ТАБЛИЦА МЕНДЕЛЕЕВА: ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

- Юрий Цолакович, вы давно не были в Ереване, с чем связан ваш нынешний приезд?

- Я приехал на форум молодых армянских ученых, куда были приглашены и известные специалисты из разных стран, которые выступили с докладами. В числе важных задач форума - заинтересовать молодежь исследовательской деятельностью и привлечь внимание правительства республики к сфере науки. Пора, наконец, адекватно осознать роль науки и обеспечить соответствующее финансирование.

- На ваш взгляд, за эти годы что-то изменилось в сфере науки?

- Когда меня избрали иностранным членом Национальной Академии наук Армении, я выступил с инициативой создания современного медицинского центра на базе Ереванского физического института. К счастью, правительство поддержало эту инициативу. Работа по созданию медицинского центра практически завершена. Небольшой ускоритель передовой бельгийской фирмы позволит получать трехслойное изображение с точностью до 0,6 миллиметра, что принципиально повысит уровень диагностики и лечения онкобольных. Это одна из программ ЕрФИ. А дальше все зависит от того, насколько интенсивно этот центр будет работать.

- Но это во-многом зависит от стоимости диагностики и лечения...

- Это вопрос важный. Но этот центр будет иметь региональное значение. Он предназначен не только для больных из Армении, но и Грузии, Ирана, Северного Кавказа. Конечно, цены будут разные. Думаю, что для армянских больных они будут ниже, чем для иностранцев. В Европе такая диагностика стоит 1300 евро, а очередь длится 2,5 года.

- Но насколько приемлемы эти сроки в онкологии?

- Диагностика на этой машине длится полчаса, и машина может обслуживать 20-30 пациентов в день. Думаю, в Армении очередь так долго длиться не будет.

- Разумеется, это очень важная программа, будем надеяться, что этот центр наконец заработает и будет способствовать более эффективному лечению многих больных. Но насколько это отразится на состоянии всего института?

- Конечно, эта программа не имеет непосредственного отношения к ЕрФИ, хотя на этом ускорителе предполагается и проведение фундаментальных исследований в области физики. Было бы хорошо, если бы таких образований в институте было много.

- Но сегодня состояние ЕрФИ крайне трудно назвать удовлетворительным. Что все-таки делать с этим институтом?

- Продолжается поиск тех направлений, которые имеет смысл развивать. Не могу сказать, что этот процесс идет интенсивно. Несколько лет назад была собрана международная комиссия, куда вошли авторитетные физики. Я был председателем этой комиссии, которая дала определенные рекомендации. И хотя с тех пор прошло несколько лет, эти рекомендации не утратили актуальность и к ним стоит прислушаться. Тогда члены комиссии отметили, что Армения маленькая, но развитая страна, поэтому имеющийся научный потенциал надо использовать, подумать, какие лаборатории следует создавать и какие результаты исследований можно использовать для развития наукоемких технологий. Но эти вопросы все еще ждут решений.

- Реализация этих рекомендаций потребует больших средств?

- Наука, особенно фундаментальная, требует серьезных вложений.

- То есть за прошедшие годы после подготовки рекомендаций практически ничего не изменилось? Значительная часть сотрудников ЕрФИ работает в зарубежных научных центрах. В институте запустение и заброшенность...

- Так ведь ЕрФИ не работал 25 лет! Сейчас активизировалась работа на станции на горе Арагац. Но, разумеется, хотелось бы более значительных перемен. Однако многие страны мира, причем значительно более богатые, чем Армения, не имеют своих институтов физики, но у них есть ученые, которые прекрасно работают в ЦЕРНе и других крупных научных центрах. Это прекрасные физики, которые работают в коллаборациях. А у нас все еще сильна советская психология, считается, что надо обязательно иметь что-то огромное и свое. Этот подход был оправдан в СССР, который был изолированным государством. Сейчас все открыто. Используй, действуй, дерзай... Надо найти свое место в открытой системе, создавать нечто, эффективно действующее в новых условиях. Однако переход от старой психологии к новой - сложный.

- Но так не бывает, чтобы с завтрашнего утра все стали думать по-новому. Реальность должна изменить психологию. Люди должны видеть работающую модель.

- Надо найти эту модель. Предложения комиссии сделаны. Но реализовать их комиссия не может. Это задача армянских ученых. Разумеется, нужна и государственная поддержка. Нужно найти такую модель, которая позволит быть на переднем крае науки. А то, что сотрудники ЕрФИ сидят в разных научных центрах, работают там, это хорошо.   

- Принято считать, что публикации в авторитетных журналах, ссылки – важнейшие критерии оценки эффективности научной деятельности. В этом смысле у нас все хорошо. Но если стоит вопрос о появлении новых технологий, использовании их в интересах экономического развития страны, то тут похвастаться нечем. Армения - страна небогатая. Стоит ли вкладывать деньги в исследования, если это никак не отражается на экономике?

- Это неверный подход. И это задача не ученых, а государства, которое должно осуществлять инновационную политику. В Советском Союзе маленькая Армения была страной высоких технологий. Сюда вкладывались колоссальные средства, было огромное количество институтов. На каждого армянина приходилось электроэнергии в пять раз больше, чем в других республиках, потому что в Армении использовались наукоемкие технологии, вычислительная техника, действовал ускоритель, была мощная химическая промышленность... Теперь всего этого нет, но зато система стала открытой. Нужно найти в ней свое место. И тут важную роль должны сыграть молодые ученые. Это их время. Они четко понимают, что надо что-то делать. Поэтому я и приехал на форум молодых армянских ученых.

- Вы - автор основополагающих трудов по синтезу новых элементов, что позволило значительно дополнить таблицу Менделеева. Один из новых элементов назван в честь вас. Расскажите, пожалуйста, об этой работе.

- Знания накапливались долго, но реальное продвижение началось примерно к 2000 году. Тогда стало ясно, что мы движемся в неправильном направлении и, чтобы ответить на вопросы, где предел, сколько может быть химических элементов? – нужны новые подходы. Было две теории. Одна, которую мы называем классической, основывалась на том, что ядерное вещество является телом аморфным и не имеет структуры. Другая теория утверждала, что ядерное вещество имеет структуру, которая может влиять на пределы. То есть если структуры нет, то предел существования элементов - 100, если она есть, то предел может меняться, но странным образом, он не будет просто удлиняться, а станут появляться так называемые острова стабильности. Появится много тяжелых и сверхтяжелых элементов, которые будут жить достаточно долго. Но их надо было открыть. Эта задача оказалась очень сложной. В разных институтах предпринимались попытки, но не удавалось достигнуть успеха. А каждый отрицательный результат имеет два объяснения: либо не дотянулись, либо этого вообще нет. А поскольку, как я уже сказал, над этим работали в разных лабораториях и неизменно с отрицательным результатом, то ученые склонялись к мысли, что других элементов не существует. Такова человеческая натура. Но мы не приняли эту точку зрения и получили результат. Мы изменили подход к исследованиям, поняли, что должны использоваться другой ускоритель, другая лаборатория. Уточню: все элементы после 92-го были получены искусственным путем, на ускорителях.

- То есть оказалось, что ядерное вещество имеет структуру?

- Да. Впервые были получены новые тяжелые и сверхтяжелые элементы. Таблица Менделеева была продлена до 118-го элемента, который мы получили двумя способами, и он живет достаточно долго.

- Сколько новых элементов было открыто?

- Все после 100. Но мне очень жаль, что в моей команде нет ученых из Армении, есть американцы, немцы, а армян нет. И это тоже результат старого мышления. Объединенный институт ядерных исследований в Дубне был организован 60 лет назад как содружество ученых-физиков из социалистических стран. Причем в Дубне работали не только ученые из тех стран, где были серьезные научные школы, но и из Монголии, Вьетнама, где научных школ не было. Но, работая в Дубне, они стали прекрасными учеными. Первостепенное значение имеет не школа, а способности человека. Первая Ленинская премия за исследования в Дубне была получена академиком Боголюбовым и молодым вьетнамским ученым. В Армении есть способные люди, которые могли бы эффективно работать, но в нашей группе их почему-то не оказалось.