ГОЛУБАЯ БУСИНКА

Два подслеповатых глаза, костлявое тело и вечная метла в руках. Вот вам и вся тетушка Карука.

- Карук! – она всегда кричала из-за двери. Глаза ее были совсем никудышные: иногда она принимала растянутый на противоположной стене кусочек материи или солнечный зайчик за Карука.

КАРУК БЫЛ ЗАНЯТ ТЕМ, ЧТО МАСТЕРИЛ НА КРЫШЕ, рядом с чердаком, воздушного змея. Прикрепив одну к другой две дощечки, прилаживал листы бумаги, свивал хвост. Ему нужна была длинная прочная нить, чтобы воздушный змей взмывал высоко, достигал верхушек тополей, до самой горы. Он знал, где тетушка хранит свои нитки. И смастерив воздушного змея, он стал совершать странные прыжки: интересно, нельзя ли сделать так, чтобы он оседлал своего змея, уселся на него верхом, чтобы ветер поднял его выше тополей, чтобы был летний полдень и чтобы работающие в поле односельчане удивленно бросали свою работу: будь то жнецы или косари или жующие свою жвачку волы, собаки на улицах села, куры на каменных оградах, женщины, развешивающие выстиранное белье на крышах, - одним словом, все, все – в страхе и удивлении – должны были смотреть вверх, должны были узнавать его: "Да ведь это же Карук, сын Сако!", должны были восклицать: "Это же просто чудо! Чудо!" И ему не было бы дела до того, что у двери стоит его тетушка с метлой в руках и грозится. Среди всего этого наблюдавшего народа непременно должна была видеть его со своей крыши и Маран.

- Карук!.. – это снова раздавался голос тети. Как бы хотелось Каруку, чтобы злые духи вышли из погребов с доолом и зурной, чтобы Святой Саркис прошелся по улицам вместе со своими сазандарами или чтобы стадо коров и овец побрело по селу с истошным мычанием и блеянием; если бы всего этого не было бы, то пусть хотя бы нашлась кошка, хвост которой он прищемил бы дверью чердачного помещения – как можно сильнее, чтобы она завизжала, закричала так громко, чтобы тетушкин голос оказался бы поверженным и не доходил бы до него.

Испугавшись тетушкиных угроз, он перескочил через каменную ограду и тихо, незаметно подошел к ней, в то время как тетя готовилась снова закричать: "Карук! Помчись, словно голубь, к крестной, возьми у нее кислого дрожжевого теста и возвращайся". Карук издал звук, напоминающий конское ржание и, по-лошадиному держа нос по ветру, побежал.

Дом крестной находился неподалеку. С крыши их дома часто можно было увидеть крестную, которая вывешивала на просушку выстиранное белье. Карук припустил во всю прыть вдоль огородов, будучи уверен, что бежит со скоростью и статью благородного скакового коня.

НА БЕРЕГУ РУЧЬЯ МАЛЕНЬКИЕ ДЕТИ ИГРАЛИ В МЕЛЬНИЦУ: они смастерили из тополиных щепок подобие колеса, на которое проливалась вода, и колесо вертелось. Карук захотел, чтобы его пшеницу смололи в первую очередь. "Нет, не получится", - сказал маленький Давид, возомнив себя мельником. "Получится". – "Не получится". Рассердившись, Карук безжалостной рукой сбросил маленькое колесо; щепки отсоединились, и вода их унесла, словно бурный поток уносит сказочный дворец. Карук был старше своих товарищей: кто из них мог осмелиться и сказать ему слово поперек? И снова рысью благородного скакуна он продолжил свой путь – за кислым тестом.

Сад, принадлежавший семье Маран, был уже близко. Он хотел увидеть Маран и показать ей свой резвый конский бег. Удивительно: Маран часто бывала здесь со своим маленьким теленком; всегда, стоя близ стены, теленок пасся. Да, хорошо, что он вспомнил: на грушевом дереве Маран он заметил гнездо кукушки; Карук пока еще не трогал ее яичек, ожидал, когда в один прекрасный день застигнет ее, высиживающую яйца.

Он взобрался на дерево, засучил рукав, протянул руку в гнездо, и вдруг кукушка выпорхнула из другого дупла. Яички были теплые, разноцветные и крапчатые. Он не стал их разбивать, тем более что это была кукушка с грушевого дерева Маран. И он продолжил свой путь – за кислым тестом.

Теперь уже он был у двора Аракела; рядом с проходом была собака с обвислыми сосками. Карук зашел в проход, чтобы выяснить, сколько щенят родила собака. Затем продолжил свой путь – за кислым тестом.

На какое-то мгновение он остановился перед лавкой торговца мясом. Удивился, что мясник не выкрикивает цену своего товара. Если бы он был торговцем мясом… И он снова продолжил свой путь – за кислым тестом.

Когда он вошел в дверь, услышал, как тетушка разговаривает с крестной и жалуется на него: "Ну что я могу поделать, скажи на милость? Хоть бы Господь забрал мою душу, чтобы я избавилась от этого нечестивца". Она долго прождала Карука и наконец решилась прийти сама – забрать дрожжевое тесто.

Тетя взяла тесто и, держа Карука за руку и раздосадованная, почти силком потащила его домой.

Они проходили мимо ворот дома Маран. Как бы хотелось Каруку, чтобы Маран не было у порога ее дома, чтобы она не увидела его в этом унизительном состоянии. Мать Маран подметала порог дома, и тетя остановилась рядом с ней и начала жаловаться на Карука, рассказывать о его беспутстве.

- Да ведь они еще совсем маленькие, тетушка-баджи, - заговорила мать Маран. – Завтра они подрастут и не останутся прежними. Вот уже два дня у нашей Маран выскочил большой прыщ, как раз на груди. Вот ведь какая напасть – заболела.

ТЕТЯ ОСЛАБИЛА СВОЮ ХВАТКУ, ОТПУСТИЛА РУКУ КАРУКА: ее раздосадованность вроде прошла. И она со свойственной старым людям авторитетной интонацией стала разъяснять, как следует поступать в подобных случаях.

- Обвяжи ее луком. Зажарь как следует луковицу, добавь немного мыла, несколько ложек оливкового масла, смешай все вместе, измельчи хорошенько в ступке и в горячем виде обвяжи ранку, она не только прорвет прыщик, но и вберет в себя гной.

- Откуда мне взять оливковое масло, тетушка-баджи?

- У нас дома немного есть. Я пришлю с Каруком.

- Спасибо тебе, тетушка-баджи, пришли с Каруком, чтобы я сделала повязку. Прошлой ночью моя кровинушка совсем не могла глаз своих сомкнуть.

Немного времени спустя Карук с маленькой и запылившейся склянкой в руках вошел в дом Маран; ее мать готовила луковицу. Маран лежала в постели, словно в полусне, в забытьи. Карук говорил нарочно громко, чтобы разбудить Маран. Ах, как бы ему хотелось хотя бы разочек взглянуть на этот прыщик на груди Маран!.. Мать девочки снимала стружки с мыла, когда Карук услышал голос тети: "Карук!.."

- Твоя тетя зовет тебя, Карук, - сказала мать Маран. Карук еще немного потоптался: ему непременно хотелось увидеть повязку на груди Маран.

- Карук!.. – снова послышался голос тети. Карук вспомнил, что тетя уже рассердилась на него из-за кислого теста. Чтобы не усугублять еще больше ее гнев, он собрался идти. В постели Маран шевелила ногами.

- Карук!..

- Мальчик, от крика у твоей тети сорвался голос, - снова обратилась к нему мать Маран, перекладывая истертый лук на кусок марли. Карук вышел. Ах, как бы ему хотелось хотя бы разочек взглянуть на этот прыщик на груди Маран!..

Сельчанам не было никакой необходимости обзаводиться календарем. Когда они видели, что Карук вышел из дома босиком, это означало, что началась весна и температура почвы повысилась. Когда у Карука штанины были разодраны до самых колен, это означало, что наступило лето. А если Карук ловил под мостом раков, это означало, что дело уже идет к осени.

Этим летом в жизни Карука не произошло ничего знаменательного. Он съел всю черешню на дереве в саду Маран. Да еще один раз, когда они играли с Маран на гумне, он попросил у Маран поцелуя и получил отказ. Маран даже рассказала об этом матери, мать– его тете, а тетя хорошенько побила Карука.

В ОДИН ИЗ ОСЕННИХ ДНЕЙ КАРУК ВО ВРЕМЯ ЛОВЛИ РАКОВ нашел под мостом синюю бусинку. Он продел в нее нитку и повесил на шею, чтобы предохранить себя от злого глаза, злой колючки и порчи. Он слышал от тети, что голубая бусинка помогает, избавляет от сглаза. Карук часто рассказывал в кругу друзей о чудодейственных свойствах бусинки. Иногда там бывала и Маран, которая однажды даже изъявила желание подержать бусинку в своих руках.

В этот день Маран, как обычно, пасла теленка в своем саду и вила венок из ромашек, когда – гоп! – со стены спрыгнул Карук.

- Да, и еще – когда человек надевает на себя эту бусинку, у волка сразу же закрывается пасть, - рассказывал Карук с широко раскрытыми глазами. – Когда играешь в кости, вся удача приходит к тебе. Если упадешь с дерева, с тобой ничего не случится. Когда бусинка с тобой, тебе все бывает нипочем – и ливень, и огонь.

Чего, чего только не говорил Карук! Маран завороженно слушала.

- Карук, пусть эта бусинка останется у меня, ладно? – упрашивала Маран.

- Ну нет, ни за что! Ни за какие блага на свете. Даже если дашь мне сто золотых монет, все равно не отдам тебе бусинку.

- Ну пусть она побудет у меня один день, ну что тебе стоит? – просила Маран, придавая своему личику кокетство и женственную улыбку. В глазах Маран цвет синей бусинки казался еще более привлекательным, к тому же было какое-то необъяснимое тепло в этой синей бусинке. Ах, как здорово бы было, если бы бусинка осталась у нее хотя бы на один-единственный день!

В саду никого не было; изредка слышалось хлопанье крыльев пролетающих птиц; Карук и Маран были одни. Карук в этом одиночестве почувствовал, как на него нахлынуло какое-то незнакомое тепло. Маран в этот день казалась еще красивее, когда трепещущим, застенчивым голосом упрашивала отдать ей бусинку.

- Маран, - произнес Карук и замолчал. Голос, казалось, исходил из самой глубины его души.

- Что, Карук?

КАРУК НЕ СМОГ ОТВЕТИТЬ: ВСЕ ЕГО ТЕЛО БЫЛО ОХВАЧЕНО ТЕПЛОМ, душа горела, словно синяя бусинка на ладони Маран.

Ах, он никак не мог ей сказать этого. А если она откажет?.. Он немного наклонился и прошептал в самое ухо Маран:

- Если поцелуешь меня, я отдам тебе эту бусинку.

Маран еще больше застеснялась, покраснела и опустила глаза. Как могла она согласиться? А если мать узнает… Нет, она этого не хотела. Однако, удерживая бусинку на ладони, она не хотела уже отдать ее Каруку. Бусинка в ее ладони стала еще теплее, цвет ее стал еще прекраснее. А если вдруг мать узнает...

- Нет, не хочу, Карук, - заговорила Маран.

- Ну, если так, верни мне мою бусинку, - потребовал Карук.

Маран ни за что не хотела расставаться с бусинкой. Как хорошо: завтра же она могла бы повесить на шею эту кругленькую, теплую и синюю бусинку.

- Нет, Карук, если я тебя поцелую, ты непременно кому-нибудь скажешь.

- Да чтобы мне ослепнуть! Маран, да чтоб мне с места не сойти, да чтоб мне живым в могилу сойти! – Карук рассыпался в клятвах.

Маран снова замолчала, словно передумала.

- Ну, если так, верни мне мою бусинку, - снова стал настаивать Карук.

- Ну, - произнесла Маран застенчиво и со сладостной неприязнью еще более приблизила свое лицо к губам Карука…

О, какие теплые были губы Карука, даже еще теплее, чем синяя бусинка, которая горела на ее ладони!

АМАСТЕХ

Перевел Гурген БАРЕНЦ