Мария ГУЛЕГИНА: "Нет жизни без любви"

Если природное петербургское лето больше похоже на начало осени, то его оперное лето - в самом зените. Квинтэссенцией стало выступление Марии Гулегиной в спектаклях Мариинского театра "Турандот" и "Тоска" в рамках ХХIII Международного музыкального фестиваля "Звезды белых ночей". Мария Гулегина - не только великое драматическое сопрано конца ХХ - начала ХХI века, она еще и великая оперная актриса, что делает ее драгоценным и уникальным подарком искусству оперы. Родившуюся в Советском Союзе Марию в мире называют русской певицей с вердиевской музыкой в крови. Но она, разумеется, не только вердиевская певица, она - певица каждого композитора, музыку которого исполняет: Чайковского, Рахманинова, Чилеа, Пуччини и других. Сказать, что Гулегина - лучшая Тоска нашего времени, недостаточно. Она - та Тоска, с которой и для которой писал бы свою оперу Пуччини. 

Я ЛИЧНО БЫЛА СВИДЕТЕЛЕМ ТОГО, КАК ПОСЛЕ СПЕКТАКЛЯ "ТОСКА" в Метрополитен-опера в Нью-Йорке публика аплодировала стоя и скандировала: "Мария! Мария!" минут двадцать. А в петербургской "Тоске", когда во втором акте Мария Гулегина закончила арию "Жила искусством, жила любовью…", раздались такой шквал оваций и нескончаемые крики "Браво!", что дирижер Станислав Кочановский остановил оркестр, а потом, к нежданной радости публики, Мария повторила эту арию на бис - редчайший случай в истории оперного исполнительства, но у Марии Гулегиной - не первый. В каждую оперную роль, в каждое произведение, исполняемое в концертах, Мария Гулегина вкладывает все богатство своей души, а душа ее - "бездна, звезд полна".

И именно поэтому Гулегина - желанная гостья в самых знаменитых театрах мира, а в Ла Скала, помимо участия во многих постановках, она давала и сольные концерты - подобной чести за всю историю оперного искусства удостаивались лишь считанные солисты, среди которых Мария Каллас и Рената Тебальди.

- Мария, в спектаклях Тоска убивает Скарпиа из-за любви к Каварадосси. Турандот убивает женихов (ну не сама убивает, но по ее приказу их обезглавливают) из-за боязни любви. Получается, что чувство - любовь или даже боязнь любви - решает вопросы жизни и смерти, которые в идеале должен решать только Бог. Что вы по этому поводу думаете?

- К сожалению, мы не живем по Божьим законам, и случаются и преступления, и несчастья, недопонимание, ревность… Если бы все полагались на волю Господа, мы бы жили в раю…

Сегодня история с Тоской, Скарпиа и Каварадосси не случилась бы. Сегодня нравы другие, все другое. "О времена! О нравы!" Тогда было очень остро чувство чести, чувство верности и преданности. Тоска понимала, что Каварадосси не простил бы ее и предпочел бы умереть, чем быть спасенным такой ценой, но она все равно хотела его спасти, однако не выдержала и ударила Скарпиа ножом для разрезания бумаги. У Пуччини все есть в музыке: и раздумье, и смятение, и решимость, и сам момент аффекта. Когда недослушавший музыку режиссер все меняет, ставит так, будто Тоска сама нападает на Скарпиа, получается полная абракадабра, но разобраться в этом может только человек, который слушал музыку "Тоски" и услышал заложенное в ней.

Турандот - совсем другая история. Принцесса! В ее крови - генетическая память ужаса и боли, она не может забыть и простить те далекие времена, когда иностранец разорил дом и царство Лоу-Линг, обманув ее любовью… Для Турандот странно, что кто-то жертвует жизнью ради любви. А для меня всегда странно, когда в финале счастливый конец - свадьба Турандот и Калафа. Так не должно быть! После стольких убийств и, главное, после жертвоприношения Лиу… Невозможно быть счастливыми после стольких смертей, стольких жертв. Поэтому моя самая любимая идея финала этой оперы - в постановке Нурии Эсперт в Барселоне: на словах "имя иностранца - Любовь" Турандот закалывается тем же ножом, которым совершила самоубийство Лиу.

- Почему в операх почти всегда погибают главные герои?

- Их убивают, они погибают, умирают от любви! Любовь - смысл жизни и смысл сюжетов оперы.

- Что вы испытываете на сцене, когда ваша героиня погибает (умирает)? Не трудно ли вам психологически каждый раз умирать в образе?

- Я и сама с ними и умираю, и воскресаю… Когда я пою,  не думаю о трудностях, просто живу в образе. Но когда спектакль заканчивается и занавес закрывается, нужно не забывать театральную мудрость: "Артист! Выходя из театра, не забудь выйти из роли".

- Что такое, по-вашему, любовь? Какое бы вы дали определение любви, скажем, для словаря?

- Любовь - чувство, и не для словаря, и не для аптеки, она - живая энергия, и ее нельзя препарировать. Это стихия, и как всякая стихия, она непредсказуема! Любовь, тепло близких, забота о близких - смысл жизни! Не любить - значит умереть душевно…

- Изменяется ли любовь со временем? Если да, то как?

- Конечно, меняется… В молодости кажется, что тот порыв, который длится всего-то, по-научному, три месяца, и есть любовь. Нет, это просто влечение, страсть. Любовь - когда не раздумывая отдашь все на свете, лишь бы любимому человеку, кто бы он ни был, было хорошо, и совсем не обязательно, чтобы он был на привязи именно с тобой. Любить - отпустить, сделать счастливым. Ну а самая главная любовь жизни - конечно же дети.

- Анна Павлова как-то сказала: "Артист должен знать о любви все и научиться жить без нее". Вы согласны?

- Нет. Жить и творить без любви невозможно!

- Говорят, от любви до ненависти один шаг. А почему так легко совершается этот шаг от одного полярного чувства к другому? Ну, может, не очень легко, но достаточно часто. Ведь, казалось бы, расстояние от одного сильнейшего чувства до другого должно быть огромным.

- Это когда любовь эгоистична, но тогда она вовсе не любовь. Возненавидеть ЛЮБИМОГО человека НЕВОЗМОЖНО!

- В процессе вашей творческой жизни, возможно, были периоды, когда вы постигали жизнь через исполняемые образы, и, наверное, были периоды, когда вы в образы своих героинь привносили что-то свое. Расскажите, пожалуйста, об этом.

- Жизнь - очень сложная и интересная штука. Молодость и неопытность - такие недостатки, которые быстро проходят, и все, что мы видим вокруг, все, что читаем, все, что слышим, все-все добавляет свои краски, свои штрихи и в наш житейский опыт, и в сценический. Любовь, жертвенность, служение, патриотизм - это мы, наше поколение впитало с молоком матери. В каждой роли можно что-то почерпнуть. Самое главное - искать человеческие мотивации и раскаяние. Конечно, образы Леди Макбет и Абигайль нельзя назвать положительными, но не бывает чисто отрицательных ни людей, ни персонажей. В каждом хоть что-то есть человеческое, и это надо отыскать, показать причину и следствие, преступление и раскаяние, любовь и ненависть.

- Были ли у вас личные открытия в роли? Если да, то какие?

- Патентов на идеи никто не выдает. А вот то, что все мои роли выстраданы мною, - это точно! Мало того, все мои образы растут и даже видоизменяются в зависимости от идеи постановки и коллег. Ведь каждый певец - индивидуальность, со своими мыслями, своим темпоритмом, своей фактурой, и это привносит каждый раз новизну и в звуке, и во всем.

- Вокалисты, работавшие с Артуро Тосканини, рассказывали, что его мнение о певце было неоспоримым и самым авторитетным, и оно могло создать или загубить карьеру певцу. Есть ли сейчас в мире дирижеры, имеющие такой авторитет, какой имел Тосканини?

- Сегодня есть те, кто может загубить карьеру, но очень мало тех, кто потянет на уровень самого Тосканини. Гениальные дирижеры учат и воспитывают молодых певцов. Я всегда благодарна моим учителям и дирижерам: Евгению Иванову, Ярославу Ващаку, Риккардо Мути, Валерию Гергиеву, Джеймсу Ливайну, Зубину Мете, Джанандреа Гавадзени, Герберту фон Караяну, Маурицио Арене, Клаудио Аббадо. Помню урок Лорина Маазеля, когда он мог и хотел уничтожить меня по прихоти, не из-за моего пения, но не вышло… Я не раскисла, продолжала работать над собой и не стала ругать ЕГО, а стала копать В СЕБЕ, и он через несколько лет приглашал меня в свои спектакли, а я "имела наглость" гордо отказывать. И только шесть лет назад я согласилась петь с ним, это были спектакли "Аиды" в Фонде Тосканини и туре по Италии и Бразилии.

- Почему именно Тосканини имел такой непререкаемый авторитет?

- Авторитет имеет тот, кто его заслуживает, - это аксиома. Бывает, конечно, скандальная известность, или гламурная, но профессионалы всегда знают, кто есть кто.

- Может ли публика повлиять на выступление певца? Не только "забукивать", но как-то еще?

- Не знаю… Хотя если публика теплая и любящая, петь приятно. Просто купаешься в музыке и аплодисментах. Если публика враждебная, петь интересно. Как по острию ножа идешь. Чувствуешь себя, как гладиатор на арене! В 1998 году я пела "Макбета" в Ла Скала на открытии сезона. Тогда исполнилось 45 лет со дня дебюта в этой роли, в этом театре, на этой святой сцене Марии Каллас. В те годы еще не было так много интернета, но уже были разные провокации, собрания с предложениями, например, пойти и освистать постановку, Мути, певцов, но особенно ту, которая посягнула на святое. И вдруг после моего первого речитатива в первой арии раздались аплодисменты! В зале присутствовала очень искушенная публика, и убедить ее - достойная победа!

Забукивание как протест уже изжило себя. Раньше в Ла Скала при первом "бу" выходил другой певец. Сегодня - все тот же до самого окончания постановки. Даже если букают, это не влияет на замены… А режиссеры вообще обожают, когда их букают и разрастается скандал. Можно углубиться в книгу Нормана Лебрехта "Кто убил классическую музыку?", там много интересного, написано давно, но все то, что он предрекал, сегодня в буйном цвете нам предстало.

К сожалению, сегодня певческий уровень не всегда тот, прежний, высокий, в том числе и из-за экономических проблем. Конечно, в спектаклях Ла Скала участвуют достойные молодые и даже очень талантливые певцы, но на поколение певцов с именем трудно найти возможности. Я очень рада, что в этом великом театре все больше и больше наших замечательных певцов!

- Как вы справляетесь с эмоциями, когда поете очень сильные произведения или в очень трогающей душу обстановке? Например, на концерте в Ереване, посвященном 100-летию геноцида армян.

- Это самое важное - эмоции! Я наполовину армянка, и все мои родные счастливо спаслись во время геноцида. Они бежали из Вана, столицы Древней Армении, столицы Ванского царства - древнейшей армянской земли. Петь в этот день, на этом святом месте, перед президентами и высокими гостями - большая честь! Природа решила испытать меня на "вшивость" - температура воздуха была всего плюс семь градусов. Сказать "холодно" - ничего не сказать, даже меховой палантин не спасал. Было холодно дышать. Но спеть там - самое малое, как я могла показать своим предкам, тем, кто выжил, и тем, кто был сожжен заживо или зверски уничтожен, что я сильная и что я все помню. Спасибо всем, кто признает этот геноцид. Без признания не будет покаяния. А вот на Украину за премией "Человек года" не поехала. Брезгую дышать одним воздухом с теми, кто уничтожает свой народ. Не могла бы подать руку убийце-президенту и его сообщникам. Никогда не любила политику. Знала, что дело грязное, а теперь знаю, что грязное и кровавое.

- За последние 3-5 лет какие события стали для вас главными и почему?

- Я поняла смысл жизни. Смысл СВОЕЙ жизни.

- Вы работали в жюри вокальных конкурсов, а в начале карьеры сами в них участвовали. В связи с этим вопрос: что самое трудное для члена жюри? А для участника?

- Для честного члена жюри, у кого нет специального интереса, самое трудное - понимать, что прошли не те… А для участника самое трудное, но самое полезное - не победить и потом всю жизнь доказывать, что ты есть, а сохранить уверенность в себе, в случае если не вошел в число лауреатов. Очень часто бывает, что первые премии получают те, кто потом никак себя не проявляет, а те, кто слетел или получил не самые высокие награды, делают большую карьеру, потому что если певец - личность, то он все равно добьется успеха.

- Что самое привлекательное для вас в участнике конкурса?

- Индивидуальность.

- Как вы считаете, почему такое распространение получил режиссерский вандализм в оперных постановках? И почему театры принимают такие постановки?

- Не хочу никого обижать, но думаю, что в "осовремененных" постановках много всего не оперного и не театрального, а иногда некомпетентность, иногда распил бюджета, иногда экономия. Майки-"алкоголички", шорты, комбинашки, пальто серого цвета типа шинель используются и в хвост и в гриву. Часто такие постановки вызваны фобиями режиссера или желанием вызвать скандал. Сейчас в большинстве зарубежных театров вандальных постановок - процентов восемьдесят. Но есть 20% золотых спектаклей - тех, где используются современные средства и новым языком рассказывается старая история более выпукло, более глубоко.

- Если ваше видение роли не совпадает с режиссерским, как вы поступаете?

- Я - не первая и последняя инстанция. Есть либретто, есть композитор. Есть наше все - партитура, ее нельзя менять! Я всегда спокойно пытаюсь расспросить и понять идею. Если идея понятна, то мне как актрисе интересно ее воплотить, и если идея основана на том, что написано авторами оперы, но что-то вдруг открывается новое, это просто удача в жизни! У Филлиды Ллойд в "Макбете", который я спела в трех театрах - в Париже, Лондоне и Барселоне, - когда все менялись, кроме меня, было много нового и интересного, неожиданного. У Франческо Негрина в Монте-Карло пришлось танцевать в "Макбете" - проживать весь балетный номер - у Верди написан балет минут на 25-30! Бывает, что в постановках нет балета, но бывает и с балетом, правда, с профессиональными танцовщиками, а у нас было продолжение дум, чувств, снов, мечтаний леди Макбет. Так здорово!

- Елена Образцова говорила, что Франко Дзеффирелли очень любит певцов, да и постановки у него восхитительные. А есть ли сейчас в мире режиссеры его уровня и есть ли значительные оперные режиссеры, которые любят певцов? Если да, то в чем эта любовь проявляется?

- В каждом времени свои Дзеффирелли… Так, как он, сегодня не ставят - дорого! Слишком красивые и дорогие костюмы и декорации. Но вот недавно в Генуе я пела в постановке Дэвида Ливермора - это гений! Он бывший певец и поэтому любит певцов, понимает специфику и уважительно относится к опере, к профессии и к каждому артисту. Люблю работать с Филлидой Ллойд, Адрианом Ноблом, Франческо Негрином, Жаком О’Брайаном, Паоло Миччике, Иллайджей Мошински, хотя с ним первая постановка - "Пиковой дамы" в Метрополитен-опера - прошла "на ножах": я ругалась и из-за образа Лизы, и из-за ее костюма.

- В чем цель искусства вообще и оперного искусства в частности?

- Нести свет, радость, энергию! Если постановщики и исполнители заронили мысли, эмоции и заставили задуматься - это высшая цель искусства!

- Существует ли ответственность искусства?

- Естественно, существует! Каждый постановщик, или художник, или писатель должен понимать, чем он наполняет души: бальзамом или ядом.

- Что такое зло в искусстве?

- Зло - когда в постановке так все перекручивают, что это выглядит не профессионально, а глупо. Заронить в неокрепшую и неискушенную душу бредовые и очень часто порочные идеи - это зло, большое зло. Оно может убить в зародыше любовь к искусству и уничтожить способность его воспринимать. Конечно, театр должен жить и развиваться, но не в оскорбительной манере. Театр - это высота, и не надо опускаться до балагана, нужно поднимать публику на эту высоту.

Беседу вела Людмила ЛАВРОВА     

"Литературная газета", N31, 2015 г.

Фото из архива Марии ГУЛЕГИНОЙ