АРХИТЕКТОР, НОСИТЕЛЬ НЕМЫСЛИМОЙ ВЛАСТИ

Когда мы теряем друзей, близких, родных, коллег, образуется пустота, которую невозможно заполнить кем-то или чем-то другим. Когда же из жизни уходит большой мастер, эта незаменимость ощущается еще сильнее, еще острее - хотя бы потому, что профессиональное, духовное пространство, заполняемое мастером, настолько велико, что в его орбиту оказываются вовлеченными множество людей и даже поколений.

ЭТИ СЛОВА В ПОЛНОЙ МЕРЕ ОТНОСЯТСЯ К ОДНОМУ ИЗ ЛУЧШИХ архитекторов Армении - Арцвину Гайковичу Григоряну. Воспитанный в семье ереванских интеллигентов - прекрасного художника-керамиста Рипсиме Симонян и отчима, знаменитого хирурга Рубена Пароняна, Арцвин Григорян приобрел удивительно тонкое чувство художественного вкуса и глубочайшую эрудицию.

Основные труды божьей милостью архитектора посвящены истории и теории современной архитектуры Армении, проблемам градостроительства и охраны окружающей среды. Им выдвинута, разработана и внедрена научная концепция формирования городского ландшафта в современном градостроительстве, получившая широкое признание не только в Армении, но и за рубежом.

Арцвин Гайкович - автор более 150 статей по разным вопросам градостроительства, архитектуры и искусствоведения. Разработанная под его руководством ландшафтная организация зоны отдыха в ущелье реки Раздан в Ереване получила в 1977 году Государственную премию Армении, чуть раньше, в 1974 году, проект планировки и застройки центра Еревана завоевал I премию на Всесоюзном конкурсе.

Арцвин Григорян также автор сквера Армении на ВДНХ СССР в Москве (1967), перспективного плана озеленения Еревана (1974), конкурсного проекта парка "Ля Виллет" в Париже (1982).

С Арцвином Гайковичем можно было говорить бесконечно долго, и разговоры выходили далеко за рамки архитектуры. Он любил нашу газету, и беседы с ним наполняли глубоким содержанием страницы "ГА". Вот одна из последних, опубликованных "ГА" оценок сегодняшнего состояния города: "Увы, факты градостроительного произвола мы видим в столице повсеместно. Вместо разгрузки центра Еревана продолжаются его переуплотнение и застройка. Здания, в том числе и многочисленные высотки, строятся независимо от требований окружающей среды и утвержденных градостроительных норм и правил. Превалируют интересы отдельного частника, а не интересы города, тогда как должно быть наоборот. С экологией Еревана и вовсе беда. Скоро в столице просто нечем будет дышать... Это самоубийство".

К сожалению, к предупреждениям мастера и его коллег мало кто прислушивался. А жаль, ведь тогда мы жили бы совсем в другом Ереване.

К юбилею нашего дорогого Арцвина Гайковича мы попросили некоторых его коллег и учеников вспомнить о нем.

Нуне ЧИЛИНГАРЯН, кандидат архитектуры, профессор кафедры градостроительства Национального университета архитектуры и строительства:

"Он всегда будет в настоящем"

- Люди - как события в человеческой жизни. Некоторые из них оглушают мнимой значимостью, наводят шорох и шум, приводят в трепет громогласностью и суетой. А как уйдут в прошлое, через короткое время размываются черты и пережитые ощущения, уступая недоумению: из-за чего был шум?

А ЕСТЬ ТЕ, КТО СОПРОВОЖДАЕТ ВАС ЕСТЕСТВЕННО И "НЕПАРАДНО", как хлеб насущный, как смех играющих детей и тихое солнечное утро в будни... Но только с их уходом время не затуманивает, а более отчетливо проявляет их истинную и невосполнимую ценность, навсегда оставляя в душе и памяти полученные когда-то добро и свет.

Арцвин Григорян, с которым мне посчастливилось работать без малого четверть века, был именно из этой категории. Об Арцвине Григоряне-архитекторе, градостроителе, художнике, руководителе и просто человеке поистине артистической души сказано много, и вряд ли к этому можно что-либо добавить. Эта разносторонность была в нем абсолютно естественна, нормальна и целостна, как у мастеров Ренессанса. В его окружении и в его исполнении все должно было быть (и было!) красиво, утонченно, закончено... А также естественно и ненавязчиво. Это касалось абсолютно всего - от архитектурных дискуссий до порядка расстановки документов на рабочем столе, от чтения стихов, рассуждений о различных течениях в живописи до тонкостей кулинарного искусства.

В нем чудесным образом сочетались, казалось бы, несочетаемые качества - мягкость, деликатность в повседневном общении с непримиримостью и твердостью во всем, что касалось профессиональной и гражданской позиции. Никогда не придавая значения досужим разговорам, умело и мудро обходя громкие, но, как оказывалось позже, пустые конфликты, он умел поощрять в коллегах и студентах поступки, стремление к риску и новаторству... Сколько раз мы слышали его шутливо-серьезное: "Не раздумывайте долго! Лучше делать и жалеть, чем не делать и жалеть!"

...Всегда будет трудно писать и говорить о нем "был, делал"... Арцвин Григорян для меня лично человек-явление-событие, к которому неприменимо прошедшее время. Он всегда пребудет в настоящем -ежедневно, красиво и без пафоса. Как все истинно ценное.

Карен БАЛЬЯН, профессор МААМ, председатель Российского отделения Союза архитекторов Армении:

"Уникальный человек уникального времени"

- Между нами была большая разница в возрасте, целое поколение. Но общались мы много: и в последние годы, и особенно в период, когда он возглавлял Союз архитекторов Армении, а я тогда жил в Ереване.

СОЮЗ АРХИТЕКТОРОВ АРМЕНИИ ОН ВОЗГЛАВЛЯЛ ДОЛГО - 17 ЛЕТ, И ЭТО БЫЛО ВРЕМЯ его самой активной деятельности. Был секретарем СА СССР. Тогда его известность и популярность выходили далеко за пределы Армении. В Москве, Ленинграде, Тбилиси - всюду Арцвин Григорян был persona grata.

Диплом архитектора получил в 1958-м. Слово "архитектор" во времена вхождения Арцвина Григоряна в профессию в Армении принималось как титул, как, к примеру, поэт. Человек, посвящающий себя архитектуре, посвящал себя созиданию. И не было сомнений, что он будет именно созидателем.

"Оттепель" в Ереване началась позже, чем в центре, хотя и юг, но "заморозки" здесь продолжились дольше. А в Союзе архитекторов "оттепель" наступила с еще большим опозданием - только в середине 70-х. И получилось так, что человек из прошлого, "оттепельного" времени руководил союзом в "застойные" годы.

Арцвин Григорян всецело принадлежал к поколению шестидесятников - уникальному времени для творческих натур. Ереван эпохи "физиков и лириков" был особенным. И физики были мировые - был построен первый в СССР электронный ускоритель, академик Амбарцумян из обсерватории в Бюракане дотягивался до краев Вселенной. И лирики были первоклассные - молодые поэты, художники, композиторы. А ведь жив был и работал великий Сарьян. Из Москвы часто приезжал Арам Хачатурян. Особенность Еревана была еще и в том, что много связей было с диаспорой - молодой Азнавур выступал с концертами, Уильям Сароян - с лекциями.

Чтобы понять, кем был Арцвин Григорян в эти молодые годы, достаточно переступить порог его скромной ереванской квартиры, где сохранилась вся неповторимая культура Еревана 1960-х-70-х годов. Сколько их было, таких ереванских квартир в неповторимые шестидесятые!

В 2010-м экскурсоводом был сам хозяин. Сейчас все это стало своеобразным музеем и времени, и его собирателя. Музеем, который бережно охраняют супруга и добрый друг Арцвина Гайковича Донара Лалаян-Григорян, врач по профессии, и их талантливая дочь - дизайнер Аревик.

Сейчас принято говорить о вызовах времени. Один из худших вызовов, характеризующих современность, - вызов ценностям прошлого, и духовным, и материальным. Современная культура больше разрушает, чем созидает. Разрушителей больше, чем охранителей. Их и числом много, они и сильнее. Но во многих городах были и есть те, кто сопротивляется этому, кто лишен эгоизма присвоения, наживы. Только из обычных людей-созидателей они превратились в альтруистов-маргиналов.

В последние годы Арцвин Гайкович, объездивший полмира, не выезжал из Армении, из своего Еревана. Большую часть времени он отдавал молодым на кафедре градостроительства, которую возглавлял, и которая теперь носит его имя: доктора архитектуры, профессора, члена обеих российских архитектурных академий.

Итог большого созидательного жизненного пути.

Ануш ТЕР-МИНАСЯН, кандидат архитектуры:

"Как же не хватает его легкой улыбки"

- Арцвин Гайкович Григорян... С легкой иронической улыбкой, прячущейся за усами, неизменно вежливый и галантный, блестяще образованный, он был не только архитектором-практиком, но и прекрасным теоретиком, художником, поэтом, человеком, имеющим свою позицию во всем.

МЫ ЗНАЛИ ЕГО, БУДУЧИ СТУДЕНТАМИ АРХИТЕКТУРНОГО ФАКУЛЬТЕТА, как председателя Союза архитекторов, куда мы все стремились попасть, еще не в члены союза, об этом только мечталось, но на многочисленные в ту пору и замечательные вечера, просмотры, выставки, встречи, на которых мы не только приобщались к профессии, но и формировали свое мировоззрение. Председатель творческого союза - это была тогда должность за гранью мыслимого нами уровня достижения успеха, но вот появлялся Арцвин Григорян - носитель этой самой немыслимой власти - и мы видели человека остроумного, знающего, общительного, могущего заговорить и даже пошутить с нами, студентами, трепетно воспринимающими все, что происходило в красивом особняке на проспекте Баграмяна.

Эта трепетность по отношению к нему сохранилась, когда мы уже могли считаться коллегами, каждый со своим багажом сделанного и узнанного, даже членами вожделенного союза, председателем которого давно уже был не он. Естественно, такое отношение могло сохраниться только в случае такого человека - каждое его слово было емко, но одновременно скромно, каждая шутка или рассказанный анекдот - остроумны, но одновременно добры, без желания кого-либо задеть. По-мужски он был бесконечно галантен. Помню, как неловко становилось, если он вдруг уступал место даме, когда люди гораздо моложе него продолжали сидеть. Он служил примером, причем не морализаторством, не наставлениями, а просто и ясно - собственным поведением.

Его прекрасная книга "Архитектура Советской Армении" (Москва, 1986 г.), которую Арцвин Гайкович написал вместе с соавтором, таким же глубоко интеллигентным и тонким человеком, очень образованным архитектором Мартыном Товмасяном, и сейчас не перестает удивлять тем, насколько она прозорлива, профессионально исчерпывающа, а в отношении языка и образов прямо-таки литературна.

"Ландшафтная среда Армении повсюду пространственно организована. Даже просторная Араратская долина подобно гигантской арене имеет свое пространственное лицо, где доминирует дуэт Большого и Малого Араратов, поддерживаемый хором горных хребтов". Только одна приведенная цитата вся дышит поэзией. Таких в книге множество. Арцвин Григорян любил и знал поэзию. Как же не хватает теперь этой его легкой улыбки, этих стихотворных цитат, глубоких профессиональных знаний и бесконечного человеческого обаяния!

Хочется думать, что Там, где он сейчас, он продолжает читать, рисовать, проектировать и писать, поэтому хочется адресовать ему строки в столь любимом им поэтическом жанре:

Под крышей промерзшей пустого жилья

Я мертвенных дней не считаю,

Читаю посланья апостолов я,

Слова псалмопевца читаю.

Но звезды синеют, но иней пушист,

И каждая встреча чудесней,

А в Библии красный кленовый лист

Заложен на песни песней.