"СКВОЗЬ СОН ВО СНЕ ЛЕВОНА Я ВИЖУ АРАРАТ... "

Так называется фильм, с показа фрагментов которого начался проведенный 12 апреля в Москве, в Центральном доме литераторов, вечер "Не хочу быть иностранцем в России".

На анонсирующей вечер афише значилось: "К 80-летию со дня рождения основателя, первого ректора Российско-Армянского университета, академика, писателя, издателя Левона Мкртчяна". Строчка Михаила Дудина, вынесенная в название нашего репортажа, как нельзя лучше отражает суть всех выступлений участников этого вечера. Именно сквозь "сон Левона", сквозь призму Левона Мкртчяна воспринимали и воспринимают Армению все, кому принадлежит идея такого вечера, кто организовал его, кто выступал.

ИНИЦИАТОРОМ ВЕЧЕРА СТАЛА А.Г. НИКОЛАЕВСКАЯ, главный редактор издательства "Центр книги Рудомино". Поддержали и помогли реализации ее замысла Союз писателей Москвы и Союз армян России. В интернете на сайте Союза армян уже помещена информация об этом вечере, но мы не могли не осветить в нашей газете это событие, поскольку Левон Мкртчян всегда, еще с конца 50-х годов прошлого столетия, был одним из самых преданных нашей газете авторов. И поскольку именно в нашей газете дважды публиковались письма российских писателей и литераторов об увековечении памяти Левона Мкртчяна мемориальной доской, укрепленной на здании созданного им Российско-Армянского университета.

Вечер вела поэт, переводчик, художник Нина Габриэлян Своим словом о Левоне Мкртчяне, своими воспоминаниями поделились литературный критик, литературовед Лев Аннинский, поэт, переводчик Михаил Синельников, критик, литературовед, переводчик Алла Марченко, критик, переводчик Елена Мовчан, поэт и критик Светлана Соложенкина, писатель, драматург Ким Бакши, поэт, переводчик Евгений Солонович, переводчик Алла Николаевская. С благодарственным словом в адрес организаторов вечера и авторов вышеназванных писем выступила приглашенная из Еревана заведующая мемориальным кабинетом Левона Мкртчяна в Российско-Армянском университете Каринэ Саакянц (она обеспечила вечер видеосюжетом и слайдами с фотографиями Левона Мкртчяна).

Формат нашей публикации не позволяет приводить тексты всех выступлений. Но и по небольшим цитатам некоторых из них можно составить впечатление об этом вечере. С самого же начала, когда вместо традиционно статично установленного в зале портрета на экране появились слайды с фотографиями Левона Мкртчяна - самыми разными, причем каждая фотография задерживалась на экране довольно долго, что позволяло зрителям не отвлекаться от выступлений, - в зале воцарилась особая атмосфера, и особый шарм этой атмосфере придал видеосюжет с живым Левоном Мкртчяном, с его ярким, колоритным, полным юмора словом. Украсили вечер и музыкальные номера. Произведения Комитаса и Баха исполнили юные лауреаты международных конкурсов Ерванд Агаджанян (скрипка) и Армен Манасян (фортепиано).

Нина ГАБРИЭЛЯН:

"Редкий случай атипичного академика"

- Мне и радостно, и горько вести этот вечер. Радостно потому, что вечер этот состоялся, а горько оттого, что Левон Мкртычевич физически не с нами. Когда мы готовились к этому вечеру, мы думали, как его провести: 80-летие – это такая дата, как ее отметить, провести ли вечер официально, официозно? Но потом подумали, что, наверное, это будет неправильно, поскольку официальный вечер предполагает определенный формат, а Левон Мкртычевич был человеком достаточно неформатным. Это редкий случай атипичного академика, нарушающего все стереотипы представлений об академике.

Я ХОРОШО ПОМНЮ ЕГО ВНЕШНИЙ ОБЛИК. Мне было 23 года, позвонил мне из ЦДЛ поэт и переводчик Михаил Абрамович Курганцев и сказал: "Нина, приезжай, тут у нас Левон Мкртчян, я давно хотел тебя с ним познакомить. Профессор". Я очень испугалась профессора. Но вот я пришла, мы с ним заговорили, и я подумала: "Боже, что за профессор!" Он был очень прост в обращении, и надо сказать, что вот это непрофессорское профессорство, неакадемический академизм очень важны: люди достигают каких-то крохотных результатов и надуваются, как лягушка у Лафонтена, которая пытается сравнить себя с быком. А Левон Мкртычевич, обладая огромными знаниями, очень много сделав и для Армении, и для России, и для взаимодействия писателей Советского Союза (его связывала дружба не только с русскими писателями, он дружил и с Чингизом Айтматовым, и с Иваном Драчом, и с Кайсыном Кулиевым...), был очень прост в разговоре, в поведении.

Левон Мкртычевич пропутешествовал по средневековью, он пропустил сквозь свою душу совершенно разнообразную средневековую армянскую поэзию: и чувственную лирику Наапета Кучака, и трагическую, аскетичную поэзию Григора Нарекаци. Он много писал и о русской литературе, очень много занимался такой темой, как русско-армянские связи, точнее сказать, российско-армянские связи, поскольку мы имеем в виду не этническую их сторону, а культурную.

Он прекрасно знал практически все, что было написано на русском языке об Армении. У него на эту тему есть очень глубокие исследования. В наше время не хватает такого человека не только как исследователя, но такого мощнейшего культуртрегера. Я лично не могу провести никаких параллелей. Это был человек - научно-исследовательский институт и одновременно - то, что сейчас называется культурный менеджер: если в определенный период армянскую литературу достаточно хорошо знали в России, то на 80 процентов в этом была заслуга Левона Мкртычевича. Конечно, рано ушел Левон Мкртычевич. Но люди проживают сто с лишним лет и с гораздо меньшими результатами.

Принято считать, что со временем память как-то стирается. Но такие фигуры, как Левон Мкртычевич, со временем становятся виднее, и масштаб их понимаешь все больше и больше.

Лев АННИНСКИЙ:

"Великолепный участник русского литературного процесса"

- Мое личное общение с Левоном было достаточно спорадично, достаточно минимально, я его воспринимал исключительно через Нарекаци, через все то, что он мог предъявить как замечательный профессионал. Поэтому я сейчас скажу о другом. О том контексте, в который для меня ложится все это. Что такое для Армении Россия – мне тут об этом говорить не придется. Все это и так знают в Армении.

ЧТО ТАКОЕ АРМЕНИЯ ДЛЯ РОССИИ – вот это мы очень остро чувствуем. Поэтому сегодняшнее наше собеседование ложится в этот контекст. Мы сейчас в журнале "Дружба народов" в числе других 15 однотомников работаем над однотомником Гранта Матевосяна, которого уже нет на свете, но присутствие его текстов в российской словесности и при его жизни было необходимо, и теперь. Сам он не переводил себя, но Анаит Баяндур совершила своеобразный писательский подвиг, создав в русской речи стилистику, по которой мгновенно узнается и Грант, и выявляется его судьба, его горечь, его юмор, горький юмор.

Еще один пример: в Литературном музее выставил свои работы один из лучших художников книги в России, замечательный художник-оформитель Сергей Элоян. По отцу он армянин, по матери – русский. Всю жизнь живет в Иркутске. И, когда смотришь его книжные иллюстрации, видишь, как он не то чтобы растворяется – он слишком яркий мастер, чтобы растворяться в ком бы то ни было, но как он дает возможность выявиться тем, о ком он в данном случае думает, кого он иллюстрирует. И видишь, как он отступает, чтобы можно было увидеть присутствие этих писателей. Но как только ты берешь его библейский цикл, это уникальное сочетание пестрящего, вибрирующего, заполненного дрожанием воздуха и библейских силуэтов, видишь, как в тебе в ответ на проснувшуюся в нем армянскую душу просыпается встречное чувство.

Вот в каком контексте я воспринимал и сейчас воспринимаю присутствие Левона Мкртчяна в нашей реальности. Он действительно был великолепным участником русского литературного процесса, оставаясь при этом приверженным армянской судьбе. Благодаря таким людям, как он, русские люди отлично чувствуют и раны Армении, и ту уникальную природную, духовную стойкость, которую армяне проявляют в своей нелегкой судьбе. Поэтому я склоняю голову перед памятью Левона Мкртчяна и отдаю ему долг моей чисто человеческой любви и профессиональной преданности.

Михаил СИНЕЛЬНИКОВ

"Он положил жизнь на это дело"

- Левон Мкртчян много рассказывал и забавного, и анекдотичного. Одна из его историй о том, как он идет в Бенаресе по берегу Ганга и встречает среди миллионов там лежащих обнаженных и полуобнаженных людей какого-то гуру, который ему говорит: "А ты кто такой?" - "Писатель, критик". - "А ты откуда?" - "Из Армении" - "А я гуру и проповедую свою тхарму. И вот я назначаю тебя своим представителем в Армении". Мкртчян говорит: "Да, я готов, но ведь я не знаю твоей тхармы". - "Моя тхарма очень проста, она заключается в том, что каждый человек должен заниматься своим делом".

НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО, ВЫМЫШЛЕННАЯ ЭТА ИСТОРИЯ ИЛИ НЕ ВЫМЫШЛЕННАЯ, Мкртчян всю жизнь занимался своим делом. Он человек, который сам себя создал. Он принадлежал к людям огромной образованности, он блестяще говорил по-русски, и его легкий акцент только его украшал. Познакомились мы с ним очень давно, когда я был еще мальчишкой, а познакомил нас Александр Межиров. Мы сидели в баре Дома творчества в Переделкино и говорили о поэзии, о переводах.

Мкртчян обладал невероятным обаянием, и его нельзя было не любить, и его все любили. Для меня важно то, что он был интернационалистом. Он блестяще знал грузинский язык, это понятно, Грузия была его родиной. У нас были общие грузинские друзья - поэты и писатели. Зная, что он превосходно знает грузинскую поэзию, однажды я задал ему вопрос: "Какая поэзия лучше, грузинская или армянская?" Он рассмеялся и сказал: "Обе великие, но армянская хуже переведена". И он делал все, чтобы изменить существующее положение.

Армения в своей трагической истории менялась, и менялось ее положение в мире. Если в поздней средневековой новелле возникало ощущение (оно перешло и в Возрождение), что Армения – загадочное, таинственное, мощное царство, то на протяжении долгих веков Армения как бы выпала из иерархии мировой культуры, она и переживала упадок, хотя время от времени гениальные люди рождались и тогда.

И вот ХХ век (может, даже и конец XIX) был веком, когда армяне при помощи, конечно, многих армянофилов, среди которых прежде всего Брюсов, старались восполнить то место, которое по праву должно принадлежать Армении в мировой иерархии. И я думаю, что в мое время никто для этого не сделал больше, чем два человека, которые при жизни были для меня олицетворением Армении (без них Армения это уже другая страна). Это Грант Матевосян и Левон Мкртчян. Матевосян это сделал своими гениальными произведениями. Хотя советские критики ставили его то в ряд деревенщиков, то - беллетристов, то - шестидесятников, на самом деле он находится в другом ряду: это ряд Фолкнера, Акутагавы, Киплинга... Это один из самых великих писателей ХХ века.

И Левон Мкртчян, который в сущности продолжил дело Брюсова. Находясь и на армянской стороне, и на русской - для того чтобы вновь напомнить о величии древней армянской поэзии, для того чтобы дело перевода продолжилось, он сделал так много для Армении, для армянской культуры! И хотя ему приходилось считаться с той реальностью, в которой он существовал, Левон преуспел во многом. Можно в чем-то с ним соглашаться или не соглашаться, но безусловно одно: он старался, он сделал все, что было в его силах, он положил жизнь на это дело.

Алла МАРЧЕНКО:

"На таких фундаментальных людях Армения и держалась"

- "Армения – это мистическое пространство, где везде расставлены какие-то знаки. Я стала перебирать в своей памяти какие-то картинки, хотела выбрать какую-нибудь одну из них, чтобы в ней соединились все люди, которых я знала, любила - Анаит Баяндур, Амо Сагиян, Левон, Размик Давоян, - и чтобы это было не одноминутное какое-то действо, а период, когда все они были задействованы долго. И оказалось, что это был тот самый день, когда отмечалось столетие Исаакяна.

ЭТО БЫЛ ОЧЕНЬ ДОЛГИЙ, СОВЕРШЕННО НЕОБЫЧАЙНЫЙ, до смешного длинный день. Из Еревана мы пешком шли в Ленинакан. И все по пути пело, танцевало, кружилось, подъезжали какие-то автобусы, подвозили угощения, по краям дороги стояли накрытые столы, был сыр-спагетти. И я все жалела, что не было Феллини или Параджанова, чтобы все это заснять. Мы вышли из Еревана рано-рано утром, а пришли вечером.

Я хотела посмотреть в интернете, найти что-то по теме, и мне попалась статья некоего Симоняна (низкий поклон ему). Он процитировал Павла Флоренского, который говорил, что Армения вкладывала в культуру больше, чем было разрешено какому-либо народу, какому-либо государству. И отсюда все ее своеобразие. А я подумала, что не Армения же вкладывала, это какие-то люди вкладывали больше, чем им позволяла судьба. И вот мне кажется, что Левон – один из этих людей, который сделал гораздо больше, чем ему позволяли должность, образование, статус (секретаря Союза писателей). Левон не просто один из многих. На таких вот фундаментальных людях Армения и держалась.

Светлана СОЛОЖЕНКИНА:

"Левон был вечным сеятелем"

- Я должна сказать, что это замечательная идея, которая прекрасно воплотилась: дать сначала фильм, а потом фотографии, которые дают ощущение живого присутствия Левона, ощущение, будто я повидалась с ним. Там промелькнула одна фотография, где стоит Левон на каком-то пустыре, а за ним бесцветный фон. А я подумала, что не такой бы фон ему подобал.

Я УВИДЕЛА ЗА НИМ ЗЕМЛЮ АРМЕНИИ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РАЗНОЦВЕТНУЮ. Мне казалось, что армянские художники создают на своих полотнах нереальные пейзажи. Но впервые я увидела землю Армении на закате. И это была совершенно светящаяся земля, земля, рождающая радуги. Через камни, через тернии рождающая радуги. И вспомнился мне по ассоциации "Сеятель" Ван-Гога. Он идет и разбрасывает семена. И сразу это у меня связалось с образом Левона.

На этой картине два солнца – само солнце и сеятель, вечный, как эта земля. Вот Левон и был таким вечным сеятелем. Он родился просветителем, и всю жизнь он положил на то, чтобы сеять разумное, доброе, вечное. Должна сказать, что зернышко перепало и мне. Потому что, когда меня назначили заведующей отделом национальных литератур журнала "Литературное обозрение", где я должна была отвечать за литературы половины советских республик, да еще и их автономий, я, испугавшись огромного объема работы, не сразу согласилась. Но потом мне очень помогал Левон, с которым у меня сразу же установились очень тесные деловые и дружеские контакты.

Он был в курсе литературного процесса всей страны, он посылал мне все новинки, обращал мое внимание на все стоящие издания. Потом я побывала в Армении. Я была там трижды на Празднике переводчика. И в первый же приезд Левон стал знакомить нас с Арменией не с чего-нибудь, а с посещения Матенадарана. Я ему очень признательна за то, что он открыл нам духовные сокровища Армении. Я хочу прочитать стихотворение, посвященное его светлой памяти. Потом я еще прочту стихи, посвященные Армении, поскольку все, что делал Мкртчян, он делал, безусловно, для Армении, но вместе с тем все, что делал Мкртчян, он делал и для мировой культуры.

- В ЭТОМ ЗАЛЕ Я, НАВЕРНОЕ, ДОЛЬШЕ ВСЕХ ЗНАЮ ЛЕВОНА, - так начала свое выступление давний друг Левона Мкртчяна Елена МОВЧАН. Именно благодаря ей Левон Мкртчян подружился с ее отцом, известным литературоведом Александром Дымшицем, встречу с которым, как и встречу с Александром Дейчем, Корнеем Чуковским, Верой Звягинцевой, Марией Петровых, Андреем Федоровым, Левон Мкртчян считал подарком судьбы. По просьбе Е.К.Дейч, которая, к сожалению, не смогла принять участия в вечере, Елена Александровна прочитала несколько писем Левона Мкртчяна, адресованных Александру Дейчу и Е.К.Дейч.

Переводивший Даниэла Варужана поэт и переводчик Евгений СОЛОНОВИЧ в память о Левоне Мкртчяне прочитал свой перевод стихотворения Варужана "Море колосьев".

О таланте Левона Мкртчяна дружить сказал Ким БАКШИ.

Остается только добавить, что этот вечер стал подтверждением слов Аллы НИКОЛАЕВСКОЙ: "Всех нас, присутствующих, объединила не просто дружба с Левоном: всегда, только услышав шепоток, что Левон приехал, Левон в Москве, мы мчались туда, где был он"...

Светлана СОЛОЖЕНКИНА

Поющий в терновнике

Памяти Левона Мкртчяна

Левон Мкртчян сегодня нас собрал
здесь, в Малом зале, но огромен этот зал,
раз в нем присутствует хотя бы тень Левона!

Все страны, как стихи, он помнил наизусть,
и множество миров носил он в сердце,
в седую древность так умел вглядеться,
что отступала сумрачная грусть
всех городов ее, пустыней погребенных.

Дворцов-ларцов, ревниво потаенных, -
свои сокровища бессчетные она
ему вручала, радости полна!

Он раздавал их полными горстями
всем, кто духовной жаждою был томим.

И были мы желанными гостями
На этом пиршестве, обласканные им!
Мне не забыть, как царственно и скромно
при встрече мог подать он том огромный,
узорно разукрашенный, где птица
вилась над виноградною лозой:
"При случае прочтите... пригодится!"

Он мог бы оживить и мезозой,
он мог бы залечить все раны мира!

Как без Левона сумрачно и сиро...
Но свет души в его делах живет,
и птица над лозою все поет...

"Поющие в терновнике" - ведь это
Не о пичужках только, а о нем:
сквозь тернии упорно, день за днем,
он пробивался к мудрости и свету.
Он так умел пергамент осязать,
что прошлое вдруг становилось настоящим
И будущим...

Он был всеведущим, неспящим...
Он был прекрасен! Что еще сказать?!

12 апреля 2013 г.

Москва, Малый зал ЦДЛ.

Вечер памяти Левона Мкртчяна.

Светлана СОЛОЖЕНКИНА

Армении

Да, мы разлучены. Но верится,
что белоснежною весной
пришлешь сияющее деревце
за мной ты, именно – за мной.

Тебя и ранили, и ранят –
упорны призраки войны,
хранишь ты в Матенадаране
святое сердце тишины.

Хочу дышать твоими высями,
с тобой больнее и светлей...
Сейчас, конечно, трудно с письмами,
Но жду, хотя бы – журавлей!

А может, будет день счастливый –
из грибовидных облаков
возникнет голубь белокрылый
с оливой, как письмо богов,
И я, не отрывая взгляда,
Виденью этому шепну:
"Мне больше ничего не надо –
спаси бесценную страну,

с ее землею разноцветной,
и с храмом, спрятанным в горах.

Пусть розами там пахнет ветер
и жизнь искрится в родниках!"
"Не трожьте хрупкое, не трожьте, -
бесплотный ветер шелестит. –

Пускай ковчег на горизонте
Заставкой Вечности стоит!"

22 апреля 2008 г., Москва