АХУМЯНОВСКИЙ СЛЕД

В дождливый майский день общественность Еревана прощалась с уникальной личностью - Семеном Тиграновичем АХУМЯНОМ.

Он принадлежал к особой породе людей, был из тех редких армян, в ком чисто европейская элегантность сочеталась с подлинной интеллигентностью. Таких, к сожалению, остается все меньше, тех, кто "не растворился в гибридно-суррогатной массе, лишенной печати горожанина и цивилизованной просветленности". Он - последняя фигура, последний "слепок", в котором выкристаллизовалась ушедшая эстетика работы, творчества, общения.

НАРУЖНОСТЬ СЕМЕНА ТИГРАНОВИЧА ХОРОШО ПЕРЕДАЮТ ЕГО ФОТОГРАФИИ. Берешь любую - и въявь представляются его темно-карие глаза, взгляд, пристально задерживающийся на собеседнике, приветливый и одновременно берущий всерьез, внимательный, несколько углубленный в себя - возможно, от привычки постоянно размышлять.

По своему душевному складу Семен Тигранович был так же привлекателен, как и по своей наружности. Он был, что называется, светский человек, с превосходными манерами. В обращении с людьми у него господствовал внимательный, ровный тон. Разносторонняя эрудиция и редкий литературный дар, живое чувство слова и аналитический склад ума, спокойная, уравновешенная объективность - вот те, пожалуй, решающие качества, которые вызывали к нему неизменный интерес.

Мне кажется, что он олицетворял все лучшее, что было в нашей жизни во второй половине уже ушедшего века - ее идеалы, энергию таланта, требовательную правду и честность. Именно так, и это не фраза, не преувеличение роли, миссии Семена Ахумяна в нашей действительности.

Ученый, профессор, член Союза писателей Армении, лауреат Государственной премии республики, Семен Тигранович обладал особым даром, не умещающимся в рамки таланта ученого, педагога - дар руководителя. Когда ему, ректору Ереванского государственного педагогического института русского и иностранных языков им. В.Брюсова, предложили занять пост министра просвещения, у него были некоторые сомнения. Но желание попытаться проникнуть внутрь оболочки, называемой государственным механизмом, и понять, действительно ли ничего невозможно сделать, а если возможно - сделать, все же победило. В течение 18 лет он успешно совмещал государственную службу с творческой и научной деятельностью, которая помогла абстрагироваться от должности. Он с честью выдержал испытание властью, оставаясь самим собой - воплощением интеллигентности, совести, благородства. Но чтобы оставаться собой в наше нелегкое время, надо было обладать ценностями, которые не девальвируются.

ПРЕДАННОСТЬ ИНТЕРЕСАМ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ, НО БЕЗ МАЛЕЙШИХ оттенков национального чванства - вот что являлось главным в деятельности Ахумяна. Достаточно упомянуть в этом смысле его выступление на заседании коллегии Министерства просвещения СССР в Москве, на котором обсуждались учебные планы общеобразовательных школ. На заседании было предложено сократить часы на родной язык и за счет этого увеличить часы на преподавание русского языка, что же касается истории страны, ее, по мнению докладчика - представителя ЦК КПСС, как отдельный предмет вообще не стоит вводить, а включить в небольших объемах в курсы истории СССР. С.Ахумян был крайне возмущен и, в отличие от молчавших коллег, выступил с резким осуждением такой недальновидной и, несомненно, вредной постановки вопроса, явно ущемляющей национальное достоинство наших "суверенных" народов

Реакция ЦК КПСС была мгновенной. Сразу же по возвращении в Ереван С.Ахумян был вызван к первому секретарю ЦК Карену Сероповичу Демирчяну, перед которым стояла задача наказать "злостного ослушника". Но, к чести К.Демирчяна, его реакция на требование Москвы оказалась неадекватной: "Никаких изменений в учебных планах не должно быть, - сказал К.Демирчян. - Мы как зеницу ока должны беречь наш язык и нашу историю. Никто не имеет права посягать на наши святыни. Если возможно, даже увеличь часы на эти предметы. А что касается сидящих там горе-партийных функционеров, не  обращай на них внимания..."

При всем своем критическом отношении к окружающей прозе жизни Семен Тигранович служил своей стране всеми силами своей талантливой души. Во всем своеобразный, остроумный, он лучше, острее других видел недостатки и советской, и нынешней армянской действительности. Тем не менее считал делом чести вкладывать в служение Отчизне все свои дарования и знания. Поступать иначе было ниже его достоинства.

Он не особенно любил административную работу, но она у него хорошо получалась. Может быть потому, что Семен Тигранович умел и любил собирать вокруг себя талантливых людей. И к нему тянулись - он был как планета, вокруг которой вращалось много спутников. Было в нем что-то такое, что даже просто сказать ему "здравствуйте" было приятно.

В годы учебы в университете (в те годы он был проректором по учебной части) мы иногда по несколько раз забегали вперед, чтобы лишний раз с ним поздороваться. Во всем поведении его ощущалось уважение к окружающим. Он был удивительно корректен. Это было ценно еще и тем, что вызывало ответную реакцию. Мы все стремились показать ему свои курсовые, жаждали услышать от него похвалу или замечания, которые много для нас значили, ибо были не просто точны и справедливы, но и схватывали самую суть прочитанного. Впрочем, иногда они окрашивались личным отношением, хотя большей частью он достигал в нем высшего беспристрастия. Взамен обычных общих академических суждений мы слышали нечто звучащее совсем по-иному. Нас, студентов, всегда ошеломляла сила образной речи Ахумяна. И эта органичная, врожденная манера осталась у него навсегда. О нем можно сказать, что он говорил, как писал, и писал, как говорил.

НАШ КУРС БЫЛ НЕ САМЫМ ДИСЦИПЛИНИРОВАННЫМ В УНИВЕРСИТЕТЕ. Мы имели обыкновение коллективно удирать с уроков. Так мы пропустили его первую лекцию. Во время второй, когда в полном составе мы сидели перед ним, он спокойно сказал: "Надеюсь, субботний инцидент будет исперчен". "Вы хотели сказать исчерпан?" - спросил кто-то из аудитории. "Вы не знаете этого слова? Читайте Маяковского!" - заметил он. Он нас покорил сразу, и мы больше ни разу не пропускали его лекций. Действовало на всех его громадное обаяние. Тут соединились его чудесный бархатный голос, безупречная дикция, большой вкус, ум и культура речи. Что было нужно еще, чтобы покорить всех? Голос и интонация придавали его лекциям особую значимость. Неожиданные нюансы, как игра самоцветов, украшали его речь. Говорил он без пафоса, тихо, но сильно и убедительно. Вспыхивала мысль, и от нее загорались слова. Скучать на его лекциях не приходилось.

Семен Тигранович был красноречив, увлекателен, лекции его  доступны и производили огромное впечатление своей остротой и новизной. В свободной манере, в форме почти художественной, почти с мемуарной достоверностью Ахумян на лекции создавал творческий портрет писателя, его характеристику, иногда вплоть до изображения внешнего облика. Едва ли не каждый, кому довелось слушать его лекции, воспринимал их как радость открытия, познания.

Педагогический талант Ахумяна - это была не только способность передать слушателям глубокие знания, но и прежде всего - умение убедить, вызвать интерес, сделать каждого сопричастным всему, о чем он говорил, пробудить мысль и желание изучать, сопоставлять. А как он произносил каждое предложение, словно взвешивая на руке чистую округлость слов, заново открывая новые грани образа. Эти воспоминания о его лекциях и сейчас не теряют своей актуальности, потому что к ним возвращаешься, как к истоку самых светлых чувств.

Семена Тиграновича отличала врожденная скромность. Но эта скромность не была неприятным самоунижением или кокетливой самовлюбленностью. Она исходила от его очень серьезного, требовательного и в то же время теплого отношения к студентам. Он увлекал нас заразительным юмором, но никогда не подлаживался к нему. Он мог сразить возгордившуюся посредственность одним словом, как кинжалом. Не мог терпеть банальности, претенциозности. Юмор у него был какой-то своеобразный, скрытый под маской серьезности.

Однажды, рассказывая о книге воспоминаний Ильи Эренбурга "Люди. Годы. Жизнь", Ахумян сказал, что она требует очень серьезного, вдумчивого чтения. Ее нельзя читать лежа. И тут раздался голос одной из наших дерзких студенток: "А я читаю лежа". Семен Тигранович очень внимательно посмотрел на нее и произнес: "Видимо, у вас постельные способности... восприятия литературы". Даже два последних слова после длительной паузы не спасли этой смешной ситуации: хохот душил аудиторию. Он же, как ни в чем не бывало, продолжил лекцию. Семен Тигранович не имел обыкновения подзолотить пилюлю.

С.АХУМЯН ПРОЖИЛ ИНТЕРЕСНУЮ, НАСЫЩЕННУЮ СОБЫТИЯМИ ЖИЗНЬ. Конечно, определенное влияние на него и его художественные предпочтения оказала дружба со многими выдающимися современниками. Но все же самое большое влияние на формирование его личности оказал отец, Тигран Семенович Ахумян, известный литературовед и деятель культуры, выдающийся педагог, оставивший глубокий след в армянской литературе, сама атмосфера дома, отношения отца и сына, о чем на склоне лет он написал обширный очерк, который опубликовал впоследствии в книге "Думы о былом". Естественно, центральное место в его воспоминаниях занимает гигантская личность отца. На страницах книги оживает, материализуется то самое особенное впечатление, которое невозможно было получить ни от кого другого, кроме сына этого выдающегося человека. В книге есть также теплые очерки о видных общественных деятелях, о которых Семен Тигранович рассказывает с непосредственностью очевидца и талантом тонкого наблюдателя.

Им опубликовано множество научных трудов и статей о русско-армянских литературных связях, вопросах русской литературы и русского литературного языка, художественного перевода, проблемах народного образования. Он автор трех учебников по русской литературе для армянской школы.

... И вот сейчас, когда вас уже нет с нами, когда прошло так много лет с тех пор, как мы покинули университет, мне хочется от имени всех бывших студентов поблагодарить вас, Семен Тигранович (хотя вы не услышите), за то, что вы нам верили, вместе с нами боролись с нашей ленью. Благодаря вам мы учились идти вперед. В годы, когда процветала литературная казенщина соцреализма, вы, Семен Тигранович, учили нас не верить никаким "измам" и учиться на примерах настоящей Поэзии, Прозы. Так, для нас по-новому открылись имена Н.Гумилева, И.Сельвинского, В.Набокова, И.Бунина, многих и многих поэтов Серебряного века. Именно это являлось девизом и вашей жизни. Вы всегда оставались примером безупречной чистоты и интеллигентности, порядочности, без которых у Армении не может быть достойного будущего. Осталось то, что ваши воспитанники несут в себе, в своем труде, в своей жизни - отсвет вашей личности. И в каждом из нас есть ваш уникальный ахумяновский след.