СЕЗОН НАЦИОНАЛЬНОЙ КЛАССИКИ

В нынешнем сезоне Государственный театр музыкальной комедии им. А. Пароняна отмечает свое 70-летие. Юбилейный год театр решил отметить своеобразно, объявив не торжества, а профессиональный праздник. Заключается же он не просто в непрерывной работе, а в работе над национальной классикой. Сообщение о таких планах художественного руководителя театра Ерванда Казанчяна предварило первый спектакль из грядущей галереи. На прошлой неделе в Театре музкомедии состоялась премьера спектакля "Кум Моргана" по знаменитой пьесе Ширванзаде.

Уже из титров, обозначенных в программке, стало ясно, что на реализацию конкретного спектакля в частности и программы-максимум в целом театр решил бросить лучшие, авторитетнейшие силы. Режиссер – народный артист РА Ерванд Казанчян, композитор – заслуженный деятель искусств Арам Сатян, дирижер - народный артист РА Юрий Давтян, балетмейстер – заслуженный деятель искусств Гагик Карапетян, оформление – главный художник Национального театра Ваагн Теванян, костюмы "от кутюр" - Мери Саркисян. Пароняновцы хорошо усвоили, что визуальный ряд спектакля стал приобретать у нынешнего зрителя первейшее значение. Времена "бедного театра" уходят. А уж в оперетте или мюзикле бедность не просто порок, а фактор, закрывающий доступ к сердцам (благодаря телевидению и интернету) видавшей виды публики. Так что финансированием от Министерства культуры театр не ограничился, сам вложился капитально, в результате заполучив в репертуар спектакль, по нашим меркам, набобской роскоши.

"КУМ МОРГАНА" ИДЕТ В ДЕКОРАЦИЯХ ДОСТАТОЧНО ТРАДИЦИОННЫХ, но исполненных модернистского шика и, можно сказать, исторического колорита. Модерн любит помещать любые истории в красивый интерьер. "Кум Моргана" идет между двух полюсов – в ложах бенуара, выстроенных по краям сцены, сидят, с одной стороны, дядя Сэм, с другой – женщина в армянском национальном костюме. Между этими двумя мирами и зависла нашедшая пристанище в Париже семья бывшего нефтяного магната Минтоева. Семья, лишившаяся не только своих миллионов, но и родины. А без нее уже нигде не будет хорошо – ни в Париже, ни в Сан-Франциско, ни в Камберре, и все пойдет прахом. Таков основной лейтмотив спектакля Ерванда Казанчяна. А если учитывать, что в списке действующих лиц есть и русская ресторанная певичка Наташа, тему эмигрантов в Париже можно выдвигать на первый, хотя и не навязчивый план.

На афише "Кум Моргана" обозначен как "мюзикл", хотя создан спектакль, скорее, по законам именно оперетты. В оперетте музыка существует по строгим формальным законам театра. Не в пример опере, где музыка создает непрерывный поток, здесь она движется вспышками, дискретно, кристаллизуясь в номерах, напоминающих интермедии театра. Именно так и выстроен спектакль.

Мюзикл или оперетта... Так или иначе – этот жанр не исповедь и уж, конечно, никак не интимный дневник. Поэтому на первый план режиссер выдвигает не "а, может, вернемся - зачем нам, поручик, чужая земля?", а насмешливую комедийную стихию, сердцевина которой – бал-маскарад, трактуемый как ярмарка тщеславия и всеобщий обман.

Тональность постановки возникала из возбуждения людного сборища, которое насмешничало, демонстрируя призрачную мораль, и веселилось, празднуя торжество артистических начал жизни. Благо сама сюжетная коллизия – Наташа, предстающая перед Минтоевым в роли сестры Моргана, – такое торжество оправдывает. Смех возникает из пародийной трактовки социально значимых действующих лиц и в пародийном отношении к эмигрантской богеме.

АРАМ САТЯН СОЗДАЛ ДЛЯ СВОИХ ПЕРСОНАЖЕЙ МЕЛОДИЧНЫЕ ЛИРИЧЕСКИЕ ВОКАЛЬНЫЕ ПАРТИИ И ДУЭТЫ и фееричные темы для каскадных танцев – от "кочари" и "узун-дара" до "калинки" и канкана. Они во втором акте с лихвой окупили музыкальную неотягощенность акта первого, больше тяготеющего к драматическому спектаклю. Здесь вокальные номера лишь периодически отвлекали зрителя от золотисто-палевого шика декораций и жемчужно-серо-розового роскошного халата манерной мещаночки мадам Минтоевой (Сатеник Ахназарян). Зато ко второму акту открылось второе, а может, главное дыхание. Спектакль обрел вихревой ритм. Каскадные танцы рождались из печальных и почти плачущих нот, элегические мелодии врывались в бешеные пляски. Здесь соблюдалось главное условие – музыкальное действие концентрировалось внутри законченных эпизодов, внутри номеров, и каждый номер был самостоятелен и ярок.

В последние годы в Театре музыкальной комедии опять запели, и запели хорошо. Это особое пение, особый вокал – его можно назвать игровым, а можно дансантным, если смотреть "Кума Моргана". Хотя здесь присутствует лирическая музыка и обращена она в спектакле к тем, кто обречен на одиночество, на изгнание. Таков здесь и Жорж, который, несмотря на аферу с собственной женитьбой на дочери Моргана, вовсе не кажется авантюристом. Придуманная интрига, скорее, вынужденный шаг. Нарек Нерсисян - изысканно элегантный, томный, цинизм в нем какой-то неспециальный, а вокальные данные – обретение театра. Начинающей актрисе Театра музкомедии Соне Мурадян в роли Лидии, несчастной, удрученной сестры Жоржа, не хватало драматизма в сценах вербальных, зато ее нежный и сильный голос был оценен по достоинству. Гвоздевой же сольной партией стала ария Наташи о неслучившейся любви. С веером из страусиных перьев, в золотом платье, златовласая красотка Ани Кочарян, несущая блеск и печаль богемы, пела голосом, в котором была и звенящая интимная нота, и пьянящая горечь, и сладкая боль.

В ФОКУСЕ ЖЕ СПЕКТАКЛЯ ОКАЗАЛСЯ МИНТОЕВ – ПОТОМСТВЕННЫЙ АРТИСТ, премьер Пароняновского театра Овак Галоян. С присущим ему обаянием он пародировал мечты бывшего миллионщика, кутилу и ловеласа – жест хозяина жизни и медвежья галантность. В его деревянных интонациях звучало несокрушимое самодовольство, а тембр голоса казался тупым. Но лишь до того момента, когда он обрушивал на зал водопад своего бурного темперамента.

В "Куме Моргана" есть еще один непременный герой – кордебалет. Он играет здесь роль непременного, хотя и необъявленного протагониста. Мелькают ножки ресторанных танцовщиц, заражая драйвом элегантных дам, кутилы во фраках кренятся и танцуют невпопад, и в результате – унисонный танец становится ансамблевым танцем, в котором все танцевальные жесты-движения создают точно рассчитанный калейдоскоп, усиленный яркой расцветкой костюмов. Вдруг все обрывается, и в тишине женщина-армянка из правой ложи начинает петь… Эта народная песня, созданная для светотени и разрубающая пополам развернутый вакхический финал, вновь возвращает зрителя к главному высказыванию спектакля – нет счастья на чужой земле. А потом вновь зазвенит музыка, завертится веселый канкан, чтобы воодушевленный лихим ритмом зритель долго-долго кричал "браво!".