ПОЧЕМУ ПАШИНЯНУ ТЫКАЮТ?

Потому что он Никол. Свой в доску, парень из нашего города, слуга народу, отец солдатам, дружбан, амиго, френд… Так он захотел, так он сделал. Заступив на службу, первым делом распахнул двери холодильника в комнате отдыха при служебном кабинете, потом привел оператора в премьерскую резиденцию и тоже все подробно показал, вот, мол, смотрите, как эти сволочи-кровопийцы жили. Широко, роскошно, с размахом… (Логично было думать, что после этого из хижины во дворец новый премьер – ни шагу. Ан нет…).

ДО ВХОЖДЕНИЯ ВО ВЛАСТЬ, ВСКАРАБКАЛСЯ НА СТОЛБ с пламенным "Сердечный привет от Зимзимова!", после прихода во власть сидел на ветке, собирал своим детишкам черешню.

Плебсу нравится. Плебсу кажется, что он такой же, как они: руки перед едой не моет, когда надо, споет и станцует, бывает, рыгнет, подтирает рот рукавом, подмигивает, подшучивает...

Но иметь такого в государях не всем в радость. Чтоб не ходить очень далеко. Ни один из постсоветских глав кабинета министров Армении с гражданами запанибрата не был. Можете себе представить Хосрова Арутюняна на дереве?

Из советских – тоже. Немного историографии. Премьер-министров Армении помню от Антона Кочиняна (60-е годы) до Владимира Маркарянца (90-е годы), а после - от Вазгена Манукяна и до Сержа Саргсяна – тем более помню.

В сборе получается двадцать мало чем похожих друг на друга глав правительств. Непохожесть не только в том, что ни один из них не лез на столб орать насчет Зимзимова, не лез в бутылку, чтоб показаться пупом земли армянский, не заталкивал за обе щеки жаренный мясопродукт, не навязывал всем имен своих детишек до полного запоминания.

Непохожесть в том, что каждый оставил после себя что-то построенное, добавленное, поправленное. Что останется после Никола? Кроме стыда за то, что пели и плясали под его дудку, боюсь, ничего. Хотя не у всех. Охлос, живущий по правилу "нас невозможно сбить с пути, нам все равно, куда идти", неистребим. Но остальным, а их подавляющее большинство, не все равно куда, за кем и за чем идти. И вот уже упираются, слушают в пол-уха, крутят вокруг виска пальцем.

Оргазм, который испытывают "их превосходительства", не всегда понимающие смысл слов более, чем одного предложения и, общаясь в стилистике "Многоуважаемый варчапет", "Позвольте заметить…", "Спасибо за вопрос…" и др. трудно совмещается с лексикой и телодвижениями, когда эти субъекты не перед камерами, а общаются в свободном режиме. С жестом, который не всякий босяк себе позволит, Пашинян, уже заступил за грань. Но это , кажется, еще не все кино.

ЭТОТ ПРЕПОХАБНЫЙ ЖЕСТ, ПРОДЕМОНСТРИРОВАННЫЙ людям средь бела дня, еще одно подтверждение: Никол держит всех за семью, где он папа, которого следует любить, уважать, повиноваться, но и побаиваться. Он игнорирует понятие "частная жизнь", полагая, что, раз впускает в свои кондовские покои всех, то и все должны позволять ему входить в каждый дом. Пока, правда, впускают, отвечают на телефонные звонки и даже умиляются, но уже работает плохо.

Он очень хочет, чтобы все было "как у них". Вот Симонетта Соммаруга, президент Швейцарии, пригласила на свое шестидесятилетие всех граждан страны, которые родились с ней в один день – 14 мая 1960 года. Захотела отпраздновать "свой день рождения в компании швейцарских граждан". Граждан набралось двести шестьдесят. Все прошло пристойно, достойно, красиво.

Каждая страна имеет свой стиль жизни, он определяется даже по тому, как ты ешь. Безупречным манерам Никола Пашиняна подивиться трудно, опасаться следует того, как бы гордые граждане Армении не стали равняться в быту на дружбана с палкой от селфи. Одного пастуха спросили, что бы он стал делать, если бы стал королем, пастух ответил: "Я бы стал пасти своих овец верхом".

Ни радости, ни злорадства, ни чувства глубокого удовлетворения от того, что главного человека твоей страны оппоненты секут как недоросля, тыкают как мальчишке, ловят на лжи, попрекают в словоблудии, говорят нехорошие слова. Какая гражданам от этого радость? Только стыд и позор. А он каждый раз, начиная телевещание, как ни в чем ни бывало, справляется о настроении и здоровье граждан, а завершая сеанс, признается в любви, преклонении и верности.

"Папа" говорит, "дети" не слышат.