НАША НАУКА ИМЕЕТ КОНКРЕТНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ,

- Г-жа Айвазян, в этом году в Институте физиологии НАН РА была открыта лаборатория иммунологии и тканевой инженерии. Какие задачи стоят перед вашей новой лабораторией?

- Благодаря распространенной в молекулярной биологии методике использования клеточных культур мы уже достаточно давно делаем опыты на уровне тканевых образцов, искусственно выращенных в чашечке Петри. Тканевая инженерия предоставит нам возможность развить эту область уже в плане применения тканевых культур, выращенных специально для дальнейшей трансплантации. Основная проблема трансплантируемой ткани - ее отторжение организмом. Для того чтобы организм, в который она будет пересажена, не воспринял ее как чужеродного агента, необходимо сначала подавить иммунитет этой ткани. Чтобы сделать клетки, которые берутся из кожи, клетками, скажем, сетчатки глаза, надо их как бы закодировать обратно, то есть привести к состоянию стволовой клетки, которая имеет потенциал развития и уже после этого сделать из нее любую другую клетку. Наука уже знает, как это делается.

- Как создавалась эта лаборатория?

- Идея создания лаборатории возникла благодаря коллаборации с университетом имени Джорджа Вашингтона в США. Там работает наша соотечественница профессор Нарине Сарвазян. Она достигла больших успехов в области моделирования фрагментов сокращающихся сосудов, которыми можно заполнять, к примеру, рубцы от инфаркта, а это очень серьезная проблема. Пересадка сердца - чрезвычайно сложная операция, и процент удачных трансплантаций пока невысок, поэтому щадящие методы заживления ткани имеют блестящую перспективу в современной медицине. У нас есть совместные гранты, и мы надеемся, что лаборатория будет действовать успешно, тем более что руководить ею будет профессор университета Джорджа Вашингтона Зара Карабекян, работавшая в США вместе с Нарине Сарвазян. Протоколы, привезенные ею из США, уже имеются, так что разрабатывать методику с нуля нам не придется, просто надо все очень аккуратно поставить на поток. Именно этим сейчас и занимается коллектив лаборатории.

Мы планируем работать с жировой адипозной тканью, которая легко кодируется обратно, в стволовую клетку. Из нее можно вырастить клетки сердечной ткани – кардиомициоты с заданной структурой, функционально активные, способные к сокращению, а также нервные и кожные клетки в зависимости от цели исследования. Но есть, конечно, свои сложности. Если мы говорим о коже, то вырастить из обратно закодированных стволовых клеток нервную ткань, достаточно легко, однако довести ее до применения трудно. Пересадка нервной ткани - большая проблема, и это требует фундаментальных исследований. Кардиомиоциты, наоборот, очень трудно вырастить, но применение их может оказаться более простым. Опять же тут надо говорить о глубоком фундаментальном исследовании, прежде чем этот продукт будет готов для клинического применения. Но задача вполне выполнима. Иногда фундаментальную науку рассматривают как нечто совершенно оторванное от действительности. То, что будет делать лаборатория, – наука, имеющая на выходе конкретное приложение. Блоки, фрагменты ткани, выращенные, в основном, из кожи, наиболее легко приживаются при трансплантации. В США они используются при ожогах, пластических операциях и т.д. Недавно в Японии была выращена сетчатка глаза, трансплантация которой вернула пациенту зрение.

- Есть ли какие-то проблемы с оснащением лаборатории?

- Принципиальных проблем с оборудованием не было. Комплектация базовой аппаратуры шла параллельно с ремонтом помещения, работами по обеспечению стерильности, что особенно важно для данных исследований. В будущем потребуется и другое оборудование, но мы надеемся, что сможем его приобрести. Уже подготовлены два крупных проекта, которые, надеемся, будут успешны, а значит, смогут помочь в решении вопроса оснащения. Эта аппаратура будет востребована только на последней стадии работ, поэтому лаборатория уже начала работу, не дожидаясь дополнительного оснащения.

- А удалось ли за последнее время расширить исследовательские возможности вашего института?

- В советские годы в НИИ физиологии функционировала лаборатория электронной микроскопии, в начале 90-х она закрылась, но удалось сохранить в очень хорошем состоянии два больших электронных микроскопа. Это очень дорогое оборудование, приобрести которое при наших финансовых возможностях нереально. Поэтому мы модернизировали эти приборы и оцифровали их. Работа просвечивающего электронного микроскопа в настоящее время уже полностью налажена. Учитывая, что в биомедицинских центрах Армении таких приборов практически нет, а те, что есть, используются в области физики и материаловедения, то это значительно расширяет наши исследовательские возможности не только для решения наших научных задач, но и для нужд клиник и биомедицинских центров. Методика электронной микроскопии позволяет отследить многие тонкие процессы, о которых биохимия, к примеру, может судить только по вторичным реакциям.

- Судя по новой лаборатории, проблемы сотрудничества институт решает успешно...

- Налажены хорошие партнерские связи как внутри Армении, так и за рубежом. Помимо Института Джорджа Вашингтона у нас есть коллаборация с институтом Макса Планка Германии. Интересная биофизическая методика позволяет проводить скрининг малых молекул на предмет их применения в фармакологии. Готовые приборы есть только в Бонне, и с фирмой SAW-instruments у нас тоже есть совместный проект. Самим приобрести прибор пока еще нет возможности, но мы посылаем в Бонн аспирантов с материалами, чтобы они могли провести там эксперименты. Это интересная область и для самой фирмы, продолжающей исследовать возможности своих приборов. Новые материалы, новые объекты позволяют определить эффективность использования методики в тех или иных исследованиях.

Очень перспективно развивается сотрудничество с Коста-Риканским институтом Клодомиро Пикадо - это один из крупнейших мировых центров по токсикологии и зоотоксинам. Мы проводим совместные сравнительные исследования ядов змей, обитающих в Коста-Рика и Армении. Эти биологически активные вещества биохимически почти идентичны, они могут различаться только на одну аминокислоту, но их фармакологическое воздействие на ткани совершенно разное. У нас есть совместные публикации, готовится и совместный проект, сейчас он на стадии обсуждения. Давняя коллаборация у нас и с двумя испанскими институтами. Институт биомедицинских исследований в Валенсии помог нам в выявлении полного биохимического состава ядов наших подвидов змей, что было сделано впервые. Мы успешно сотрудничаем с Институтом ботаники НАН РА, у нас совместная лаборатория, которая исследует молекулярную систематику растений, растительные яды, которые могут использоваться для получения лекарственных препаратов. Сотрудничество с Институтом зоологии также дает хорошие результаты для медицинских исследований.

- Каковы ваши ближайшие планы?

- Мы собираемся продолжить исследования и в области так называемого транскриптомикса. Понимание развития эволюционных путей очень важно, поскольку многие вещества претерпевают морфологические изменения уже после введения в организм жертвы. Это тоже новая область, которую мы развиваем параллельно с испанскими партнерами и российским Институтом биоорганической химии имени Чемякина-Овчиникова. Намечается сотрудничество со Швейцарским центром нервных исследований и Новосибирским центром исследования мозга. Это трехстороннее сотрудничество будет осуществляться не на базе отдельного исследования, планируется обмен опытом между институтами, что, несомненно, повысит уровень наших работ.

- Вы сказали, что новой лабораторией будет руководить профессор университета Джорджа Вашингтона Зара Карабекян. Неужели после 20 лет жизни и работы в престижном университете США она решила вернуться на родину?

- Зара Карабекян остается ассоциированным профессором в университете Джорджа Вашингтона, она будет продолжать там свои исследования, что очень хорошо и для ее работы здесь. Летом она была в США и смогла привезти некоторое количество необходимых нам реагентов. Реактивы - это проблема. Дело в том, что таможенная служба не делает никаких скидок на то, что это исследовательский материал. Эти вопросы директора академических институтов постоянно поднимают перед руководством НАН которое, в свою очередь ставит их перед правительством, но в течение многих лет решить этот вопрос так и не удается. Между тем проблема не только в финансах, сам процесс получения реактивов с таможни очень длительный, и это всегда трата нервов и сил. Обращения к дистрибьюторам тоже проблем не решает. Они однозначно ставят очень высокий коэффициент, в два – два с половиной раза превышающий стоимость реактивов, и к тому же выполняют заказ в лучшем случае через полтора – два месяца. Это крайне осложняет жизнь и работу ученых. Если бы наше правительство предоставило хотя бы небольшие таможенные льготы на исследовательские материалы, этот шаг стал бы огромной поддержкой для всей армянской науки.