МУЗЫКА ВОСПОМИНАНИЙ - МУЗЫКА ПРЕДЧУВСТВИЙ

Ереванские театры делятся на те, что специализируются в организации громких премьер, и на те, что придают не слишком большое значение "духовым оркестрам". Театр юного зрителя можно зачислить во вторую категорию. Однако премьера спектакля "Мерседес", поставленного художественным руководителем театра Акопом КАЗАНЧЯНОМ по пьесе молодого драматурга Ануш АСЛИБЕКЯН-АРЦРУНИ, самопроизвольно вывела себя в класс шумных.

УСЛЫШАВ НАЗВАНИЕ "МЕРСЕДЕС", ВЫ СРАЗУ ПОДУМАЛИ, ЧТО СПЕКТАКЛЬ на тему "черный бумер" и вся вытекающая из него душу ледащая современная сатира, и оказались не правы. И хотя создатели спектакля посвятили его 100-летию Геноцида армян в Османской империи, это не совсем то, что вы опять же подумали и чего за последние полгода довелось посмотреть в избытке. И "Мерседес" не только не марка машины, но даже не имя главной героини. Это имя-память, имя-свет, озаряющее нелегкое житье-бытье - или бытие - той самой главной героини, Заруи, как озаряло оно годы жизни узника замка Иф Эдмона Дантеса... Сказки, как правило, кончаются свадьбой: и жили они долго и счастливо... Истории людей, спасшихся от Геноцида, как правило, заканчиваются тем, что нашли они пристанище в чужих землях и стали жить, ностальгируя, но тоже долго и, в общем-то, неплохо...

Примерно такие же перспективы, кажется, сулит и эта история. Семья, бежавшая от резни и нашедшая приют в Греции, в Солониках. Две девочки, Заруи и Мерседес, две сестры, нежно любящие друг друга и живущие в своем вполне благополучном и радостном детском мире. А когда в 48 году родители, так и не осуществив своей надежды увидеть обетованную землю предков, ушли из жизни, младшую, Заруи, позвала неизведанная, начавшая подниматься и процветать далекая советская родина... На роль главной героини Казанчян пригласил известную актрису, родившуюся в Египте, снявшуюся во многих фильмах во Франции, а ныне проживающую в США, Нору Армани.

"Этот спектакль посвящен очень важному, можно сказать, судьбоносному, периоду нашей истории - начавшемуся в конце 40-х возвращению на родину армян, которых разбросало по миру после кровавой резни. По понятным причинам наша литература не слишком изобилует произведениями на эту тему. Сегодня в этом спектакле мы отдаем дань целому поколению, которое, спасшись от Геноцида и найдя пристанище на чужих берегах или даже уже родившись там, оставило все и вернулось в Армению, чтобы, посвятив этому лучшие годы, внести свою лепту в возрождение родины. Без жертвенности этого поколения будущее Армении, на которое у Сталина были очень конкретные виды, могло сложиться совсем иначе. Я очень тронута тем, что Акоп Казанчян предложил мне роль иммигрантки Заруи. Я посвящаю эту роль своей бабушке, которая чудом уцелела в армянских погромах, я посвящаю эту роль всем своим родным и близким, которые, вернувшись на родину, уже никогда ее не покидали", - говорила перед премьерой актриса.

В ЛИТЕРАТУРНОМ ВАРИАНТЕ ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ АНУШ АСЛИБЕКЯН-АРЦРУНИ, начинается с финала, который драматург облекла в психоделический юмор комедии абсурда. Уже в черных 90-х дети Заруи, получив от так и прожившей всю жизнь в Греции Мерседес очередную посылку-спасение, среди консервных банок нашли одну, полную непонятного серого порошка, и угостились экзотической приправой за обедом. С тем, что это был прах далекой любимой тетушки, разобрались позднее. Такой драматургический привет от черной комедии предполагал соответствующие режиссерские решения, смех сквозь слезы, самоиронию, что-то от данелиевского "Не горюй"...

Но у каждого режиссера своя почва и судьба. Для Акопа Казанчяна, самого из семьи репатриантов, помнящего бабушку, пережившую крестную муку, эта история не тема для иронии и самоиронии. "У меня перед глазами по сей день лица этих женщин, их глаза, их молчаливая готовность все преодолеть", - говорит режиссер. И главное слово, которое приходит на ум первым, - бережность. Именно бережность режиссерского отношения задает тон спектаклю, голос которого бередит сердце точно иглой с заигранной патефонной пластинки.

Мойры плетут свои нити судьбы, появляясь и исчезая в проемах арок, над которыми художник Антон Кешишян создал задник-коллаж из воспоминаний. И перед зрителем разворачиваются не действия, а действо, перетекающее в бесконечное воздействие, - от этих сменяющих одна другую картин из прошлого, полных скрытого драматизма и скрытой нежности.

Какие надежды переполняли приехавшую на родину Заруи! Каким воодушевлением дышали ее первые письма к Мерседес! Какие бесконечные сюрпризы наплели ей недобрые мойры. А ведь все начиналось так хорошо! Свое ателье, обшивающее первых ереванских модниц, замужество, рождение дочери и первый удар судьбы: неизлечимо больной сын... Она так всю жизнь и будет убеждена - потому что ребенка не крестили... Потом арестуют мужа, отнимут дом, уйдет, на многие годы прервав отношения с матерью, дочь...

Сменяют одна другую картины жизни длиной в пять десятилетий. Сменяют одна другую музыкальные темы, вошедшие в спектакль как двигатель сюжета и как память. Греческую колыбельную сменяет "Рио-Рита" - в танцах-променадах, поставленных Гагиком Карапетяном, элегантно движутся дамы в платьях "от Заруи", но посреди беспечных синкоп и победных советских маршей вдруг начинает звучать фраза, похожая на напев шарманки. Она подкатывает, как волна, и на мгновение сжимает сердце. Казанчян слил воедино музыку воспоминаний и музыку предчувствий. Этот музыкально-эмоциональный подтекст в спектакле доминирует над конкретным текстом. И надо отдать должное актерам Театра юного зрителя - лишенные реплик, лишенные своего главного орудия, голоса, они вовсе не растерялись. Наоборот, актерская и, конечно, режиссерская находчивость позволила вывести на сцену не массовку и не людей-фон, а персонажей узнаваемых и характерных, каждого со своей историей и судьбой - ведь мойры работают не покладая рук.

НО ТЕКСТ В СПЕКТАКЛЕ, КОНЕЧНО ЖЕ, ЕСТЬ - ПИСЬМА, КОТОРЫЕ ВСЮ ЖИЗНЬ пишут друг другу сестры. Мерседес в исполнении Ларисы Гевондян не соответствует авторскому описанию персонажа, но целиком соответствует видению - или видению - режиссера. Эта изящная, хрупкая фигурка, над которой не властно время, этот голос, полный воодушевления и открытости, - воплощение света детства и памяти, надежд юности и веры в то, что все еще случится.

Нора Армани играет преодоление - преодоление без ореола геройства, преодоление ежедневное - без надежды на успех и без утраты веры. Трагедия без катарсиса. Негромко, неагрессивно, притягивая мягкостью тона, в котором прорезывается ностальгическая острота. Она говорит, припоминая, она словно перелистывает старый альбом. Что-то проборматывает, что-то выговаривает с улыбкой. И чем горше жизнь, чем больнее она бьет, тем шире ее улыбка в письмах, посылаемых сестре с родины. "У меня все хорошо! Просто замечательно!".

Письма через всю жизнь. Продолжающийся разговор, который у многих не кончается никогда. Разговор со своим безвозвратно ушедшим или насильно отнятым прошлым. "Мерседес" - спектакль в стиле ретро. Спектакль-посвящение. Спектакль-воспоминание. Спектакль-напоминание.