ПОСЛЕДНЕЕ ЛЕТО УИЛЬЯМА САРОЯНА. УРОКИ ИРЛАНДСКОГО…

"В тот год, как обычно, вот такая стояла жара во Фресно", - сказал представившийся мне пожилой человек. И добавил, опустив глаза и протянув мне руку: "Я друг Сарояна". Мы прошли с ним виноградники и вошли в кафе. "Друг Сарояна" продолжил: "Я был тогда студентом последнего курса, а Сароян жил свое последнее лето. О том, что писатель смертельно болен, я узнал позже.

У МЕНЯ ДЛЯ НЕГО БЫЛИ ПОДГОТОВЛЕНЫ ВОПРОСЫ после посещения его родственников в Сан-Франциско, где часто бывал и писатель. И там, в туалете, я обнаружил целую библиотеку книг, которую он читал. И поэтому я не удивился, когда неожиданно для себя задал ему вопрос: "А что вы теперь читаете?" Сароян посмотрел на меня с удивлением… рассмеялся… и ответил: "Книги".

"Друг Сарояна" заказал кофе и лишь потом тихо добавил: "Он в тот период был очень заинтересован некоторыми работами Йейтса. Я тогда почти ничего не знал о трагедии армянского народа. Творчество мистического Йейтса подтолкнуло Сарояна к размышлениям о том, где он будет похоронен сам". "Друг Сарояна" вспомнил еще двух великих ирландцев: Джойса и Семуэля Беккета, которые после создания национального государства, в отличие от Йейтса, оставшегося в Ирландии навсегда, покинули родину. Интересно, что Беккет забросил английский язык и перешел на французский… Я так и не понял, как Сароян относится к тому, где его будут помнить. Теперь я знаю, что армяне сильно связаны с прошлым и живут этим прошлым. А у Сарояна есть лишь настоящее и будущее, то есть все есть, жизнь. Вот почему его популярный роман называется "Человеческая комедия". Что сказать, все скорости одинаковы во всех направлениях… Его настоящее время всегда догоняет будущее, потому что это жизнь.

"Друг Сарояна" сказал: "Таков был Сароян, умеющий глубоко осмыслить слово и просто преподнести читателю. Таковы абсолютные ценности в культуре, и все упирается в моральную память, сказал бы Йейтс. И вот тут национальная составляющая и мир смыкаются в одну беспредельность. Сароян проводил параллели между ирландцами и армянами. Но я ему возразил, сказав, что армяне и ирландцы непохожие народы. Он был категорически не согласен."

Мир армянский так открыт, что даже гады, все ненавидящие, готовы погубить все, лишь бы не было этого армянского феномена…

Для меня этот день длился бесконечно, и когда-то начатая беседа привела меня к новому порогу нашей наивности. Беседа Йейтса с Сарояном продлится еще несколько веков, открывая гармонию звуков, становящихся в знаки. Запомните, Сароян говорил о литературном таланте ирландцев на почве английского языка. Сам же Сароян был дитя Междуречья.

ДА, СКАЖУ ВАМ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, В ПОСЛЕДНЮЮ ПОЕЗДКУ НА РОДИНУ Сарояну такой же, как вы, молодой парнишка на встрече с выдающимся писателем задал вроде бы простой вопрос, который оказался крайне актуальным и сегодня: "Когда мы придем к Арарату?" И Уильям Сароян ответил: "Мы всегда и все вместе идем к Арарату…" Диаспора нам необходима как живая мысль, как мораль и сила нравственности, как поиск себя среди врагов, как справедливость.

В последний печальный визит Сарояна в Армению он терялся среди земляков, тихо отъезжающих на чужую родину, а когда-то они целовали эту землю… Некоторые стали памятниками и учителями одновременно… Сароян тихо уходил, оставив несколько персонажей для ядра человечества… Скорее всего, это и есть армяне.

Интерес персонажей Уильяма Сарояна - в их необходимости в сообществе людей, в простоте нечаянных звуков, сопровождавших его всю жизнь. Поймать отдельные слова и потом их услышать в гармонии как мысль - дано не всем: МЫ ВСЕГДА И ВСЕ ВМЕСТЕ ИДЕМ К АРАРАТУ.

Рубен АНГАЛАДЯН

Толука Лэйк, США