"ЖИЗНЬ И СВОБОДА"

Окончание. Начало http://golosarmenii.am/article/74318/zhizn-i-svoboda

Столкновение

Операцию по досмотру палаток полиция решила провести ранним утром 1 марта. Накануне вечером ко мне на прием попросился начальник службы госохраны Гриша Саркисян. Гриша работал со мной с первого дня моего назначения председателем ГКО в Карабахе. Хороший сотрудник и преданный мне человек, в тот день он оказался в явном замешательстве.

 УЗНАВ ОТ ПОЛИЦИИ ОБ ОПЕРАЦИИ, ОН СПРОСИЛ, КАК ЕМУ БЫТЬ, ЕСЛИ ВДРУГ на площади окажется Тер-Петросян? В Гришины обязанности по закону входило обеспечение безопасности отставного президента.

- Гриша, посмотри ваши протоколы и действуй строго по ним.

- Там написано, что если жизни охраняемого объекта угрожает опасность, то мы должны незамедлительно эвакуировать его в безопасное место. Ну а вдруг он откажется?

- А там про его согласие что-нибудь написано?

- Да вроде нет...

- Мой совет: действуй строго по инструкциям! И смотри, чтобы с бывшим президентом ничего не случилось.

Впрочем, все надеялись, что до таких проблем дело не дойдет.

Однако утром, когда внутренние войска приехали на площадь, оказалось, что их там ждали. Никто не спал, более того, людей на площади собралось раза в два больше, чем обычно. Многие из них держали в руках железные трубы и арматуру - митингующие явно знали о предстоящей операции и успели подготовиться к ней. Люди выглядели взбудораженными, крайне агрессивными и были настроены драться. Позже спецслужбы выяснили, что предупредил их о предстоящем обыске один из сотрудников полиции, подполковник Армен Никогосян, симпатизирующий Тер-Петросяну и владеющий информацией по долгу службы. Позже за этот поступок его осудили на два года. На суде он признал свою вину.

Постфактум, анализируя случившееся, я думаю, что полиции в той ситуации следовало воздержаться от любых действий и отменить операцию. Но руководивший операцией полицейский оказался человеком решительным и отменять ничего не стал. Он не сомневался, что действует строго по закону, и не стал ранним утром беспокоить начальство. Как бы то ни было, цепочка событий начала разворачиваться в том направлении, которого никто не предполагал.

Прежде чем полиция успела объявить о целях операции, в нее из толпы полетели камни и арматура. Разговора явно не получилось. Используя щиты и дубинки, внутренним войскам пришлось вытеснить митингующих с площади. Тер-Петросяна, оказавшегося среди них, Гриша Саркисян эвакуировал домой. Вся операция длилась около часа. После того как люди разбежались, полицейские разобрали палатки. В окрестных кустах и на газоне нашли несколько гранат, три пистолета, много патронов, большое количество металлических прутьев и "ежей", а также коробки с таблетками и растворами. Видимо, владельцы этого арсенала испугались, что попадут под статью о незаконном хранении, и просто выбросили его. Площадь была расчищена. Оружия оказалось гораздо меньше, чем спецслужбы ожидали. По их объяснениям, из-за утечки информации его наверняка успели вывезти. В ходе столкновений телесные повреждения получили тридцать четыре человека - солдаты ВВ и полицейские, в основном от ударов арматурой и металлическими прутьями. Сколь-либо серьезно пострадавших в результате этих действий не оказалось.

Но силовой разгон митингующих спровоцировал мобилизацию сторонников Тер-Петросяна, и с 11 часов люди стали собираться уже на другой площади, перед мэрией и французским посольством. Поползли слухи о множестве погибших во время утренней ликвидации палаточного городка. Начался митинг. Уровень агрессии постепенно нарастал - нашлись люди, умеющие возбуждать толпу и раскачивать ее эмоционально. Около полудня члены штаба Тер-Петросяна стали координировать и осознанно направлять действия собравшихся. По их команде двумя троллейбусами перекрыли дороги, ведущие к площади. Ораторы, выступающие на митинге, обратились к людям с призывами свергнуть власть. Начались выкрики о том, что пора браться за оружие, идти на Баграмяна, 26 и штурмовать здание президентского офиса. Митингующие скандировали: "Левон - президент, Артур - предатель", имея в виду заявление Артура о сотрудничестве с властями.

Дальнейшие события заслуживают того, чтобы описать их подробно, буквально по часам.

Примерно около двух часов дня при участии омбудсмена полиция договаривается с собравшимися перед мэрией о продолжении митинга либо у Республиканского стадиона, либо у Матенадарана. Несколько лидеров оппозиции пытаются увести людей, и часть толпы действительно начинает двигаться с площади. Ближе к трем, после переговоров с участием Давида Шахназаряна и Хачатура Сукиасяна, кордон полиции, разделяющий две группы митингующих, снят: достигнуто соглашение о готовности полиции сопроводить протестующих к Матенадарану. Давид Шахназарян от имени Левона призывает людей направляться к стадиону, но радикальная часть толпы, контролируемая Николом Пашиняном, требует инструкций лично от Тер-Петросяна. Кто-то едет к Тер-Петросяну домой, остальные демонстранты остаются на площади ждать их возвращения.

НИКОЛ ПАШИНЯН ПРИЗЫВАЕТ ВОЗБУЖДЕННУЮ ТОЛПУ НЕ ПОДДАВАТЬСЯ НА УГОВОРЫ ПОЛИЦИИ. Он кричит: "Нет, никуда не идем! Остаемся здесь, баррикадируемся!" Полицейские по-прежнему пытаются уговаривать людей: "Как же так, братцы? Мы же договорились!" Их поддерживает Хачатур Сукиасян, который обращается к толпе: "Пожалуйста, хотите митинг - идите на Матенадаран". Ему вторит Давид Шахназарян, свояк первого президента, но перекричать Пашиняна им не удается, и они покидают площадь.

Управлять толпой остается Никол Пашинян, который называет себя главным представителем Тер-Петросяна и, ссылаясь на его распоряжения, приказывает всем оставаться на площади у посольства, строить баррикады и подручными средствами оказывать сопротивление силам правопорядка. Митингующие с готовностью отзываются на его слова и переходят к действиям: захватывают и сжигают два полицейских уазика, избив самих полицейских и похитив их табельное оружие; затем нападают на прибывшую к горящим уазикам пожарную машину. Бросаются избивать полицейского, дежурящего у входа в мэрию, - депутат от партии "Наследие" Армен Мартиросян, вставший на его защиту, получает ножевое ранение. Словом, несколько тысяч отнюдь не мирных митингующих буянят в центре столицы Армении, и единственный, кто еще может попытаться остановить вакханалию, - это Тер-Петросян.

Однако Тер-Петросян останавливать никого не собирался. Он не принял даже Католикоса, приехавшего к нему домой с миротворческой миссией. Перед тем как направиться туда, Католикос позвонил мне и сказал, что сильно обеспокоен происходящим, хочет встретиться с Тер-Петросяном и поговорить с ним о том, как можно успокоить ситуацию. Я обрадовался этому предложению, но усомнился, что Тер-Петросян готов к подобному разговору: "Он уже провозгласил себя президентом и требует президентский дворец! Что тут обсуждать!"

Позднее Тер-Петросян пытался найти себе оправдание, утверждая, что находился под домашним арестом. Это было неправдой, его никто не арестовывал. Да, утром, когда на Театральной площади проводилась операция по досмотру палаточного городка и произошло столкновение с полицией, охрана, ответственная за безопасность экс-президента, увезла его домой. Но насильно его там никто не удерживал, и он в любой момент мог оттуда выехать. На площади перед мэрией Тер-Петросян отсутствовал по собственному решению. Вероятнее всего, он просто побоялся попасть в непростую ситуацию: на площади уже жгли машины и строили баррикады. Поехав туда, экс-президент оказался бы перед выбором: либо найти способ успокоить людей, либо возглавить агрессивную толпу и тем самым взять на себя ответственность за массовые беспорядки и противостояние с полицией. Успокаивать людей не входило в его планы, но и возглавлять бунт он не стремился. Поэтому версия домашнего ареста стала наиболее удобной. Вроде бы "рвался к своим сторонникам... но не смог - не пустили". Давать распоряжения по телефону из дома было куда безопаснее.

Еще раз подчеркну: Тер-Петросян пользовался полной свободой и мог идти куда угодно, но - без охраны. Президент имеет право на охрану, это предусмотрено законом, но охрана - это офицеры с оружием. Должны ли они охранять того, кто нарушает закон, и таким образом способствовать преступлению и становиться его соучастниками? А экс-президент прямо нарушал закон, организовывая несанкционированные митинги и провозглашая себя избранным президентом! Поэтому ему было сказано, что офицеры не пойдут на незаконные сборища, где возможно противостояние с полицией.

Дальше события разворачивались очень быстро. Доклады, которые я регулярно получал от руководителей службы безопасности и полиции, становились все более противоречивыми. К четырем часам дня стало очевидно, что полиция явно не справляется, ситуация выходит из-под контроля и для ее разрешения потребуются радикальные меры. Я впервые подумал, что, возможно, придется вводить чрезвычайное положение, и, чтобы быть готовым к наихудшему сценарию, поручил подготовить проект соответствующего указа. По Конституции чрезвычайное положение мог ввести президент по согласованию с председателем парламента и премьер-министром. Я сразу поставил в известность Тиграна Торосяна, спикера парламента, и Сержа Саргсяна о возможном введении ЧП, если ситуацию не удастся взять под контроль, и поручил предупредить правоохранительные органы.

К ВЕЧЕРУ ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД МЭРИЕЙ БОЛЬШЕ НАПОМИНАЛА ЛАГЕРЬ вооруженных повстанцев, нежели собрание мирных борцов за идею. Счет сожженным машинам шел уже на десятки. Ораторы в своих воинственных выступлениях призывали народ к восстанию. Демонстранты продолжали перекрывать подъезды к площади, переворачивали уличные скамейки, возводили баррикады. Вооружались металлическими прутьями, разломав всю ограду Кировского сада и собрав арматуру с ближайших строек, выкорчевывали тротуарные плитки - запасались камнями. Окружили мэрию, били стекла в здании.

Когда внутренние войска, используя щиты и дубинки, попытались оттеснить собравшуюся толпу от мэрии, чтобы освободить заблокированный вход, они встретили яростное сопротивление. Митингующие были вооружены не только трубами и арматурой: когда разгоряченная толпа, подстрекаемая призывами своих лидеров, бросилась на оцепление, в полицейских полетели гранаты, взрывные устройства и "коктейли Молотова".

Взрывом одной из гранат был смертельно ранен капитан внутренних войск. Атакующие прорвали полицейский кордон, и все смешалось: полиция, внутренние войска, демонстранты. Зазвучали выстрелы, и в этом хаосе было уже не разобрать, кто в кого стрелял, кто нападал, кто оборонялся. Полиция отступала, неуправляемая толпа двинулась дальше по улице, продолжая бесчинствовать. Демонстранты били стекла, переворачивали, обливали бензином и поджигали припаркованные автомобили. Со случайно проезжающими мимо машинами граждан поступали точно так же - останавливали, окружали, водителя и пассажиров выволакивали на дорогу, машину переворачивали и устраивали из нее костер. Изувечили и сожгли еще несколько полицейских уазов, машин "скорой помощи". Часть людей бросилась громить магазины: из продуктовых ящиками тащили спиртное, мародерствовали в торговых центрах - выносили шмотки, обувь - все, что попадалось под руку.

Дальше ждать было просто недопустимо. Я еще раз созвонился с Тиграном и Сержем и, получив их согласие, подписал уже готовый указ о введении чрезвычайного положения в Ереване сроком на двадцать дней. Обязанность обеспечивать режим была возложена на полицию и Министерство обороны. Я сразу же выступил с обращением к народу и провел пресс-конференцию.

Беспорядки продолжались примерно до двух часов ночи...

Рано утром я побывал на площади и примыкающей к ней улице, где происходили столкновения. Картина была удручающая. Еще стояли неразобранные баррикады, везде виднелись груды камней, разбитые и искореженные автобусы, обгоревшие останки машин. Под ногами хрустели осколки выбитых окон и витрин. Валялись пустые бутылки из-под пива,  вина, водки, награбленные в магазинах. Прямо перед мэрией на тротуаре лежали тела двух мужчин, один шевелился - оказалось, пьяные в  стельку бомжи.

Оттуда сразу же поехал в военный госпиталь, где лежали несколько десятков раненых военнослужащих. Это были совсем молодые ребята, большинство - солдаты срочной службы, в основном с осколочными ранениями. Я провел с ними больше часа, расспрашивая о вчерашних событиях. Я хотел увидеть случившееся их глазами, услышать, что они об этом думают. Ребята говорили, что не ожидали нападения, жестокость толпы их поразила, они не понимали, как такое могло случиться.

 Расследование и причины трагедии

Всего в результате массовых беспорядков в Ереване погибло десять человек, двое из которых - полицейские, а всего пострадало более ста тридцати человек. Толпа сожгла и превратила в груду искореженного металла более девяноста транспортных  средств, из них сорок шесть принадлежащих полиции, двадцать семь единиц общественного транспорта и девятнадцать - личных автомобилей граждан, двенадцать магазинов были полностью разграблены.

УЖЕ В ХОДЕ СЛЕДСТВИЯ СТАЛИ ПОНЯТНЫ ДЕТАЛИ: ОСНОВНОЕ столкновение, в ходе которого погибли люди, произошло на том самом участке возле мэрии, где толпа бросилась на полицию и, пробив полицейский кордон, пошла вверх по улице, круша все на своем пути. Там, где все перемешалось. Там, где громили магазины и жгли машины. Именно в этом месте погибли все десять человек: и полицейские, и гражданские.

Никто из более или менее известных оппозиционных деятелей, политиков, партийных лидеров не пострадал. Все убитые гражданские оказались абсолютно неполитизированными людьми, пострадавшими случайно, по трагическому стечению обстоятельств. И это говорит о непреднамеренном характере происшедшего. Восстановить, отследить по камерам, кто в кого стрелял, было невозможно - в те годы на улицах камеры встречались очень редко, а на том участке они вообще отсутствовали. Трое погибли от неправильного применения ружей для стрельбы контейнерами со слезоточивым газом. Отстрелянные с близкого расстояния, в толпе, где перемешались протестующие и полиция, контейнеры попали в головы людей. Идентифицировать, из какого конкретно ружья произведены смертельные выстрелы, не удалось, поскольку эти ружья гладкоствольные. Еще один человек погиб от удара тупым предметом по голове и четверо - от пулевых ранений. Экспертиза пулевых ранений установила, что ни одна пуля не была выпущена из штатного оружия полицейских или военных. Это обстоятельство вызвало много кривотолков и сомнений в полноте проведенного расследования. Хотя стрелять мог кто угодно: в Армении после Карабахской войны на руках все еще оставалось много оружия. Стрелять могли граждане, защищавшие свое имущество от мародеров. Владельцы машин, пострадавших от нападения, могли иметь оружие и применить его, защищая себя и своих близких от агрессивной толпы. И, конечно, те люди, от рук которых погибли двое полицейских. Но все это лишь предположения.

Много разговоров велось о том, кто отдал команду стрелять. Но там, где погибли все жертвы трагедии, сложилась абсолютно неуправляемая ситуация, не поддающаяся никакому контролю извне. Происходившее скорее походило на большую стихийную уличную драку - никаких централизованных команд там не было и быть не могло. Толпа нападавших демонстрантов смешалась с полицией и внутренними войсками, и полицейские действовали по обстановке. Согласно Закону о полиции, при возникновении угрозы для жизни полиция имеет право применить оружие независимо от того, введено чрезвычайное положение или нет. Гибель капитана и солдата ВВ, десятки раненых и избитых полицейских являлись достаточно веским основанием для применения оружия в целях самообороны.

ТО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ 1 МАРТА, ВЫЯВИЛО НЕГОТОВНОСТЬ НАШИХ СИЛ правопорядка к такому сценарию и к тем действиям, которых он потребовал. Конечно, сказалась и усталость внутренних войск, укомплектованных солдатами-срочниками, - они уже десять дней бессменно несли службу, к тому же не имели должного опыта использования спецсредств. За все десять лет моего президентства полиция применяла силу единственный раз, и тогда она задействовала резиновые дубинки, электрошокеры и шумовые гранаты. Регулярные общие тренинги внутренних войск опирались на древние, еще советские инструкции и сценарии. Из-за того, что эксцессы такого рода в стране случались крайне редко, войска были плохо оснащены техническими средствами. Все, что у них имелось, - это безнадежно устаревшие шумовые гранаты да огромные ружья с длинными стволами для стрельбы контейнерами со слезоточивым газом. На Западе уже давно применяли ружья нового поколения, короткоствольные, стреляющие в воздух по траектории, которая обеспечивает низкую начальную скорость полета контейнера со слезоточивым газом. Такие современные спецсредства гарантируют максимальную безопасность их применения. А у нас при использовании спецсредств три человека погибли! Это стало для нас тяжелым уроком.

По итогам расследования сто пятьдесят два человека получили обвинения в организации массовых беспорядков, повлекших гибель людей. В суд отправили девяносто три уголовных дела, по которым проходили сто шестнадцать граждан, шестьдесят три человека получили различные тюремные сроки. У некоторых из них эта судимость стала далеко не первой. Следствие велось долго, события пришлось восстанавливать по крупицам, поэтому основные следственные действия и все судебные процессы проходили уже после окончания моего президентства.

Главное действующее лицо беспорядков у мэрии, Никол Пашинян, сумел скрыться. Его объявили в международный розыск, предположив, что он покинул Армению, но оказалось, что Пашинян никуда не уезжал, а больше года прятался в чьей-то квартире в Ереване. Потом, видимо, ему надоело скрываться, и он сам явился с повинной. Может быть, ему пообещали, что он отсидит минимальный срок, а затем его освободят досрочно. Так и получилось. Суд получил все видеоматериалы, записи его выступлений, телефонных разговоров с явными и конкретными призывами к насилию. Обращаться в Европейский суд по правам человека для обжалования своего приговора Пашинян не стал, объясняя это юридическими процедурами, связанными с амнистией, по которой был освобожден.

ТРАГИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ 1 МАРТА СТАЛИ АПОГЕЕМ МНОГОМЕСЯЧНОЙ КАМПАНИИ ТЕР-ПЕТРОСЯНА по максимальной поляризации и радикализации армянского общества. Целенаправленное манипулирование настроениями толпы, интенсивное нагнетание атмосферы ненависти прорвались наружу необузданной и разрушительной энергией разъяренной толпы. Психологические раны в обществе, вызванные этой трагедией, спустя десять лет все еще дают о себе знать. Политики должны нести ответственность не только за то, что делают сами, но и за действия, к которым они побуждают своих сторонников.

Чрезвычайное положение вводилось всего на двадцать дней. Установленные им ограничения работы прессы и права на митинги  очень скоро сошли на нет. Жизнь в стране быстро вернулась в привычное русло, но необходимость залечивания ран в общественном сознании сохранялась еще долго. Приходилось терпеливо объяснять людям, что произошло. Мы проводили пресс-конференции, отвечали на все возникавшие вопросы, подтверждали свои слова фактическими материалами. Самым лучшим описанием событий стал сделанный Общественным телевидением фильм, куда вошли все имеющиеся свидетельства, все записи, вся хронология того дня в малейших деталях, где были поминутно зафиксированы все эпизоды, их время и место. Материалов удалось собрать много. Журналисты в тот день вели постоянные репортажи с улиц и площадей и запечатлели все переговоры между полицией и демонстрантами, все выступления оппозиционных деятелей на митингах, все призывы к беспорядкам и бунту. Нам было важно показать общественности и международным организациям, как в действительности разворачивались события.

Спустя годы после трагедии можно сколько угодно рассуждать о том, существовал ли способ обойтись без жертв. Цепочка состояла из множества элементов, и изменение любого из них повлияло бы на ход событий. Не думаю, что удалось бы полностью избежать столкновения, но пострадавших могло быть гораздо меньше, а погибших - не быть совсем. Однако произошло то, что произошло, и из трагедии прошлого в первую очередь надо делать правильные выводы - ради будущего.