ЭКИПАЖ

В человеческой памяти остаются, постепенно тускнея, свершившиеся техногенные катастрофы. О тех, что удалось предотвратить, не помнят. И зря. Ведь счастливое спасение пришло не просто так, а благодаря все тому же человеческому фактору, людям, не потерявшим голову в тяжелейшем испытании. 45 лет назад, 18 октября 1970 года, самолет летел по маршруту Одесса - Симферополь - Ереван.

... В 21.02 ЛАЙНЕР ОТОРВАЛСЯ ОТ БЕТОННОЙ ПОЛОСЫ, СТАЛ НАБИРАТЬ ВЫСОТУ, экипаж корабля (командир Карапет Коштоян, второй пилот Жора Нагапетян, штурман Сергей Аваков, бортмеханик Альберт Антонян, бортрадист Саркис Аракелян, бортпроводники Сергей Багдасарян и Светлана Манучарова) приступил к выполнению своих обязанностей. Прошло 25 минут, и в небе вспыхнуло пламя - загорелся двигатель. "Горит третий", - взволнованно кинул командиру Нагапетян. Тот спокойно, как вояки на учениях, приказал механику: "Альберт, включай противопожарную систему. Без спешки. Делай как учили".

Мальчишкой Карапет (Коля) Коштоян мечтал стать пограничником. Но как-то в юности поехал навестить брата, работающего в Сибири шахтером. Там на глаза случайно попалось объявление о приеме на курсы летчиков. Так он стал пилотом, летал поначалу в Восточной Сибири. В 40 лет налетал 12 тысяч часов, без происшествий. И вот на 13-й тысяче такое ЧП. Впрочем, оно только начиналось.

Пока Антонян включил противопожарную систему, укрощая огонь, радист Аракелян отправил на землю телеграмму командира: "Нахожусь на высоте 7200, третий двигатель горит, принимаю меры к тушению пожара. Возвращаюсь к вам. Прошу обеспечить посадку".

На земле закипела работа. Принялись освобождать пространство с обеих сторон от посадочной полосы, убирались автомашины, отбуксировались самолеты. Люди спешили, большинство не знало, что радист Аракелян прислал еще одну телеграмму Коштояна о том, что отказал четвертый двигатель. В результате возгорания третьего двигателя осколок от него повредил четвертый, пробило маслобак, и двигатель заглох.

Для стюардессы Светланы Манучаровой это был третий рейс в экипаже Коштояна. В отдел кадров аэропорта она, дочь известнейшего пилота, воевавшего еще в небе Ленинграда Авака Манучарова, пришла после школы в 1968 году. Когда загорелся двигатель, она попросила коллегу Сергея Багдасаряна узнать у пилотов что к чему. Тот, вернувшись, выложил все как есть. Главной задачей проводников было предотвратить панику в самолете. Пассажиры видели, как вспыхнуло и погасло пламя, потом самые дотошные, заметив, что остановился и другой двигатель, спросили у Светланы о причине.

- А это специально, - ободряюще улыбнулась Светлана. - Справа сильный ветер мешает, поэтому и отключили. Не беспокойтесь.

Улыбка не сходила с ее лица, даже когда перед посадкой обнаружился еще один сюрприз: шасси не выпускалось. Вернее, левая стойка вышла, а правая - нет. Попытались вытолкнуть шасси вручную - не получилось. Тогда Коштоян решил убрать левое шасси и сесть на переднее колесо и брюхо самолета, чтобы на земле как-то сохранить равновесие. Но это был поистине день кошмаров - левое шасси не хотело залезать обратно в брюхо самолета...

ЗЕМЛЯ ПОЛУЧИЛА ОЧЕРЕДНУЮ РАДИОГРАММУ АРАКЕЛЯНА. Без заглохших двух двигателей, на переднем колесе и левом шасси - такой посадки в биографии отечественных тяжелых пассажирских самолетов не было. "Как вы посадили?" - спрашивали потом у Коштояна. "На одно колесо, - отвечал он. - Прямо как в цирке, где велосипедист едет на одном колесе. Только самолет, в отличие от велосипеда, весит 50 тонн. И в нем сотня людей, за жизнь которых отвечает экипаж..."

Нагапетян, второй пилот, потом вспомнит, как командир перед посадкой несколько раз повторял: "Что бы я ни делал, если что случится, ты держи штурвал влево. Все время влево..." Бортмеханику Антоняну Коштоян приказал немедленно, без команды, выключить два оставшихся двигателя, как только самолет коснется земли. Радисту Аракеляну и штурману Авакову было приказано перед приземлением приоткрыть аварийные люки, стоять наготове, а перед касанием - открыть полностью двери. Вдруг заклинит. Проводники между тем непринужденно проверяли, пристегнулись ли все пассажиры к креслам, улыбаясь, журили забывших.

С небольшим левым креном самолет коснулся земли, сажали на грунт, левее посадочной полосы. Командир вместе со вторым пилотом заставил самолет пробежать на одном шасси 700 метров. Когда скорость упала, самолет, наклоняясь вправо, свернул на бетонную полосу. Правая плоскость стала разрушаться, вспыхнуло пламя. Проползя еще метров 30-40, самолет остановился. Отряды пожарников в несколько минут справились с огнем.

Пока пожарные тушили пламя, Коштоян вошел в салон к пассажирам и потрепал по щеке малыша, обнял, поцеловал старушку. Он уже знал, что пронесло. Горючее выработано, посадка получилась мягкой, без взрыва, значит, врачи останутся без дела. О таких премудростях, как работа психологов по выводу из стресса, тогда не задумывались.

Члены экипажа помогали пассажирам выйти из самолета. Многие из них, увидев развороченные винты самолета, сломанное крыло, пропаханную землю и дымящуюся траву, только теперь поняли, что могло произойти, если бы не экипаж. Потом летчики станут желанными гостями на праздничных мероприятиях спасенных пассажиров - свадьбы, дни рождения...

Карине Сусанян, вдова радиста Саркиса Аракеляна (а тогда еще невеста), вспоминает:

- В тот далекий октябрьский вечер вдруг поздний телефонный звонок. Коля был на проводе, радостный, оживленный. Кричит в трубку: "Твой жених - герой! Не беспокойся, Карине. Все в порядке". Я пыталась расспросить, что случилось, но командир повесил трубку, сказав лишь, что потом я все узнаю.

МИНИСТР ГРАЖДАНСКОЙ АВИАЦИИ Б.БУГАЕВ ПРИСЛАЛ ТЕЛЕГРАММУ СО СЛОВАМИ: "Горжусь представителями армянского народа, совершившими неслыханный подвиг в истории авиации". А еще через несколько дней пришла вторая телеграмма министра о награждении командира самолета Н.Коштояна орденом Красного Знамени, другие члены экипажа удостоились орденов "Красной Звезды", а бортпроводники - медали "За отвагу".

Широкие круги общественности не знали о подвиге армянских авиаторов до февраля 1971 года, когда написали "Правда", "Комсомольская правда". Поток телеграмм от читателей захлестнул ереванский аэропорт. Люди восхищались, благодарили, гордились тем, что живут в одной стране с героями.

Некоторые телеграммы и письма сохранились в семье Аракелян. Из того экипажа, по словам Карине, многих нет в живых. Именем Карапета Коштояна названа школа в Эчмиадзине. Обо всех она сведений не имела. Ее супруг Саркис Александрович Аракелян летал до 1978 года, потом работал диспетчером в гражданской авиации. Сутками дежурил в аэропорту после землетрясения 7 декабря, принимал участие в Карабахском движении. Аракелян не дожил до 70 и ушел из жизни 18 октября 2011 года - в день того самого полета. А дело отца продолжила дочь, только на земле. Сирануйш Аракелян более 20 лет работает в отделе навигации аэропорта "Звартноц".