В ГЛАВНОЙ РОЛИ – ТЕАТРАЛЬНЫЙ КОСТЮМ

Театральный костюм – субстанция магическая. Он словно та видимая точка отсчета, с которой начинается перевоплощение. Настоящий костюм, выполненный настоящим театральным художником - он не просто восхищает зрителя. Он неосознанно суфлирует актеру. Он строит художественный образ, в котором воплощена вся палитра роли, которую по ходу действа ему предназначено исполнить! Именно созданием и разработкой образа костюма, его воплощением и представлением об "идеальной роли костюма" занимается всю свою творческую жизнь Мэри САРКИСЯН.

В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ НА СЦЕНЕ ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА ИМ. КАПЛАНЯНА состоится премьера "Женитьбы Фигаро" в постановке Григора Хачатряна. Пожелаем спектаклю успеха. Тем более что одна составляющая для этого самого успеха в его арсенале уже есть. Потрясающие костюмы Мэри Саркисян!

Парадоксально… Нас постоянно приучают к мысли, что в театре нынче главное не слушать, а смотреть. При этом вопрос, на что смотреть, остается открытым. Где эти декорации и костюмы – результат творческого поиска и трепетной ручной работы, рассказывающие свою удивительную историю? Не хотелось говорить насчет пафосного "последнего из могикан", но, кажется, имеем в виду тот случай, когда без трюизма этого не обойтись. Мэри Саркисян – еще молодой и очень активно работающий художник по костюмам, без которого не умеет обойтись ни одна масштабная сцена страны – хранитель памяти о большом театральном стиле. Стиль умирает, но принцип еще жив. И Мэри старается воплотить его в каждой своей непроходной работе.

Когда б вы знали, из какого "сора"… Созданию костюмов к "Женитьбе Фигаро" предшествовал клич их автора: "Что другим не нужно – несите мне!". Под "что не нужно" подразумевались любые вещи из джинсовой ткани. Из этого "сора" создавались костюмы, поражая своей фантазией, истинной роскошью и утонченной изысканностью, казалось бы, несочетаемыми сочетаниями. Эти барышни-цветы в фестончиках и лентах, эти мужчины в сюртуках, камзолах и пудреных париках из целлюлозы. Красота воплощения, динамика движения – художественное совершенство, соединяющее глубокое знание культуры с пульсом дня сегодняшнего.

 "У меня давно была мысль сделать спектакль "исторической эпохи" в стиле деним, но почему-то никак не получалось, не совпадало. Вот почему я так вдохновилась "Женитьбой Фигаро" - для художника по костюмам это огромные перспективы. Конечно, можно просто восстановить в костюме эпоху, но я предпочитаю, чтобы это была эпоха, пропущенная сквозь призму творчества – цвет, крой, детали. Платье Сюзон-невесты в финале спектакля, например, полностью собрано из цветов. Трудоемкое дело, конечно, но это уже мои проблемы", - говорит Мэри Саркисян.

У МЭРИ САРКИСЯН ВООБЩЕ МНОГО ПРОБЛЕМ – ГЛОБАЛЬНЫХ, ВСЕЛЕНСКОГО МАСШТАБА. "У кого их нет!" - скажете вы и будете неправы. Потому что таких, как у Мэри, нет. То, что в Театре имени Пароняна остался последний настоящий портной, умеющий шить фраки, – это только драма. А вот то, что в стране не осталось мастеров-шляпников, что "покупать в магазине – ужасно, и в каком магазине я возьму цилиндр или боливар?!" - это уже трагедия. К этому же жанру относится плач по исчезающим бутафорам и костюмерам, которые отдали бы театральный костюм в использование не по назначению только через свой, костюмерский труп. Сюда же входит трагический монолог на тему: "Почему я никогда не вижу и ни в одном театре студентов, которые учатся на факультете сценографии?!"

На самом деле все это повод не для улыбки, а для восхищения. Восхищения этим порой, кажется, доходящим до фанатизма служением театру, готовностью отдавать себя до конца и требованием того же от остальных, этой нетерпимости к равнодушию и убийственному "и так сойдет". И удивляться не стоит. Ведь Мэри Саркисян довелось работать в эпоху армянского театра, когда артисты были большие, работать с ними рядом и вместе, а это были блистательные учителя. И среди них главный – Евгений Софронов. Человек, вместе с которым была пройдена жизнь творческая и просто жизнь. Сегодня, по прошествии семи лет после его ухода, все яснее становится, что свято место бывает пусто и что Софронова в армянском театре никому не удалось заменить. Этого художника, который не оформлял спектакль. Художника, который спектакль творил. Который становился – не мог не стать - художником-режиссером. Который умел создать замкнутый, целостный магический мир, театр-куртину, где действенное и зрелищное содержание спектакля не расчленимо и не расчленено.

 "Поскольку я всю жизнь проработала с Женей, я поняла, насколько это важно, когда создатели спектакля думают вместе и смотрят в одном направлении, - говорит Мэри. - В этом плане Женя удивительно работал с Ваге Шахвердяном. Даже когда не делал макета, а только представлял чертежи: "Вот, я создал среду, иди и делай что хочешь". Именно создать среду, а не построить декорацию, которую видит режиссер или которая указана в ремарке драматурга. Именно этому его учили в Москве в ГИТИСе. Чтобы художник стал абсолютным соавтором спектакля. Когда ты смотришь на сцену и тебя ничто не раздражает ни в одной детали оформления, ни в одной режиссерской находке, ни в одном движении актера – значит, они все вместе делали спектакль".

ТАКИМ СПЕКТАКЛЕМ СТАЛИ "СТАРЫЕ БОГИ" В ПОСТАНОВКЕ В. ШАХВЕРДЯНА на сцене Национального театра им. Сундукяна – первый спектакль в независимой Армении, провозгласивший возрождение большого стиля. Волшебный сон, опьяненный феями в мерцающе-белоснежных и отливающих пурпуром и золотом одеяниях. Все зрительское существо вторило ритмам их колебаний, этому лучезарному и свежему потоку. Очевидно, что, делая эти костюмы, Мэри Саркисян отчетливо представляла себе их в соединении с фоном декорации, в движении актера, тем самым способствуя выявлению пластического рисунка спектакля.

"Многое приходит с опытом, - говорит художник. - Знание – это очень важно, но в конце концов, если чего-то не знаешь, всегда можно посмотреть, прочитать. Важнее нюх, какая-то интуиция. Умение почувствовать атмосферу, проникнуться ею и ее воссоздать. Важно понять, что такое театральный костюм. Понять, что зритель, глядя на костюм, который ты делаешь для спектакля, должен почувствовать биографию образа, а не думать о том, что вот эту ткань он видел в магазине на улице Абовяна. Зритель не должен видеть, как и из чего это сделано! Хотя случается и такое, и с этим ничего не поделаешь…"

 Случается и такое. Но в основном, если бы не наше сегодняшнее небрежение к театру, костюмы Мэри Саркисян ждала бы достойная их судьба. После того как эти костюмы надевали Вардуи Вардересян в "Визите дамы", Галя Новенц в "Лисистрате", Асмик Ацагорцян в "Полиуто", Тигран Нерсисян в "Короле Джоне" - перечислять можно долго, - они попадали бы в театральный музей, а эскизы к ним – в художественную галерею. Ведь это не просто театральный костюм, хотя он необычайно искусный, изобретательный, порой занимательный в деталях, порой удивляющий колористическим решением. Этот костюм портретен и пластичен, а потому одушевлен. Можно перечислить не один случай, когда, как в фантастическом фильме, он начинает жить своей жизнью и играть главную роль. Не потому, что его создатель тянул на себя одеяло. Это порой просто результат общей работы, которую каждый делает как может, как умеет, как привык. В том числе и Мэри Саркисян.

"Мне бывает очень обидно, когда говорят, что спектакль не получился, но зато мои костюмы!.. Потому что ты все делаешь для спектакля. Если ты сделал, а спектакль не получился – это все равно и твоя вина, и вина режиссера, общая вина. Я вообще очень долго вхожу в работу, примериваюсь, готовлюсь, буквально рожаю каждую постановку. Мне всегда трудно начать - потом уже все идет быстро. Когда раскладываю эскизы, я уже вижу спектакль… Ладно, если речь идет о современной пьесе и все часто сводится к техническим вопросам, как я считаю. Но если это большая творческая работа и не случилось… Очень обидно!" - признается художник.

 А ВОТ В ПРИЗНАНИИ МЭРИ САРКИСЯН В ТОМ, ЧТО ОНА ОЧЕНЬ ЛЮБИТ ВСЕ СВОИ ОПЕРНЫЕ СПЕКТАКЛИ, нет ничего удивительного. Большая опера – повод для большого творчества и сотворчества с замечательными талантливыми мастерами. А потому и время создания этих спектаклей - черная, холодная зима 93-го - осталось в памяти замечательным.

"В 93-м, когда не было света, тепла, не было ничего, мы – Тигран Левонян, Женя, замдиректора Оперного театра и я поехали в Алеппо за тканями для "Полиуто", - вспоминает Мэри. - Чудное было время! Я помню этот роскошный восточный рынок тканей. Мы навезли их целый вагон. Электричества не было, но мы работали с этими тканями, создавали какие-то фактуры, трансформировали их. Это была колоссальная работа, сколько всего было сделано! Мы, что говорится, дорвались – в эти тяжелые времена получили невероятную возможность для творчества. И родился "Полиуто". Не просто родился – получился! Какие тогда были цеха, как они работали! Это же был целый комбинат, который тогда еще работал на Оперу. В это самое тяжелое для страны время мы все делали своими руками – ничего покупного!

Нынешнее восстановление "Полиуто" на сцене Национального театра оперы и балета им. Спендиарова стало для Мэри Саркисян подарком, счастьем, в которое она долго не решалась поверить, пока администрация театра приглашала ее на переговоры о сотрудничестве. Не покидал страх – как-то это будет?.. Теперь это есть, и это есть замечательно! Блистательный "Полиуто" вновь украсил главную сцену страны. Он заставил нас вспомнить, как это бывает. Он напомнил нам о театре большого стиля. Он воскресил в нас память о больших мастерах, которые еще вчера были рядом, а уже не вернешь. Он заставил еще раз задуматься над тем, что мы слишком легко отреклись от чего-то серьезного и важного - слишком легко театр смирился с этим злополучным "и так сойдет"…

"Мне иногда режиссеры говорят – почему ты не делаешь общего оформления спектакля, у тебя замечательные идеи, - признается Мэри Саркисян. - Не знаю, насколько они замечательные, но точно знаю, что никогда не смогу сделать ничего такого, что понравилось бы Жене. А это до сих пор очень важно для меня. Это остается главным критерием. Я и девочкам своим говорю – вот с этим папа бы согласился, а вот с этим – нет, вот это принял бы, а вот это – нет. Предпочитаю заниматься своим делом – создавать театральный костюм".

В Драматическом театре им. Капланяна Армен Хандикян скоро приступит к постановке пьесы Альфреда де Мюссе "Лоренцаччо" - к жемчужине французской драматургии о взлете и падении Флорентийской республики, к отблеску великой эпохи. Это третий подарок, который за последний короткий период преподнесла Мэри Саркисян творческая судьба. Ведь для каждого – свои подарки, и у каждого - свои устремления. Кто-то другой на ее месте давно бы направил энергию на получение заветного звания заслуженного художника, которого у нее, к нашему общему театральному стыду, до сих пор нет. А она – не заморачивается, не напрягается. Мэри Саркисян предпочитает делать театральный костюм. Театральный костюм, который умеет выступить в главной роли.