РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ЩЕНОК

Надвигались сумерки. Чуть поеживаясь от слабого, но холодного декабрьского ветерка, после своей занудной и осточертевшей службы я торопился к метро, надеясь не промокнуть под накрапывающим дождем. Приближаясь к станции, увидел у самых дверей, почти под ногами спешащих людей, сиротливо притулившегося щенка пуделя. Его грязновато-беленькие кучеряшки мелко подергивались от холода, а беспокойные глазки перебегали с ног на ноги безразличных человеческих особей... Пуделек приглянулся: пушистый дрожащий комок вроде не был похож на бездомного.

Я СТАЛ ОГЛЯДЫВАТЬСЯ ПО СТОРОНАМ В НАДЕЖДЕ ОТЫСКАТЬ ВЛАДЕЛЬЦА заблудившегося или потерявшегося, как показалось, щенка. Но все спешили куда-то и не обращали на собачку никакого внимания - хозяином не пахло! А она все сильнее дрожала от холода, беспомощно глядя мне прямо в глаза, снизу вверх. Сердце не выдержало: бережно взял ее на руки, хотя лапки были грязными от уличной слякоти. Щенок прижался к моей груди всем своим подрагивающим грязным тельцем, и я решился: возьму домой! Пуделек слегка запачкал плащ - я тут же купил какую-то газету и, сделав из нее кулек, посадил в него своего друга меньшого.

В вагоне метро сидевший напротив седой мужчина тепло и оценивающе посмотрел на меня и на мой груз. Он вмиг понял, что щенок не мой и просто подобран из жалости.

- Зря ты его взял... Потрогай носик щенку... Сухой? Холодный? По-моему, он больной, - покачал головой мужик.

- Возможно, - пригорюнился я и потрогал нос щенка. - Холодный и... сухой.

- Значит, точно больной! Лучше оставь где-нибудь, как выйдешь из метро, не тащи в дом, - посоветовал он и, устало откинувшись на сиденье, прикрыл глаза, видно, сочтя, что вердикт вынесен и разговор со мной окончен.

Я взглянул в тревожные желтоватые глаза моего несчастного дружка, все еще ощущая мелкую дрожь его тельца под собственным боком. "Никуда его не брошу!" - твердо сказал самому себе, хотя уже понимал, что щенок действительно нездоров. Возможно, он уже несколько дней скитался по улицам и подворотням, прикорнул наконец у дверей дышащего теплом метро, но под сквозняками явно простудился... Под грохот вагонов вдруг осознал: нашел пуделька сегодня, а сегодня Сочельник, то есть под самое Рождество! Как неожиданно и знаменательно - рождественский щенок! Тем более не оставлю беспризорным!

ВООДУШЕВЛЕННЫЙ, ГОРДО НЕС В РУКАХ ЩЕНКА, УКРЫТОГО в подмокшей от уже моросящего дождя газете, пришел домой с радостным ощущением спасителя! Жена, открывшая дверь, насторожилась: "Что это?!"

- Ты представляешь, спешу в метро, вдруг у входа глянь - прямо под ногами этот бедный щенок, весь дрожит... Душа заныла от жалости, взял бедолагу. Паршивцы, разве можно так поступать, ведь явно домашняя была, - затараторил я, не сомневаясь, что моя супруга одобрит и оценит акт гуманности.

- Раз хозяева выкинули, значит, ненужной оказалась. Явно больная, иначе кто выбросит пуделя, порода-то благородная, - сказала, как отрезала, жена и с недовольной миной ушла на кухню.

- Да, я тоже по дороге понял, что, скорее всего, собачка больна, и в метро мне это сказали, ну и что?!

- Как "ну и что?!" - вскинулась жена. - Ты что думаешь, буду держать больную, а может, еще и заразную тварь в квартире, где дети?! Сейчас же убери ее из дому, пока беды какой не случилось...

- Соображаешь, что говоришь? - не сдержался я, пристраивая щенка на теплую подстилку у двери. - Больного, сирого и мокрого - да на улицу?! Согреем, вылечим, подкормим... Такой милый белый пуделек вырастет у нас! Да и нашел его в замечательный день - под самое Рождество! Подумать только! Это, женушка, хорошая примета, к добру, будущий год будет у нас с тобой самым удачным!

Подбежавшие дети хотели приласкать уже улегшегося щенка, но жена отправила их в комнату: "А ну марш отсюда! Она же грязная, может, и заразная".

- Ну хотя бы до утра пусть щенок отогреется, покормим, помоем. А завтра видно будет, - сник я. Жена, мельком бросив подобревший взгляд на затихшую в углу собачонку, смилостивилась: "Ладно, пусть переночует".

У меня что-то оборвалось внутри: моя всегда милая, добрая, душевно тонкая жена - и вдруг такая неожиданная реакция.

Щенок вскоре отогрелся, ожил, помотал своей кучерявой головкой, заскулил и наделал лужу. Проходя в комнату, жена, увидев желтую струйку, вытекшую с подстилки на паркет, чуть ли не в истерике завизжала: "Сейчас же куда хочешь уноси! Сейчас же, немедленно! И никакого завтра. Это же зараза, сплошная зараза!"

- Но, - попытался выгородить я своего щенка, - он погибнет, если сейчас выбросить его в холод.

- Ничего не хочу слышать! - твердила жена, все более распаляясь. - Взрослый, вроде бы умный мужик, а делаешь глупости! Это же надо додуматься - принести черт знает откуда больную, заразную собачонку в дом, где маленькие дети!

- Завтра же Рождество, святой праздник, как можно выбрасывать за порог живое существо? Пуделек оживет, подлечим, подкормим - к Новому году, глядишь, станет жизнерадостным и веселым! Детям в радость, и нам приятно, что спасли божье создание...

ОТ ШУМА И КРИКА ЩЕНОК, ВИДНО, ПЕРЕПУГАЛСЯ И ВНОВЬ НАДЕЛАЛ, но уже не лужу, а кучку. Жена с истошным криком "эта тварь мне всю квартиру изгадит на Новый год!" схватила в охапку мокрую подстилку со щенком и, распахнув дверь, вышвырнула вон... Я онемел. Дети - тоже. За дверью послышался жалкий скулеж скатившегося по ступенькам пуделька.

Дети, судорожно сцепив побелевшие ручки, недоуменно смотрели на меня, их глаза, заблестевшие от навернувшихся слез, говорили: и ты допустил это?

Стиснув зубы в бессильной ярости, я вышел на лестничную площадку и нервно закурил. Надо было решать, как поступить? Щенок тихо сжался в углу лестничной площадки. Его испуганные глазки все еще с надеждой смотрели на меня и словно молили: ты же спас меня уже однажды, спаси и сейчас. Я подобрал бедняжку с холодного метлаха, нежно погладил несчастную кудрявую головку и, поплотнее укутав в мокрую и сильно вонявшую подстилку, спустился во двор, не зная, что предпринять.

Было холодно и безлюдно в этот поздний час. Собачка заскулила и зашевелилась в сырой подстилке - видно, стала мерзнуть... Я разнервничался еще больше: выхода из ситуации просто не было! Вдруг ярко осветившееся окно котельной в глубине огромного неухоженного двора привлекло внимание и вызвало спасительное решение!

Я С НАДЕЖДОЙ ОТВОРИЛ ДВЕРЬ ТЕПЛОЙ КОТЕЛЬНОЙ И ПОЗВАЛ ЕДВА знакомого мне истопника: "Будь добр, позаботься о божьей твари, не гони, подкорми, подлечи, пусть отогреется у тебя до весны. Хорошая собачонка, да несчастная. Как и люди иногда. Сам бы рад, да не получилось у меня". Высокий и крепкий старик, щурясь под ярким светом, медленно подошел из глубины котельной ко мне, чуть нагнулся и ласково погладил моего пуделька: "Славный малыш. Да видно, нездоровый. А ты иди с Богом, будь спокоен - присмотрю. И не только до весны. Я теперь, брат, один-одинешенек: жена померла полгода назад, сыновья разбежались".

На душе стало чуть спокойнее. В последний раз взглянул на своего горемычного найденыша, полюбившегося с первого взгляда, потрепал за уши и вышел не оглядываясь. Мне показалось, что собачонка за спиной заскулила. А может, не показалось? "Прости меня, мой рождественский щенок!" - угрюмо прошептал я, тяжело, с осадком в сердце поднимаясь домой.

...Ровно через год, точно в ночь с Сочельника на Рождество, неожиданно скончалась во цвете лет от инфаркта моя энергичная и бойкая теща. Жена была безутешна и никак не могла понять, за что ее так жестоко покарал Господь Бог.

***

Октябрь 2014