ЭТО БЫЛ СВЕТЛЫЙ ТАЛАНТ

Он прожил яркую и долгую жизнь, наполненную работой, интересными событиями, встречами и дружбой с лучшими людьми своего времени. Сколько помнится, он всегда пребывал в приподнятом расположении духа. Поэтому создавал ощущение абсолютно счастливого человека, хотя за свою долгую жизнь испытал все "измы" непростого XX и нынешнего непредсказуемого века. Умер тоже, по-видимому, счастливым, в полной уверенности в том, что созданное им на протяжении творческой жизни непременно будет полезно людям и оставит в их душе свой след. И это истина. Ведь народный художник Армении Захар ХАЧАТРЯН принадлежит к тем деятелям армянской культуры, чьи имена останутся в истории.

ВКЛАД ЗАХАРА ХАЧАТРЯНА В ИСКУССТВО будет сознаваться нами как нечто неповторимое, яркое, своеобразное. Он не потускнеет со временем и снова будет давать о себе знать в творчестве его коллег и тех учеников, кому талантливый мастер передал частицу своего блестящего таланта и кому привил свое понимание природы живого искусства, его высокого назначения. Захар Хачатрян - не просто имя и фамилия, это символ самого светлого, самого доброго в нашем искусстве. Своим творческим обликом он олицетворял, быть может, самое ценное в художнике - живую душу, поэзию в живописи. Через всю свою жизнь он пронес неисчерпаемую влюбленность в жизнь и безграничную веру в реальную возможность, непреложную осуществимость самого фантастичного " живописного чуда".

 Захар Хачатрян был одержим творчеством. Отдавая картинам свою душу и чувства, переживания, он испытывал высочайший восторг, праздничное наслаждение, творческую радость от того художественного самораскрытия, которое всегда сопровождало его в процессе работы. Его можно было бы назвать художником-протеем – так щедра была его живописная палитра, так богато и причудливо проявлялась его художественная фантазия, если бы во всех живописных созданиях не ощущалась неповторимая, стойкая, ярко определенная индивидуальность, придававшая всему, что им сделано в искусстве, неотразимое обаяние и особую заразительность .

 На долю художника выпало немало испытаний. Он прошел войну, был тяжело ранен, пережил потерю друзей… Вслед за своими сверстниками вправе был повторить: "Почти все товарищи не вернулись с войны, каждый день жизни после ее окончания подарен мне судьбой. Так могу ли я не любить, не удивляться ей! "Он любил жизнь и верил в то, что профессия художника - самая прекрасная.

 …РАЗГЛЯДЫВАЯ ЕГО РАБОТЫ, СНОВА ВИЖУ ПЕРЕД СОБОЙ самобытного мастера: в картинах художник и человек слиты воедино. Бег времени изменил у Хачатряна направление и приемы, но почти не ослабил экспрессивности живописи и полноты выражения.

Кипучая, подвижная натура художника раскрывалась так широко и многогранно, что даже близко знающие его люди не всегда могли увидеть, как много и настойчиво он работал, как последовательно и целенаправленно следовал своим принципам. В его работоспособности не было ни напряжения, ни болезненности. Захар Хачатрян рождал ту радость, которая всегда приходит при встрече с настоящим искусством - подлинно искренним и добрым. Картины завораживали своей безыскусной красотой, проникающим в душу покоем, умиротворением. Без особого труда прослеживаются учителя и предшественники художника: импрессионисты, в особенности Клод Моне.

"Импрессионизм преследовал меня в течение всей жизни, - говорил художник. - В студенческие годы я много копировал в Картинной галерее Еревана. Импрессионистское видение окружающего нас мира отличается наибольшей жизненностью, оно светлое и ясное, без условностей, принятых в так называемой традиционной живописи, и, несомненно, представляет собой сильнейшую форму выражения реальности во всей ее красоте. Я никогда не отступал от намерения продолжить этот стиль, от затеи познать и погрузиться во всевозможные его формы, постичь и обрести нечто новое в процессе своих исканий, и это неизменно приносило мне радость".

Учителями Захара Хачатряна (помимо импрессионистов) были Б.В.Иогансон и А.М.Герасимов. Однако любой непредвзятый зритель согласится, что при всей очевидности отсылок работы Хачатряна - это только его работы. Сказалась вполне естественная разница темпераментов, восприятий, способов мышления. Он сформировал для себя как бы некую концепцию, наиболее соответствующую ему по характеру и мироощущению.

Постепенно рисунок художника становится свободнее, исчезает все случайное и второстепенное, остаются лишь основные и вечные линии, и даже серые тона подразумевают чистые цвета спектра. Он обращается к открытиям импрессионистов, к разложению солнечного света на составляющие его лучи, элементы и обратному их воссоединению на основе общей гармонии спектра. Настанет день, когда художнику полностью удастся воспользоваться этими наблюдениями и взрастить роскошный урожай.

ЗОРКОСТЬ ГЛАЗА И ОСТРАЯ НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ в сочетании с неистощимым воображением особенно пригодились художнику для создания крымских картин. В Крыму он находит то, что ему нужно: тот покой, к которому, по его мнению, должен стремиться каждый художник. Из ослепительного света (светлее светлого), стирающего детали и подчеркивающего благородные линии целого, из симфонии чистых синих, оранжевых, шафранно-желтых тонов рождаются эти изумительные полотна, вся страстность которых внушает покой.

Как много труда вложено в эти крымские импровизации, сколько пришлось уничтожить, чтобы восторжествовала основная форма, сколько совершить переходов, чтобы дойти до вершины. Это были святые мгновения художника, которого неудержимо влекло к мольберту, чтобы выразить рожденную мысль образными средствами искусства. Нет, счастье творчества было принесено не на крыльях журавля. В неуспокоенности, в вечном поиске - смысл и счастье творческого волнения З.Хачатряна. Отойти от привычного было трудно, но совершенно необходимо, чтобы найти свое. Работы Хачатряна представляются новым словом в пейзаже, в частности, в таком жанре, как марина, непревзойденным мастером которого в мировой живописи был и остается И.Айвазовский.

Большие композиционные картины Захария Хачатряна захватывают напряженной жизнью фантастически странных форм и красок, рождающих свойства, которые вполне можно назвать "интригой" композиции. Она создается метафорической насыщенностью языка живописи. Любая деталь, линия, цвет, композиция обладают свойством рождать в сознании зрителя множество аналогий. Но поклоняется он не фетишу, а жизни, добру, природе, красоте.

 Художник находился в бесконечном движении и постоянном развитии, как того требовала жизнь. Чудесная острота видения, здоровое и мощное воображение, контроль разума - в этом был весь Захарий Хачатрян. Всем складом личности, жизнью, исполненной достоинства, стремлением к ясности и вместе с тем отчаянной склонностью к риску он продолжал неустанный поиск нового.

Удивительной силы воздействием обладают портреты, созданные художником, многочисленные рисунки. Нет ничего более обдуманного, чем эти поспешные на вид наброски. Его рисунок - наиболее непосредственное и чистое воплощение эмоций. Упрощение средств выражения позволяет этого достичь. Если рисунки рассматривать при приглушенном или боковом освещении, то помимо сочности и выразительности линии в них можно увидеть свет и даже цвет.

Вся жизнь З.Хачатряна, как и его искусство, - долгое сопротивление, трудное, но непреклонное. Весь он - воля. Он сам признавался в этом: "Нужно всегда держаться, чего бы это ни стоило. При недостатке воли - открою вам секрет - на помощь призываю упорство. И в важном, и в мелочах этого почти достаточно".

Волю и упорство он призывал и в годы Великой Отечественной войны, и в годы семейной трагедии, когда репрессировали его отца. "Тему войны определениями не исчерпаешь, - говорил художник. - Живопись вообще неисчерпаема, как атом. Она познается только эмоционально, чувственно. Я не пишу о войне, как о прошлом событии. Пишу об отрицании войны как явления, противопоказанного человеческому организму, его духовному строю".

ЗАХАР АВАКОВИЧ БЫЛ УВЛЕЧЕН СВОИМИ ЗАМЫСЛАМИ, произведениями, над которыми работал. В 2009 году им был выполнен образ Спасителя для главного армянского храма в Санкт-Петербурге - Св. Екатерины, он занимался и реставрацией других работ в армянских церквах. Затем он создал картину "Матери солдата". Его работы для церквей Санкт-Петербурга и Еревана освящены Патриархом всея Руси Алексием II и Католикосом Всех Армян Гарегином II. Имел награды от Католикоса Всех Армян Гарегина II за выполнение образов Священного Писания, а также награды и грамоты за художественные работы от Союза художников России.

Отвечая на вопрос, как он понимает творческий успех, Захарий Авакович говорил, что он определяется способностью художника к глубокому изучению окружающей нас жизни, образному ее выражению. Каждый раз, приступая к созданию произведения, он как бы вновь определяет для себя сущность, форму, цвет того, что должно увенчать стадию создания новых образов. Именно эта ясность должна прийти на смену новым ощущениям, которые возникают порой, когда действительность предстает в неопределенных, ускользающих очертаниях.

 Хачатрян был художником, на примере которого многому можно научиться, при всем том, что копировать его невозможно. "Радостный художник" – это о Хачатряне . "Великолепный мастер" - это о нем же. Его жизнелюбие было неисчерпаемо. Не знаю, откуда он черпал столько сил. Может быть, из своей доброты, из щедрости, из способности отдать. А, может, и из любви к Армении, которая была его музой и в которой вновь и вновь находил молодость. Художник и в глубокой старости невероятно много, слишком много работал. Когда его спрашивали, как это ему удается, объяснял без тени позерства - оно ему было несвойственно: "Рисую каждый день". При этом, если бывал дома, непременно сам подходил к телефону и с удовольствием говорил о делах, о художественных впечатлениях, новостях. На вопрос, когда он все-таки рисует, отвечал, смеясь, - вот сейчас, зажав трубку в одной руке, а кисть -в другой.

 Что и говорить: годы есть годы и против физического старения нет панацеи. Но обратить время вспять, сохранить молодость души можно только так, как это было у Захара Хачатряна - безмерной преданностью творчеству и любовью к людям.