкина не смогла продолжить свое выступление - мешал  ком в горле. Продолжил вместо жены Андрей. Он обещал, что публично обратится к русской интеллигенции, которая понятия не имеет, что происходит в Карабахе. Юрий сравнил крохотное высокогорное село Бердадзор с Хатынью и Сонгми. Валентин повторил свою мысль о том, что теперь уже его никто не сможет заставить молчать. Тимур сказал, что нужно подумать о создании новой организации, которая должна системно заниматься проблемами Карабаха. Галя сказала во всеуслышание: "После всего этого я теперь не смогу жить без борьбы за спасение Карабаха и карабахцев".

ВСЕ ПЯТЕРО, ПОРАЗМЫСЛИВ, к вечеру следующего дня пришли к единому мнению: ехать в Баку "с визитом вежливости" бессмысленно. Писатели-"апрелевцы"***  за половинку светового дня уяснили для себя, что ситуация в Карабахе намного серьезнее и трагичнее, чем это представлялось в официальной прессе.

Провожая в Москву друзей, видя их удрученное состояние и какой стресс они испытывают, я решил чуть-чуть снять с них эту психологическую тяжесть. Прямо в аэропорту, перед вылетом, зачитал им три четверостишия, написанных мной накануне. Позволю себе привести их и в этой статье, поскольку сам Андрей их процитировал в своей книге "Боль моя - Карабах".

Об Арцахе знали Троцкий,

Ленин, Горбачев и Марр,

Нуйкин, Нуйкина, Оскоцкий,

Черниченко и Гайдар.

Все пытались трогать тему

Под названьем "Карабах".

Но мешал решать проблему

Паритет и жуткий страх.

Но скажу как парень флотский:

Упредят в стране пожар

Нуйкин, Нуйкина, Оскоцкий,

Черниченко и Гайдар.

В своей книге Андрей эти три четверостишия назвал забавными частушками, которые и в самом деле как-то помогли снять стресс с них, "исполненных ярости и решимости биться, не щадя ни себя, ни противника". И еще добавил: "Забавлялись мы на фоне стремительно разрастающейся трагедии карабахского народа".

И по возвращении в Москву они, пятеро русских писателей, в Центральном доме литераторов создали группу по оказанию помощи Карабаху, которую назвали выразительно громко: КРИК - Комитет российской интеллигенции "КАРАБАХ".

Галина Нуйкина являлась активным членом этого комитета. После первой поездки были у "криковцев" вторая, третья, десятая... Словом, много-много других поездок за правдой. И всегда в группе русских писателей вместе со своим мужем Андреем Нуйкиным была его жена - яркая представительница русской интеллигенции Галина Нуйкина. Сегодня ее не стало. Царство ей небесное!

Армянский народ никогда не забудет ее и ее друзей нравственного подвига - подвига бескорыстных и честных людей, которые делали все, чтобы разорвать наконец удавку информационной блокады, затянутой на шее Карабаха.

И еще: память о чете Нуйкиных в Арцахе чтят не только воспоминаниями. Не так давно в Арцахском государственном университете был открыт специальный кабинет, который так и называется: "Кабинет Андрея и Галины Нуйкиных".

ПРИМЕЧАНИЕ.

* По официальным данным опроса общественного мнения, дважды подряд - в 1988  и 1989 годах - Андрей Нуйкин имел второй рейтинг по популярности не только у советской общественности. Первое, так сказать, место занимал экономист Николай Шмелев.

**Виктор Поляничко - в 1989-1891 годах второй секретарь ЦК КП Азербайджана, председатель так называемого Оргкомитета НКАО, автор и инициатор пресловутой операции "Кольцо" в Гадрутском и Шушинском районах тогдашней автономной области и  Шаумяновском районе Азербайджана, впоследствии вошедшем в провозглашенную Нагорно-Карабахскую Республику. Генерал внутренних войск МВД СССР Владислав Сафонов в те же годы (май 1988 - декабрь 1990) занимал должность военного коменданта района Чрезвычайного положения  (Нагорного Карабаха).

***Так называла себя группа московской писательской организации - в честь месяца, когда была провозглашена перестройка.