ПРЕДЕЛЫ ТУРЕЦКОЙ "ПЕРЕЗАГРУЗКИ"

Начатый Турцией пересмотр ряда направлений внешней политики после некоторых успехов на российском и израильском направлении ощутимо забуксовал. Несмотря на повторяющиеся заявления представителей Анкары о намерении наладить также отношения с Сирией и Египтом, реальных подвижек по этим двум направлениях пока не видно. Более того, озвученные ранее заявления турецких представителей относительно отношений с этими двумя странами постепенно корректируются путем выдвижения условий для нормализации отношений с Сирией и Египтом.

ЕГИПЕТСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ ОСТАЕТСЯ ОДНИМ ИЗ НАИБОЛЕЕ СЛОЖНЫХ для Анкары после свержения в 2013 году поддерживаемого Турцией президента-исламиста Мурси. После серии заявлений премьер-министра Бинали Йылдырыма о намерении восстановить отношения с Египтом, а также сообщений о возможности отправки в Каир делегации правящей партии Турции курс на нормализацию с Каиром был во многом нейтрализован президентом Эрдоганом. Заявив, что у Турции нет проблем с египетским народом, он отметил, что проблема с администрацией Египта, в частности, с его правителем. Между тем основными условиями Каира в плане нормализации отношений с Анкарой были как раз признание легитимности действующего в стране режима и отказ Турции от вмешательства во внутренние дела Египта.

Сложности в восстановлении отношений с Египтом связаны с комплексом внешне- и внутриполитических факторов. Для Турции отказ от поддержки египетских исламистов, по сути, будет означать отказ от опоры на исламистские политические силы, связанные с движением "Братьев-мусульман", которые выступали до сих пор в качестве важного проводника внешней политики Эрдогана на Ближнем Востоке и к которым генетически близка и правящая партия Турция. Еще одним камнем преткновения между Каиром и Анкарой остается их фактическая конкуренция за лидерство в регионе, при этом Египет, исторически претендовавший на лидерство в арабском мире, особенно резко воспринимает турецкие региональные амбиции.

В то же время внутриполитический аспект возможного примирения с Египтом в какой-то мере важнее для турецкой элиты, чем указанные геополитические факторы. Данное измерение египетско-турецких отношений связано с определенным сходством внутриполитических процессов в двух странах. В Египте после свержения Мубарака в 2011 году к власти пришли умеренные исламисты из движения "Братьев-мусульман", которые потеснили во власти традиционную элиту Египта в лице военной бюрократии. Основным содержанием переворота 2013 года, свергнувшего режим исламистов и приведшего к власти тогдашнего министра обороны Абделя Фаттаха ас-Сисси, стало именно восстановление власти традиционной военной элиты.

В Турции же военные, представляющие традиционную кемалистскую элиту, имели аналогичные амбиции в отношении исламистского режима, однако были в свое время в значительной мере нейтрализованы режимом в качестве самостоятельной политической силы. В результате в настоящее время признание легитимности смены власти в Египте, по сути, будет означать для Турции поощрение и признание легитимности аналогичных попыток турецких военных сместить режим исламистов и восстановить власть традиционной элиты. Очевидно, что на это нынешняя турецкая исламистская верхушка этой страны пойти не может.

ЕЩЕ БОЛЕЕ СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ ВЫРИСОВЫВАЕТСЯ В ВОПРОСЕ ОТНОШЕНИЙ с Сирией. В первую очередь здесь также первоначальные заявления Анкары были достаточно быстро скорректированы: премьер-министр Йылдырым, ранее неоднократно заявлявший о планах  наладить хорошие отношения, в качестве главного условия этого назвал отстранение от власти президента Башара Асада. Также, по некоторым данным, предлагаемое Анкарой изменение позиции в отношении Сирии изначально носило довольно ограниченный характер.

В частности, по сведениям "Аш-Шарк аль-Аусат", Турция может одобрить сохранение за Асадом поста президента на время короткого переходного периода, не превышающего шести месяцев, при согласии с таким решением международных сил, и прежде всего России и США. Однако источники издания заявили, что Анкара не изменит свою позицию относительно будущего Асада после переходного периода, считая, что он должен уйти со своего поста. В то же время вне зависимости от заявлений представителей Турции и их планов сама динамика конфликта в Сирии, в который вовлечена Анкара, создает принципиальные сложности для контактов между Турцией и Дамаском. Последняя волна боевых действий в Сирии и успехи правительственных войск непосредственно затрагивают турецкие интересы, на деле обостряя конфронтацию между Анкарой и Дамаском, а также воздействуя и на темпы турецко-российского примирения.

После неудачи наступления в направлении столицы ИГ Ракки правительственные силы Сирии переориентировались в направлении Алеппо, перерезав в июле от границы с Турцией шоссе Кастилло, являвшееся основным путем снабжения боевиков в Алеппо. В результате сирийская армия блокировала контролируемые боевиками восточные районы города. Успешная операция сирийской армии в районе Алеппо имела стратегическое значение, лишив Турцию возможности воздействовать на ключевой фронт конфликта. Причем отмеченные успехи сирийских войск были достигнуты в том числе и при поддержке российской авиации.

Анкара в свою очередь продолжает оказывать помощь сирийским боевикам. В июле правительственным силам удалось остановить их наступление в провинции Латакия, начатом при поддержке Турции. По некоторым признакам Анкара также наращивает военно-техническую помощь боевикам, на что указывает в том числе заметное расширение противовоздушных возможностей сирийских группировок. Последние месяцы заметно увеличение количества сбиваемых боевиками самолетов и вертолетов правительственных сил, что указывает на расширение поставок современных средств ПВО боевикам, при том что именно Турция является одним из основных каналов поставок современных вооружений сирийским группировкам.

В результате динамика этого конфликта ограничивает и российско-турецкое примирение с учетом того, что в Сирии Москва и Анкара по-прежнему остаются по разные стороны линии фронта, поддерживая противостоящие друг другу стороны конфликта. В сочетании же все указанные факторы свидетельствуют о достаточно ограниченном характере текущего пересмотра внешней политики Турции, который на деле пока не затрагивает основных направлений ближневосточной политики Анкары.