"ВЕРНУТЬ НАШИ ЦЕННОСТИ И СФОКУСИРОВАТЬСЯ НА НИХ"

Поствоенная новогодняя постановка Маленького театра при Государственном центре детского эстетического воспитания им. Г. Игитяна оказалась прекраснее и волшебнее обычного, хотя казалось, лучше сделать невозможно. Директор Центра, заслуженный деятель искусств РА Ваан БАДАЛЯН уверен, что не сказка, а серьезная работа – единственное, чем сегодня можно спасаться и спасать.

- Ваше чаепитие с Дедом Морозом было не просто потрясающим, мне кажется, взрослым оно было нужнее, чем детям. Но у вас было еще множество проектов, удалось хоть что-то осуществить в прошлом проклятом году?

- Это новогоднее представление было для меня дилеммой - делать-не делать. А потом я понял, что дети ни в чем не виноваты, и как раз ради них мы просто обязаны организовать праздник. Причем не только Маленький театр. Еще в дни войны в нашей галерее открылась выставка фоторабот Гагика Арутюняна, посвященная Карабаху, цикл, сделанный еще в первую войну. Так что наш выставочный зал снова начал работать. А с начала года и до 10 числа в галерее проходят разные мастер-классы - дети пекут пряники, рисуют на стенах, будет концерт нашей музыкальной школы. Мы практически закончили структурные преобразования, соответственно, в новом свете предстанут и театр "Метро", и наши мастерские, и региональные подразделения.

На этот год пришлось переносить самый большой проект, который мы вот-вот начнем - мастер-классы для всех желающих детей и взрослых по самым разнообразным направлениям. Линография, живопись, графика, танец… Занятия будут проводить и специалисты центра, и приглашенные люди. Еще один проект - спектакль о правах детей, который мы запускаем совместно со шведами. Центр станет его платформой – наши дети будут не только играть в нем, но делать декорации, шить костюмы. На будущий год покажем его и в Швеции. Есть совместный проект со знаменитым швейцарским музеем Пола Клея - его направленность очень близка нашему центру, особенно всего, что связано с рисованием. Ну и, грядет юбилей Генриха Игитяна, и мы начнем посвященные ему мероприятия заранее. За это время я ближе познакомился с его архивом, письмами и многое переоценил и переосмыслил – масштаб личности таков, что сложно охватить! Сейчас мы пытаемся найти партнеров, привлечь Музей современного искусства – потому что это тоже творение Генриха Суреновича.

- А что же ваша инклюзивная программа, ведь, увы, кажется, сейчас самое время сконцентрироваться на этом.

- Уже! Мы начинаем проект, цель которого через искусство, через творчество, вернуть в нормальное жизненное русло тех ребят, которые, увы, не просто вернулись с войны, но теперь имеют инвалидность. Все уже продуманно, за столько лет работы мы приобрели знания – как показать человеку дорогу, чтобы он не просто смирился со своим телом, а чтобы он в своем новом теле работал. Сначала мы сыграем все наши инклюзивные спектакли и пригласим этих ребят, чтобы они воочию поняли, о чем речь. А потом начнем тренинги и прочее. Наверняка найдется пара десятков людей, которые захотят в этом участвовать. Сейчас, конечно, на первом плане психологическая коррекция, и это тяжелая работа, поскольку все слишком свежо. Но я могу привести пример нашего Манука - он сейчас в нашей основной дансантной труппе. А ведь Манук не мог даже подняться на сцену, не мог держать баланс – его обязательно поддерживали. Сейчас он не просто свободно ходит – он прекрасно танцует. Как-то на спектакль приходил его лечащий врач и сказал: " Он перенес пять операций – вам за несколько месяцев удалось дать ему то, что не удавалось хирургии". Это ведь именно психологический момент – что-то поменять в себе, убедить себя, что ты можешь! Это сложный и жестокий процесс, и есть огромная разница между человеком с подобными проблемами от рождения, и тем, кто еще три месяца назад был здоровым и сильным. Но я вижу нашу миссию, как бы пафосно это ни прозвучало, в том, чтобы помочь этим ребятам чем только сможем. И все наши друзья из-за границы, специалисты, которые работали над этой программой, в один голос заявляют – приедем и приложим все усилия.

- Еще в начале октября министерство организовало встречу с арт-преподавателями, эвакуированными из Арцаха. Чем кончилось дело?

- Буквально с первых дней войны мы предоставили арцахцам наши студии, которые находятся на улице Байрона, так что их специалисты не сидели без дела. А дети могли ходить не только на их занятия, но и на любые наши уроки – естественно, бесплатно. Этот процесс идет по сей день, правда, детей стало меньше, поскольку многие вернулись в Арцах. В любом случае, Центр сразу объявил, что для арцахцев – и взрослых, и детей – все уроки открыты, и очень многие записались и пришли. Мы играем для них спектакли, хотя зал у нас маленький, а в связи с эпидемией принимаем по двадцать человек. И дальше мы постараемся делать для них все, что в наших силах.

- А скажи мне, рефлексирующий артист, почему одни понимают, что страна за гранью фола и делают все, что в их силах, чтобы из этого состояния вылезти, а другие живут, будто ничего и не было?

- Ты это серьезно? Вон смотри – 13-этажное здание, и каждый вокруг своих окон сделал облицовку из милой его сердцу плиты. Специально пригнал лебедку, поднялся до черт знает какого этажа и поменял. А то, что здание выглядит ужасно, его никак не волнует. Это все из одной матрицы – если у меня никто не погиб и не меня выгоняют из дома, можно не заморачиваться. Мы никак не усвоим, что в этом здании мы живем все вместе, и, если здание выглядит эстетично, все коммуникации работают хорошо, значит, хорошо всем. Таково наше подсознание, все эти символы живут с нами, они в нашей жизни и быту.

- И что делать, чтобы как-то изменить это сознание?

- В нашей ситуации я бы отвел главную роль образованию. Если бы у нас не было с ним такой катастрофической ситуации, мы бы сегодня не имели то общество, которое имеем. Мне 40 лет, и мое поколение в очередной раз лишилось возможности нормальной жизни. Я надеялся, что с молодым поколением этого не случится, а его просто выкосили, а мы пришли к обнулению. Так что, пришло время учить уроки истории, и не в метафорическом смысле. Когда проводишь параллели, понимаешь, что, если бы в свое время мы учили свою историю лучше, многое из того, что мы имеем сейчас, могло бы не произойти. Вот, мы все время кричим – наша история, Геноцид, а теперь еще к нему прибавилось и все то, что мы потеряли. Но ведь если посмотреть сторонним взглядом, воленс-ноленс возникнет вопрос – а почему мы все время теряем? Роль культуры и образования сегодня очень важна, потому что они позволят нам ответить на главный сегодня вопрос – кто мы есть? Эта война, эта реальность разбила вдребезги все иллюзии армянского народа, и мы стоим перед грудой осколков. Все эти наши – "мы – другие, самые-самые", наши "эти кто такие?" , да "те что из себя представляют". Когда умные люди предлагали заниматься конкретными делами, а не восхищаться собственной беспрецедентностью и эксклюзивностью, их никто не слушал. Теперь пришло время понять - с какого периода у нас была своя школа? Какую музыку мы слушаем и где наше, корневое? Что такое наше искусство и чем мы реально отличаемся - только амбициями и высокопарными словами, или действительно есть что-то, что выделяет нас среди народов, рядом с которыми мы живем? Это все серьезные вопросы. Надо определиться - послезавтра мы хотим видеть себя такой-то нацией. И от этой точки пытаться развиваться. Причем безо всякой игры в демократию и добровольность. В новом поколении в какой-то мере из-под палки нужно формировать такое сознание. Пришло время перечесть историю и консолидироваться вокруг национальной идеи. Думаю, в этом выход.

- Звучит красиво, но ведь на это потребуется невесть сколько времени.

- А нам надо быстро ориентироваться. В таком стрессовом, разбитом в хлам, расфокусированном состоянии долго находиться невозможно. И поражение, и потери – все случается, но жизнь продолжается. Сейчас время самих себя вытащить за волосы из болота. Мне вообще кажется, что главные наши проблемы началась тогда, когда стало важно "белый" ты или "черный", и стало не важно, хороший ты врач или учитель. В этом плане для меня самое феноменальное - наше Национальное собрание. Если с позиций государственного устройства, народ ведь выбрал, в первую очередь, их. И что? Там на 90 человек есть хоть миллиметр ответственности? Чем они занимаются? В чем разбираются? Ничего важнее профессионала в развитии жизни быть не может. И профессионала, специалиста надо не только ценить и открывать для него поле деятельности – надо думать о взращивании нового поколения качественных, настоящих профессионалов. Будут ли это люди из Армении или из Спюрка, или представители иных национальностей – мы должны стать открыты всем, это очень нужно стране, нам.

Сейчас меня чаще чем раньше спрашивают, не собираюсь ли я уезжать. Нет, не собираюсь! Я все понимаю, жизнь у человека одна, и никого не виню, но нельзя сейчас уезжать, надо остаться и работать. Мы всегда были закрытой системой – пришло время раскрыться, мы должны создать почву, чтобы люди приезжали и помогали, чтобы мы развивались и развивались системно. Вот, в первые дни войны какой был энтузиазм – потом все охладели и остановились. Нельзя жить спонтанно! Сейчас нашей сверхзадачей должно быть становление государства – с новой основополагающей, доминантной идеей. Новая, своя идея со всей нашей спецификой, свои символы, своя миссия, своя безопасность. Я не понимаю, почему случилось так, что теперь это все надо садиться и писать как концепцию заново. Ведь достаточно просто обернуться на историю, выявить и вернуть наши ценности и сфокусироваться на этом. Мне кажется, иного пути у нас нет.