ГЕНЕАЛОГИЯ РОДА

35 лет назад спектакль "Сказки" по Туманяну, поставленный Генрихом Маляном - радостный, иронический и веселый, как пестрое лоскутное одеяло, служащее ему единственной "декорацией", - возвестил о рождении нового театра в арт-панораме столицы и стал настоящим событием в культурной жизни Еревана. Свой юбилей театр отметил вместе с 90-летием своего основателя, классика отечественного кинематографа Генриха МАЛЯНА.

ЛЮБЛЮ ТЕАТР ИМЕНИ ГЕНРИХА МАЛЯНА! ЛЮБЛЮ ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО РУКОВОДИТЕЛЯ Нарине Малян! Любовь эта началась давно – со спектакля "Физиология рода". Со спектакля - объяснения в любви. Объяснение в любви Генриху Маляну, его друзьям, единомышленникам, соратникам – всем тем, кто в недалеком прошлом вписал замечательную страницу в армянскую культуру и остался светлой человеческой краской в истории Еревана, кто светился, оттененный столь же ярким светом друзей-артистов за спиной. И "цитаты" из Генриха Маляна, щедро разбросанные в спектакле его дочери, женщины с уже какой-то несегодняшней интеллигентностью и голубыми отцовскими глазами, - свидетельство памяти и признательности всех тех, кто работал с мастером и старается сохранить лучшие традиции национального искусства. По форме спектакль, поставленный по новеллам Агаси Айвазяна, своего рода парафраз знаменитого фильма Генриха Маляна "Треугольник" - юноша, рассказывающий историю своего рода, рассказывающий о трагедии армянской истории, крестной муке Геноцида. Уже тогда для разговора о самом серьезном театр выбрал особый стиль улыбающегося гротеска, ироничного ко всякому чрезмерно сгущенному драматизму.

Если задуматься, все 35 лет истории маляновского театра – это гносеология рода. Рода и вида. Рода Малянов – рода людей, интеллигентность которых определяется не образованием, профессией или внешней культурой, а той неагрессивной, но очень твердой шкалой взаимоотношений с миром и с самим собой. Вида театра – театра всегда неожиданной, нетривиальной формы, которая рождается где-то на пересечении драматического искусства и кинематографа и никогда не приносит себе в жертву пронзительно человечное содержание.

 "Я ВЫРОСЛА НА "АРМЕНФИЛЬМЕ", КОТОРЫЙ ТОГДА НАХОДИЛСЯ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА, - рассказывает Нарине Малян. - Параджанов, Довлатян не только большие режиссеры, но еще и художники, музыканты… Я привыкла видеть их не богемными, а вполне "забытовленными" - играли в шахматы, рассказывали анекдоты, какие-то истории. Папа демонстрировал способности Мессинга – брал за руку прохожих и начинал что-то предсказывать. Бабушка возмущенно говорила маме: "Асмик, твой муж с ума сошел, на него вся улица смотрит!" Она была сильно в возрасте, и меня не всегда можно было оставлять с ней, так что я, бывало, засыпала на киностудии в корзине для отходов пленки. Родители работали сутки напролет, я с детства помогала делать склейки пленки. То есть кино было для мня настолько "забытовлено", что снимать его уже не хотелось. Но влияние отца, конечно, сказалось. Я не пытаюсь искусственно создавать стиль, хотя, поверь, могла бы делать это с легкостью. Получается именно то, что получается. Может, это действительно генетическая связь, голос крови. Многое происходит на уровне подсознания. Я очень долго думаю, прежде чем приступить к спектаклю. У меня буквально расписана в голове вся партитура. Но какие-то куски, какие-то эмоциональные вещи, которые я считаю удавшимися, рождаются интуитивно. Может быть, в "Памеле.." что-то просчитывалось – спектакль длинный, почти три часа, и тут нужно непрерывно занимать зрителя, играть с ним, как с ребенком. Но фронтальные планы и стремление к монтажу – это, конечно, пришло из кино, пришло от Генриха Маляна".

От Генриха Маляна пришел и основной костяк труппы – его студенты, давно прошедшие часы ученичества, но сохранившие верность творческому кредо мастера, которое можно бы определить словами классика: все в человека, все для человека.

Маляновцы совершенно особая труппа, разрушающая принятый в армянском театре "хороший", пафосно-патетический тон. У них совершенно другой стиль поведения – абсолютно естественный, непосредственный и притом абсолютно артистичный. Они играют с честностью игры не театральной, но детской, и чем сильнее болит душа, тем шире их улыбки. Через каждый, пускай самый драматический, здесь проходят некий юмористический курсив, некая радостная жизнеутверждающая подсветка. Негосударственный театр, живущий молитвами Союза кинематографистов и его председателя Рубена Геворкянца, в силу стесненных финансовых обстоятельств стреляет, увы, редко, но в цель попадает всегда. Едва ли не каждый его спектакль становится событием, о котором говорят, которое награждают театральными премиями и приглашают на фестивали. Стоит ли удивляться, что не только молодые, но и вполне состоявшиеся актеры мечтают попасть сюда, а на разговоры об отсутствии возможностей оплаты отвечают, широко распахнув глаза: "Если попасть к Наре – какие еще деньги!" Может быть, правда, деньги – грязь, а грязь к ним не пристает? По крайней мере в наше размазанное по денежной купюре время атмосфера в Театре Генриха Маляна действительно особенная.

 "ЭТО СЛОЖНОЕ ДЕЛО, КАК В КАЖДОЙ СЕМЬЕ СЛОЖНО СОХРАНЯТЬ ТЕПЛУЮ, мирную обстановку. Это ежедневная и незаметная работа, - говорит Нарине Генриховна. - Иногда люди даже не чувствуют, но многое делается абсолютно сознательно, чтобы здесь был такой островок, где ты можешь спокойно общаться, что-то рассказывать, отключиться от быта. Для меня главное в театре именно это. Всегда стараюсь внести в спектакли иные краски, иные, фантастические вещи. Для меня очень важно, чтобы в пространстве театра не было быта. Может, именно это делает наш театр привлекательным для зрителя. И еще скажу то, что может показаться примитивным и наивным, но это любовь. Сегодня все любят говорить о любви, но ее как-то катастрофически не хватает в нашей жизни. К сожалению… Случается, что-то не склеивается, – тогда мы прощаемся с человеком. Или он прощается с нами. Это вопрос человеческого вида – можно быть очень талантливым, но чужим. А еще для меня очень важна связь с собственными корнями. Если ты от них отрываешься, то превращаешься в какой-то неживой предмет. Люблю разговаривать с актерами об их бабушках и дедушках. Вот недавно мы слушали песни деда нашего Самвела Топаляна – на старой магнитофонной ленте (сейчас даже найти магнитофон сложно). Самвел хранит их у себя, и для меня это очень дорогого стоит, когда человек хранит дедовские песни об Еркире. Это все делает определенный воздух. Думаю, все еще восстановится, меня, конечно, тогда уже не будет. Больно, что воздух города изменился. С этим или смиряешься и находишь в этом ритме формулу собственной жизни, напрягаешься, стараешься создать какую-то свою вселенную, которая в каком-то плане есть суррогат твоего привычного состояния. Конечно, воспоминания очень конкретно на нас влияют – воспоминания о нашем городе, улице Абовяна, "Поплавке", "Козырьке". Это наша жизнь, наша молодость, и мы с трудом отрываемся от этих воспоминаний. Будем надеяться, что наших детей и внуков, новые поколения, будет что-то питать..."

Это "что-то" питает не только творческую работу Театра Генриха Маляна. Им был пропитан и юбилейный вечер, который маляновцы подарили своему зрителю. Верность и память о мастере, имя которого они носят с честью и который взирал на публику с экрана, делясь своими мыслями о жизни и работе артиста, апробированными за десятилетия истинного высокого служения. Верность своему имиджу. Ибо маляновцы явили зрителю жанр, который принято считать фишкой русского театра, на которую мы обычно взираем с черной завистью. Капустник! Сколько остроумия, драйва и фантазии было вложено! Сколько веселой непочтительности по отношению к мифологемам театра, к его картону и бутафории, к его припудренности и пафосу! Сколько было самоиронии, живого очарования, озорства настоящей, непреходящей театральности! А потом маляновцы вышли и спустились в зал, выстроившись в ряд вдоль своей небольшой сцены, – глаза в глаза с любящим зрителем. Потом была и официальная часть, и замминистра культуры Артур Погосян от имени своего министерства награждал артистов театра грамотами и медалями…

Во время фуршета, уже в формате междусобойчика, гости переговаривались – кто-то высказывался за то, что такому театру просто обязаны придать государственный статус, кто-то был категорически против – свобода, в том числе и от государственной опеки, и делает такой театр! Кто прав – так сразу и не ответишь. В любом случае, в 35-летний юбилей Театра Генриха Маляна хочется пожелать не только ему, но и всем нам дожить до таких театральных времен, когда творческие возможности и возможности их реализации начнут совпадать.