ЖАЛОБЕ ТВОЕЙ Я СО СЛЕЗАМИ ВНЕМЛЮ, СОСТРАДАЯ...

12 и 13 апреля на сцене Национального театра оперы и балета им. А.Спендиарова Санкт-Петебургский Государственный академический театр балета Бориса Эйфмана представил спектакль "Анна Каренина".

НЕСМОТРЯ НА ТО ЧТО ЭПИГРАФ К РОМАНУ ЛЬВА ТОЛСТОГО - "Мне отмщение, и аз воздам" - непосредственно направляет читателя на понимание основной идеи, которую вложил писатель в свое произведение (только Господь Бог может судить поступки человека), каждый читатель все же дает свою оценку и свое понимание событиям романа. А тем более художник, предпринявший интерпретацию "Анны Карениной" языком своего искусства. Мы видели немало экранизаций, а также сценических - драматических и хореографических воплощений, созданных по мотивам романа. В балете всегда возможно предложить и повествовательно-сюжетный, и обобщенно-символический вариант прочтения литературного источника. Именно последний из вариантов избрал Борис Эйфман.

В балете четыре действующих персонажа-символа: Анна, Каренин, Вронский, Кордебалет. Мы не случайно написали Кордебалет с большой буквы. Редко можно увидеть хореографический спектакль, где кордебалет несет столь важную и многоликую драматургическую функцию. Во-первых, он указывает место действия данного эпизода - Бал, Вокзал, Карнавал в Италии (куда уехали Анна с Вронским), среду офицеров и Скачки, Высший свет, Поезд и Второй круг Ада из "Божественной комедии" Данте Алигьери (об этом подробнее ниже). Во-вторых, он сродни хору в древнегреческой трагедии: не дополняет, а выражает, укрупняет действия, мысли и эмоции героев. Вместе с тем Кордебалет является и отдельным персонажем - обществом, выражающим свое отношение к поступкам героев. И, наконец, он проживает на протяжении спектакля свою отдельную жизнь. Жизнь как игру, как бал, как маскарад, которая постепенно превращается в адскую механическую машину, которая убивает героиню.

Многообразие ипостасей кордебалета, естественно, представлено метаморфозами танцевального и пластического языка. То бальных танцев, местами чопорных и постепенно перерастающих в вальсовые фигуры, то сдержанных, сопровождающих мерный, "пристойный" танец образцовой супружеской пары Карениных, то пылких - в страстном вращении Анны и Вронского. От прыжков, изображающих скачки, до бравурной Фарандоллы на карнавале. От Марша со сложными поддержками, в который по мере развития вкрапливаются издевательские ужимки, передающие возмущение Высшего света появлением среди них Анны, до постепенно перерастающих в агрессивное нападение на "падшую женщину".

 ОБЩАЯ КОМПОЗИЦИЯ СПЕКТАКЛЯ СТРОИТСЯ НА ЧЕРЕДОВАНИИ ЭПИЗОДОВ - монологов, дуэтов и трио главных действующих лиц и эпизодов кордебалета. Примечательно, что сами герои местами сливаются с массой, а затем выходят из нее, образуя то единение с массой, то конфликт.

Как уже отмечалось, в спектакле нет последовательного отображения сюжета романа. Стержень, на котором строится разработка, - пунктирное воспроизведение основной коллизии, причем не буквальной, а как бы считанной между строк. Это подчеркнуто обнаженные переживания, мысли и страсти каждого персонажа. Какой страшной трагедией обернулась измена жены для Каренина! Что происходило между супругами за закрытыми дверями? Действительно ли Вронский любил Анну?

В балете очень много эротических сцен, которых нет у Толстого, но жизнь в супружестве и адюльтер непременно подразумевают альковные страсти. А ведь фабула романа именно такова, что обуславливает опосредованное или непосредственное представление эротики.

О необычайном, изумительном стиле пластики, присущей творческому почерку хореографа Бориса Эйфмана, говорят и пишут очень много. Не будем повторяться. Отметим лишь, что хореографическое прочтение музыки Петра Чайковского глубоко, гармонично. С одной стороны, трагичная музыка Чайковского содействует раскрытию глубинных подтекстов, содержащихся в пластике и режиссуре балета "Анна Каренина". С другой стороны, пластика и режиссура балета позволяют услышать в музыке Чайковского не раскрытые ранее образные мотивы.

Доминирующие в сценографии и костюмах черные и белые цвета (автор сценографии - З. Марголин, костюмы - В. Окунева) в совокупности с рядом хореографических композиций вызывают, по нашему мнению, некоторые ассоциации с шахматной игрой. За неимением возможности в пределах рецензии развить этот аспект отметим лишь, что он подтверждает наличие в режиссерской концепции балета мотива "жизнь как игра, как бал, как маскарад".

Где, на наш взгляд, заканчивается балет "Анна Каренина", а также полностью раскрывается идея авторской интерпретации Эйфманом идеи романа Льва Толстого? Фактически в финале, как и должно быть, Анна бросилась под поезд. Однако финалу предшествует резюме. В предпоследней картине героиня снимает с себя одежду и попадает в круговорот сплетающихся и расплетающихся тел. Что это, если не Второй круг дантовского ада, круг, куда попадают люди, совершившие грех прелюбодеяния, круг, неразрывно связанный с именем Франчески да Римини? Именно здесь место Анны Карениной, итог ее жизни, совершенного ею греха, а также итог авторской интерпретации хореографа.

НИКОГДА ДАЖЕ САМАЯ БЛЕСТЯЩАЯ ПОСТАНОВКА НЕ БУДЕТ РАСКРЫТА во всей полноте, если нет таких великолепных ведущих солистов и такого кордебалета, как в Театре балета Бориса Эйфмана. Артисты кордебалета отличаются и статью, и артистичностью и слаженностью.

Роль Каренина раскрыта Олегом Марковым необычайно многогранно. Ему присущи широкая палитра ньюансировок - от сдержанных полутонов до бешеных выплесков страсти, ревности и отчаяния. Олег Габышев подкупает зрителя и блестящей техникой, и точной интерпретацией образа Вронского - изысканного аристократа, бравого офицера, поначалу пылкого влюбленного и охладевшего к концу любовника. И, наконец, героиня балета Мария Абашева. Если вы действительно поклонник искусства Терпсихоры, то вам это имя знакомо и вы уже восхищены исполнительским мастерством Абашевой. А если вы увидели ее впервые, то остается вам только позавидовать. Для вас это был миг откровения. Абашеву трудно переоценить. И в спектакле она полностью сливается с образом. Воплощенная ею Анна Каренина - это именно та самая прекрасная, достойная только любви Франческа да Римини из Второго круга "Ада", которой адресованы слова Данте Алигьери: "Жалобе твоей я со слезами внемлю, сострадая".