КАК РОЖДАЛСЯ МЕМОРИАЛ

60-е годы прошлого столетия были временем пробуждения ростков свободы, стремления освободиться от догм. Эти веяния проявлялись во всех сферах жизни и нашли свое отражение в Армении, дали толчок и импульс развитию армянской культуры во второй половине XX века. В этой атмосфере подъема и воодушевления формировалось гражданское сознание поколения 60-х.

...ТЕМА 50-ЛЕТИЯ ГЕНОЦИДА АРМЯН ВОЗНИКЛА ДЛЯ НАС, МОЛОДЫХ АРХИТЕКТОРОВ, ОСЕНЬЮ 1964 ГОДА на очередном съезде Союза архитекторов, когда Рафаэл Исраелян напомнил о дате и призвал нас подумать в этом направлении. Через два месяца руководство республики неофициально поручило проектным институтам (в том числе "Армгоспроекту") представить эскизные проекты и соображения о будущем памятнике. Директор института Корюн Акопян привлек к делу Саркиса Гурзадяна, Макабе Манвеляна, Артура Тарханяна. Сторонник коллективного творчества Тарханян в свою очередь пригласил меня и Грачья Погосяна. Через несколько дней нас вместе с Рафаэлом Исраеляном, Джимом Торосяном, Фениксом Дарбиняном и Спартаком Кнтехцяном пригласили к председателю Совета Министров Армении Антону Кочиняну. Он сообщил, что к полувековой дате трагедии предполагается либо основать сквер с 1,5 млн деревьев, либо возвести памятник. Со сквером особых проблем не было, а вот насчет памятника Кочинян предложил нам через месяц представить свои идеи. Место было уже определено: Цицернакаберд.

Перед тем как взяться за работу, мы ознакомились с материалами о Геноциде (публикации, документы, фото), тогда их в Ереване было собрано не много. Первоначальный наш проект был выполнен в виде крестообразной открытой часовни. В центре креста - колокольня. По замыслу посетители должны были по ступеням спуститься в часовню, возложить цветы или зажечь свечи и выйти по другим ступенькам. Церемония сопровождалась колокольным звоном и духовной музыкой.

Трудились мы в условиях секретности, в однокомнатной квартире Тарханяна в Ачапняке. К концу работы неожиданно пришел художник Ваник Хачатрян и предложил дополнить композицию конной статуей Вардана Мамиконяна в качестве символа возмездия. Так и сделали.

Члены комиссии, в числе которых были также Рачия Кочар и Паруйр Севак, внимательно и терпеливо ознакомились со всеми представленными проектами, выслушали комментарии, после чего Антон Кочинян, поблагодарив всех за работу, отметил, что суть всех работ выражает скорбь, между тем прошедшие 50 лет свидетельствуют, что мы смогли после такой трагедии возродиться, восстановить государственность и теперь идем в будущее. Эти его соображения легли в основу задания в предстоящем конкурсе.

17 МАРТА 1965 ГОДА В ГАЗЕТАХ ПОЯВИЛОСЬ РЕШЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА АРМ. ССР О КОНКУРСЕ, 25 марта были опубликованы условия. Нам предстояло взяться за новый эскиз. Задание Г.Погосяну не понравилось, и мы остались вдвоем с Тарханяном.

Размышляя о воплощении замысла, мы пришли к выводу, что поставленную цель (вернее, две) невозможно решить в одной архитектурной форме. Поэтому решили использовать три элемента. Первый символизирует трагедию, второй - возрождение, а третий - стена с барельефами, уравновешивающая композицию.

Таким образом, возник памятник со склоненными пилонами и Вечным огнем посередине, справа высятся вверх, символизируя возрождение, два конических, заостренных объема, слева стена с барельефами (заслоняющая также хаотическую застройку части Разданского ущелья). 22 марта мы представили проект под псевдонимом "Знамя Арм. ССР".

Всего на конкурс поступило больше 70 работ, и мы никак не ожидали, что окажемся первыми. В начале июня в институт пришел скульптор Ара Арутюнян, спешно подошел к нам, поздравил с победой, а заодно предложил свое сотрудничество в деле выполнения барельефов стены. Мы растерялись от неожиданной вести, а насчет барельефов сказали, что об этом уже есть договоренность с художником Ваником Хачатряном.

Проект еще предстояло доработать, найти гармоничное соотношение элементов композиции, решить вопросы газификации и музыкального оформления. Изначально мы предполагали выполнить пилоны из цельных базальтовых камней. Но в существующих карьерах такой возможности не было. Решили облицевать большими базальтовыми плитами, а обелиски покрыть нержавеющей сталью. Проект был завершен в сентябре 1965 г. Стоимость строительства по смете составила около 700 тыс. рублей. Проект получил добро от Якова Заробяна, и в сентябре же трест "Ерхимстрой" (управляющий П.Туманян) приступил к строительству. Начальником был А.Минасян, прорабом объекта - А.Ордуханян.

Многоязычная демонстрация в Ереване в апреле 1965 года, требования справедливости и объективности в решении Армянского вопроса наложили свой отпечаток на последующие события. Делалось все, чтобы сгладить произошедшее, не напоминать о нем и, в частности, не отслеживать в прессе ход строительства мемориала в Цицернакаберде. Кстати, и само строительство шло не так уж ударно, решение ряда вопросов затягивалось. В этих условиях возникла необходимость каждодневного авторского надзора над стройкой. Тарханян был занят другими объектами, пришлось этим заняться мне, так в декабре 1965 года приказом по тресту меня назначили помощником прораба.

НА ОДНОМ ИЗ СОВЕЩАНИЙ У ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОССТРОЯ ГРИГОРА АГАБАБЯНА руководитель ведомства стройматериалов вдруг объявил, что обеспечение базальтовыми плитами столь большого размера нереально, надо обойтись стандартными, обычно используемыми в строительстве домов. Наши попытки указать на уникальность мемориала наткнулись на возражение Агабабяна, предложившего подумать и найти альтернативу, вплоть до гладкого бетонного покрытия пилонов, о соображениях доложить на следующем совещании.

Надо было искать выход, и для этого я попытался привлечь связи, попутно объясняя собеседникам историческую важность мемориала и демонстрируя всем фото макета. Вскоре выяснилось, что базальт соответствующего размера и качества есть в карьере близ Анипемзы. Нужна только техника, чтобы очистить склон и начать разработку. Через неделю без уведомления вышестоящих органов первая партия камней поступила на стройку, была спешно обработана и установлена в нижней части 6 пилонов. И, когда на следующем совещании Агабабян поинтересовался ситуацией, мы доложили, что вопрос решен. Позже был использован и базальт из карьера в Сисиане.

С поставкой бетона проблем не было, а вот обработка на месте базальта требовала соответствующей техники. Из общей площади в 8 тыс. кв. м 2,5 тыс. камней были большого размера, остальные - стандартные. Большие обрабатывались вручную, стандартные - на единственном станке с дневной производительностью в 10 кв. м. Нужно было найти еще станок. Я отправился в Ленинакан на завод "Строммашина", надеясь как-нибудь решить этот вопрос с земляками. Объяснил директору ситуацию. Тот сказал, что предприятие может вне плана выпустить 2 станка. Взяв у директора счет для перечисления суммы заводу, я спросил, нельзя ли как-нибудь достать станок в городе. Директор, улыбнувшись, посоветовал обратиться в "Ленстройтрест" к Воскану Элбакяну. Я отправился на объект, вижу - человек беседует с кем-то у вожделенного станка. Подошел представился, объяснил суть, показал палочку-выручалочку - макет памятника - и добавил, что надо торопиться со строительством, мало ли что может случиться. Когда я, исчерпав красноречие, умолк, он только глянул мне в глаза и без лишних слов распорядился, чтобы станок отключили от электричества, подозвал крановщика и приказал ему погрузить станок на наш грузовик. И никаких бумаг - ни заявления, ни доверенности на станок, который я получил. Ничего не потребовал. Все на честном слове. Да будет земля пухом Воскану Элбакяну...

РАБОТА ПОШЛА ВЕСЕЛЕЕ, ВЕСЬ ПЕРСОНАЛ ПРОНИКСЯ ВАЖНОСТЬЮ И СВЯТОСТЬЮ ДЕЛА. Замечу, что процесс обработки камней полностью осуществляла бригада репатриантов из Кесаба, уж они-то по рассказам знали, что такое Геноцид и тоска по потерянной родине. В минуты отдыха они делились воспоминаниями и пели патриотические песни.

Отмечу также, что по субботам утром из ближайших сел приезжали люди разного возраста, интересовались, как идет стройка, стремились помочь, участвовали в уборке строительного мусора, получив лопатки и тележки. Завтракали между делом принесенной нехитрой снедью и, благословив нас, со спокойным сердцем отправлялись домой.

Часто приходили Сильва Капутикян, Паруйр Севак и другие. Здесь я познакомился с Айриком Мурадяном и его дочерью Маро. Приезжали и государственные деятели, включая Антона Кочиняна.

Памятник планировалось открыть 24 апреля 1967 года. Но срок был нереальным и поэтому перенесли на 29 ноября, дату установления Советской власти в Армении. Контроль за выполнением поручили тогда третьему секретарю горкома Еревана Карену Демирчяну. Он перешел на строгий график еженедельных диспетчерских, быстро вникал в суть любого вопроса и принимал оперативные решения. Большой вклад внес он при решении проблемы выбора музыкального репертуара комплекса. Являясь знатоком классической музыки, Демирчян проделал значительную работу по подбору (из собрания Дома радио) соответствующих музыкальных фрагментов, сопровождаемых звоном колоколов Эчмиадзина.

Даже при напряженном ритме мы не все успели завершить к 29 ноября. Верхняя часть пилонов и стена слева были не готовы. На церемонии открытия было множество людей. После весьма краткой речи Антон Кочинян зажег огонь факелом, принесенным из "Наирита". Церемония транслировалась по телевидению и радио на всю республику и произвела неизгладимое впечатление на современников, став первым днем традиционного шествия к Цицернакаберду.

ОСЕНЬЮ 1968-го ВСЕ СТРОИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ БЫЛИ ЗАВЕРШЕНЫ, территория вокруг благоустроена. Оставался вопрос барельефов на стене. В эскизах Ваника Хачатряна фигурировали различные эпизоды и личности эпохи Геноцида. Анализируя и сравнивая предложенное со строгим, лаконичным обликом мемориала, мы с Тарханяном испытали некоторое беспокойство. Тарханян предложил иной вариант: по всей длине стены выполнить ряд сцен, изображающих мать и ребенка-сироту. Хачатрян представил эскизы. На расширенном совете предстояло обсудить и принять решение. Участвовали художники, скульпторы, архитекторы, деятели искусства. Дискуссия затянулась. Точку поставил выступивший последним Левон Нерсисян, неожиданно сказавший то, что приняли остальные. Он счел, что стена в своей аскетической простоте гораздо более выразительна, чем барельефы, которые идеологически ничего не прибавят к мемориалу.

В 1968 году памятник получил диплом I степени на Всесоюзном конкурсе молодых архитекторов. В том же году приехавшая в Ереван делегация Союза архитекторов СССР во главе с Григорием Орловым посетила Цицернакаберд. Мемориал был представлен ими на соискание Государственной премии СССР. Союз архитекторов Армении присоединился к этой идее. Но премия нас обошла. Других премий мы не получали. Но главным было признание всего армянства.

Через 30 лет, к 80-летию Геноцида, на территории комплекса был построен музей. Это уже другая история. Музей, кстати, композиционно не имеет отношения к мемориалу, не воздействует на него. К сожалению, А.Тарханян по болезни не смог участвовать в проектировании музея, проект выполнила наша коллега Людмила Мкртчян.

Сашур КАЛАШЯН, заслуженный архитектор РА