В ЭТОМ АКТЕРЕ БЫЛ СЕКРЕТ

Уже давно исчезли с экранов фильмы с участием актера театра и кино Юрия Амиряна, потонув в море серых иностранных лент, на все лады и часто безрезультатно зазывающих зрителя в полупустые залы. Исчезли и спектакли, где он играл, а мы еще вспоминаем этого актера, смотря новый фильм или постановку, и не устаем повторять: был бы жив Юрий - он бы отлично сыграл эту роль.

В ЧЕМ СЕКРЕТ НЕТУСКНЕЮЩЕЙ ПАМЯТИ ЮРИЯ АМИРЯНА? Казалось бы, никаких особых признаков киногероя, ни яркой внешности, бросающейся сразу в глаза, ни стального блеска глаз, ни белозубой улыбки... Секрет его как раз в том, что он был нетипичен. Он был единственным в своем роде, сам по себе. Один из одареннейших актеров Государственного драматического театра им. Г. Сундукяна, Юрий не был удостоен даже звания. Парадоксально, но факт. Однако важно другое: он пользовался зрительской любовью, а это главное.

Удивительное театральное время стояло в Ереване в начале 60-х годов, когда Юрий пришел в театр. Все двигалось, все менялось, все возникало. И были так хрестоматийно молоды авторитеты сегодняшнего дня. Из той толпы молодых, одаренных, вместе с которыми Юрий пришел в театр, немало сверхпопулярных актеров, уверенно лидирующих на сцене. Их знали, о них писали. Но Юрия Амиряна миновала шумная слава. Такая странная актерская жизнь - в тишине.

Возможно, отчасти это объяснялось тем, что в те годы в главном театре Армении творили еще прежние кумиры - Ваграм Папазян, Рачья Нерсисян, блестящая плеяда актеров - Арус Асрян, Гурген Джанибекян, Вардуи Вардересян, Метаксия Симонян, Бабкен Нерсесян, Хорен Абрамян, Сос Саркисян, Мгер Мкртчян, Армен Хостикян, Эдгар Элбакян и другие знаменитости, чьи имена украшали афиши театра, а сейчас они - уже история армянского сценического искусства. Отчасти это так. Но не совсем.

Будучи достаточно одаренным, Юрий не был тщеславен, не старался выделиться, громко заявить о себе, афишировать свои успехи. Ему было присуще чувство собственного достоинства, он был независим. Талант свой он ценил, верил в него, старался совершенствоваться в мастерстве.

 ОН БЫЛ ОДНИМ ИЗ ТАЛАНТЛИВЫХ ВЫПУСКНИКОВ КУРСА знаменитого педагога Армена Гулакяна, и стремление к постоянному поиску и недовольство достигнутым шло еще от учителя. Амирян был характерным актером в самом глубоком и сокровенном значении этого слова, потому что не показывал характер каждого нового героя, а становился им. Становился весь - от пластического своеобразия до строя души. От легко схваченного жеста - до градуса чувств. Его не страшила самая дерзкая гипербола, так как под ней лежала реальность человеческой натуры. Юрий не боялся заостренности, потому что искал для нее основания внутри характера.

Актерское мастерство Юрия Амиряна в немалой степени было основано на безупречном чувстве сценической формы, на незаурядной способности мыслить. Он был удивительно и редкостно артистичен, что не раз подчеркивал и главный режиссер театра, художественный руководитель Вардан Аджемян, с именем которого связан подлинный расцвет сундукяновского театра. Его воля приводила в действие все явные и тайные художественные возможности коллектива. Он был способен внушить всем свое понимание искусства, свои замыслы и творческий метод, отношение к миру. Он знал, чего хотел в искусстве. И то, чего хотел, умел воплотить зримо, образно, заразительно.

Герои Ю. Амиряна в пьесах Г. Сундукяна - Армен в "Хатабала", Самсон в "Пепо", Гиж Мози в "Разоренном очаге", Генри в пьесе "Мое сердце в горах", Блик "Время твоей жизни" У. Сарояна, Магистрос в "Хаджи Пайлаке" Гиги Тер-Григоряна, Армен в пьесе "Тяжела шапка Гиппократа" Вардкеса Петросяна, Селиван в "Старшем брате" Вампилова, Костылев "На дне" Горького, образы в пьесах Сухова-Кобылина и Александра Островского казались привнесенными на сцену непосредственно с улицы. Не только в строе чувств, но в каждом простом жесте, в том, как они двигались, жили на сцене, сквозило время.

Запомнилась роль Юрия в спектакле "Ацаван" Наири Зарьяна. С первого же своего появления на сцене в роли Шмавона он приковывал внимание. Следить за его героем в этом спектакле было истинным наслаждением. Актер с таким чувством, несусветным пафосом произносил свою реплику "Да здравствует весенний социалистический посев!", что без смеха невозможно было это слушать. Роль эта требовала взвинченности, нервозности, раздраженности, юмора, а все эти черты хорошо удавались Юрию.

Поразительно естествен и прост был Юрий и в роли Семеонова-Пищика ("Вишневый сад" Чехова) - как будто бы совсем он ничего не делал для того, чтобы разнообразить роль: не прибегал к внешним приемам, не изменял голоса, был просто самим собой. Семеонов-Пищик - роль-сурдинка, но звучала эта сурдинка у Амиряна в одном ряду с "первыми инструментами".

У музыканта должен быть абсолютный слух, у актера - абсолютное чувство правды. Этим качеством Юрий обладал в полной мере, потому в его ролях могли быть места менее удачные, менее совершенные, но фальшивых не было. Безотказная интуиция помогала ему безошибочно отличать рабскую погоню за правдоподобием от глубокой правды искусства.

 ЮРИЙ ПРЕЗИРАЛ ЛОЖНЫЙ ПАФОС И "СЛУЖЕНИЕ МОМЕНТУ", умел ненавидеть, бывал злым, глаза его, обычно добрые, смотрели сурово и даже враждебно. Таким он становился в редкие минуты прозрения, когда в театре что-то его не устраивало после ухода из жизни Вардана Аджемяна, когда в нем что-то ушло, особенно когда в 90-х годах атмосфера в театре резко ухудшилась.

Много ролей сыграл Юрий в кино. Его физические данные были будто специально приспособлены к киноигре. Его глаза, в особенности руки, вся его фигура, способны были выражать без слов состояние человека, иногда лучше, чем это делает слово. Поэтому он был киноактер с головы до пят. Запомнились его Армен из фильма "Сестричка из Лос-Анджелеса", Азат Ервандович из фильма "Дыхание", беженец из фильма "Рождение". Некоторые другие сцены с его участием проводились с большим юмором и комедийным блеском. У него получались пластически яркие образы. Он обладал безукоризненным вкусом, отлично владел армянским языком, был прекрасным чтецом, что, как ни странно, хочется отметить как, увы, редкостное явление.

Однажды в узкой компании на него "сошло вдохновение", и он стал показывать, как надо играть. Он брал из каждой роли по нескольку фраз - и в течение короткого времени перед нами прошли все образы пьесы "На дне" Горького, которые изумляли своей подлинностью и разнообразием. Движения его были поразительно легкими. Он был выразителен даже в безмолвных эпизодах. Четкость мысли, всегда оттененной иронией, легкая небрежность манеры при полной внутренней собранности - эти черты были узнаваемы в любой работе Юрий Амиряна. Вот почему память о нем удивительно стойка.