МОЯ ПЕРВАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА

Родился я в Ереване, который нельзя было назвать большим в то время, когда должен был пойти в школу – в 1954 году. В единственном в мире городе с полумиллионным, почти поголовно армянским населением жили в то же время и русские, и украинцы, и курды, и представители других национальностей. И много было русских школ, куда армяне охотно отдавали своих детей, понимая, что для успешной карьеры в масштабе огромной страны важно иметь русское образование.

СРЕДИ ТАКИХ АРМЯН БЫЛИ И МОИ РОДИТЕЛИ: мои корни по материнской линии были ростовско-армянскими. Армяне, будучи по своей природе гостеприимным и добросердечным народом, всегда даже с большей теплотой относились к представителям других народов, проживавшим бок о бок с ними, хотя меж собой бывали порою и сварливы, и драчливы, и непримиримы в быту и на работе...

Моя первая учительница – Галина Константиновна Ивасько – хохлушка с Дона, мать которой, стройная белолицая и благообразная Антонина Ивановна, также учительница начальных классов в одной из ереванских школ, волею судьбы оказалась в Армении в послевоенные годы. Когда мы, первоклашки, впервые выстроились в школьном дворе "в пары", молодая, с озорными серо-зелеными "кошачьими" глазами курносая и смуглая (как ни странно для славянки) учительница, весело воодушевляя, повела нас наверх, в неведомый мир, кое-кто из нас струхнул не на шутку – ведь до сих пор за руку водили мама или бабушка, а теперь неизвестная тетя, да еще и вовсе не похожая на маму, сестру или родную тетю. "Русская!" - шептались вокруг родители, не зная, чего ожидать от этого непреложного факта... "Славяне" ведь всегда слыли "жесткими" родителями, не балующими своих отпрысков, в отличие от армян, менталитет которых позволял называть "детьми" своих великовозрастных 30-40-летних сыновей и дочерей, слушающихся "старших" чуть ли не до седин...

Учительница действительно оказалась очень строгой с первых же дней – не сюсюкала с учениками, не потакала их слабостям и капризам. Даже запомнился случай первых школьных дней: одна из девочек долго просилась выйти из класса по нужде, но стеснялась сказать, почему. Неумолимая Галина Константиновна упорно отказывала, полагая, что ученица просто хочет выйти прогуляться. И бедная Наирочка вдруг расплакалась и... ручеек потек из-под нее по сиденью парты на пол... Все в классе громко рассмеялись, а учительница, поняв свою ошибку (ведь сама была очень молода и неопытна – наш класс был первым у нее!), прикрикнула на ребят, на миг сама замолкла в растерянности и, подойдя к девочке, тихо вывела ее из класса. Все мы поняли неординарность ситуации и великую оплошность учительницы... Больше эта девочка в класс не вернулась, ее перевели в другую школу. Но это был, пожалуй, единственный промах нашей по-настоящему обожаемой Галины Константиновны за все три года, что вела она наш класс!

"МЕР РУС" ("НАША РУССКАЯ"), КАК НАЗЫВАЛИ ЕЕ СРЕДИ РОДИТЕЛЕЙ, оказалась прекрасным, требовательным педагогом, привившим действительно многие навыки, сделавшие нас нормальными, хорошими людьми, а в дальнейшем и прекрасными специалистами. У нее невозможно было "сачкануть" - она не "отставала", пока не опросит всех в классе, и только убедившись, что материал усвоен всеми, переходила к новой теме. И потому, я считаю, мы прекрасно знали все предметы начальных классов, а русский язык она преподавала так, что многие из нас навсегда влюбились в великую русскую литературу и культуру. Галину Константиновну нельзя было разжалобить всякими небылицами об уважительных пропусках – она все равно впоследствии останавливалась на этой теме уроков и добивалась от каждого "результата", ходила по домам своих учеников, знала, кто в каких условиях живет, и соответственно помогала советами родительскому комитету класса и школы. Всегда занималась с отстающими учениками, оставаясь после уроков, забывая о личных делах.

Кстати, они у нее были весьма и весьма сложные. Весь класс знал, что по ней вздыхает статный красавец-армянин, родители которого, прознав про развивающийся "роман", видеть не могли нашу Галину Константиновну – мол, мало того, что старше их сына, еще и не армянка! Студент Ваграм, или как наша "Галканстант" нежно называла своего любимого – Вагрик (вагр – по-армянски тигр!), каждый день ждал ее у школы и провожал домой. Мы с любопытством следили за развитием отношений нашей учительницы с ее "тигренком", а самые любопытные девочки тайком провожали их до самого входа в ее неказистый старый двухэтажный коммунальный дом рядом со знаменитым в Ереване домом Африкянов...

Наконец, они тайком поженились, сбегав как-то в загс... Родители Вагрика, страшно оскорбленные этим "своеволием молодых", отказали им обоим от дома… Нашей учительнице с молодым мужем пришлось жить по найму в убогой глинобитной хибаре близ школы... И от этого мы еще больше любили ее, а когда она болела и ее кто-то заменял, мы срывали уроки и бежали всем классом навестить нашу строгую, но такую милую и озорную вне уроков учительницу.

Я, КАК И ДРУГИЕ МАЛЬЧИШКИ, ЛЮБИЛ НАШУ ДОРОГУЮ УЧИТЕЛЬНИЦУ. Может быть, еще и потому, что в первый школьный день, когда она дала всем задание нарисовать что-то, я, отлично рисующий сызмальства, быстро "сообразил" на тетрадном листке в клетку простым карандашом трамвайчик с пассажиром за каждым окном, и она, подойдя ко мне, всплеснула от удивления руками и похвалила меня, сразу же окрестив "художником"! Мой рисунок она взяла себе на память и, говорят, показывала всем в учительской.

Запомнился и другой случай. Мы проходили тему "Время". Учительница поручила каждому из нас сделать к следующему уроку часы – из картона, со стрелками, которые двигаются, и можно по ним усвоить тему. Как назло, заигравшись во дворе, спохватился поздно, всего за час-два до ухода в школу во вторую смену. Что было делать? Быстренько вырезал часы из завалявшейся дома коробки, наскоро нарисовал циферблат, присобачил на малюсеньком гвоздике картонные стрелки и помчался в школу. На урок мои одноклассники принесли "сногсшибательные", красиво сделанные по всем правилам "чертежного" и "прикладного" искусства часы, а я, уже поникший от увиденного совершенства этих работ, краснея и бледнея, представил свое "любительское" творение на суд учительницы. "Извините, я не успел сделать лучше…" - еле выдохнул я.

Видя меня таким несчастным и обреченным, она улыбнулась одними глазами и притянула к себе. Положив свою мягкую, материнскую (хотя судьба, как мы узнали позднее, не подарила ей детей в неудачном браке с любимым человеком) руку на мою "злополучную", как мне казалось, голову, чуть пригнулась ко мне и тепло прошептала на ухо: "Они принесли сделанное родителями, а ты сам смог, потому твои часы, конечно же, лучше!" А громко, вслух, на весь класс похвалила именно мои часы: "Молодец, самостоятельная работа!" Мое детское сердце затрепетало от радости и ликования...

Вот такая была у нас учительница – строгая и добрая, беспощадная к лентяям и благосклонная к ученикам, неважно – способным или туповатым, но жадно тянущимся к знаниям. Она недолюбливала амбициозных родителей "из богачей" и симпатизировала детям из простых семей. Моя первая учительница – русская девушка, искренне любившая армянских детей и связавшая свою судьбу с Арменией...