"ЖИЗНЬ И СВОБОДА"

Продолжение. Начало http://golosarmenii.am/article/74317/zhizn-i-svoboda.

Стояние на Театральной площади

А дальше начались совершенно непредсказуемые события.

На следующий день после объявления результатов Левон Тер-Петросян собрал митинг на Театральной площади, на котором отказался признать официальные итоги голосования. Он заявил, что выиграл выборы он, выиграл безоговорочно и является законно избранным президентом. После этого Тер-Петросян призвал своих сторонников не покидать Театральную площадь до тех пор, пока его победа не будет признана.

 НА ПЛОЩАДИ ПЕРЕД ЗДАНИЕМ ОПЕРЫ, ТЕАТРАЛЬНОЙ ПЛОЩАДИ, или площади Свободы, как ее еще у нас называют,  традиционно проводились все крупные митинги. Это то самое место, где когда-то все начиналось: в 1988 году именно здесь звучали требования признать независимость Карабаха, в 1996-м шли активные выступления против Тер-Петросяна. И вот теперь 21 февраля Тер-Петросян здесь же собрал своих сторонников и заявил о начале перманентных митингов.

Такого развития событий я не ожидал. Я предполагал, что Тер-Петросян не признает своего поражения. Но чтобы объявить себя победителем с 21,5 процента набранных голосов?! Даже для него это был перебор. При этом своими действиями Тер-Петросян не оставил ни малейшей возможности для диалога и поиска компромисса. Если бы он заявил, что сомневается в объявленных результатах первого тура и потребовал проведения второго, я мог бы это понять. В Армении отсутствовала культура стерильных выборов и могли встречаться различные нарушения. Ведь я помнил, как на моих выборах в 2003 году мои же сторонники предлагали для победы в первом туре чуть дотянуть процент голосов до нужного, что я тогда категорически отверг.

Результат, близкий к проходному порогу, может вызвать подозрения в легитимности выборов, даже если они абсолютно чистые. А такие подозрения способны подстегнуть протестный электорат, завести его, особенно если зафиксированы даже незначительные нарушения. Зачем Левону понадобилось загонять поствыборную ситуацию в полный тупик для себя и властей? Такой подход лишил меня как президента возможности разрядить обстановку. Единственное, что я мог тогда сделать, - это настоять, уговорить Сержа Саргсяна пойти на второй тур, несмотря на победу. Ради спокойствия и стабильности! Я уверен, что и во втором туре Серж выиграл бы с хорошим перевесом! Но что бы это дало? Если Тер-Петросян при 21,5 процента голосов объявляет себя победителем, то и после второго тура независимо от результатов он будет утверждать то же самое. Все повторится двумя неделями позже и, возможно, с большей агрессией. Тер-Петросян всегда считал, что в политике нет места морали, и часто говорил об этом публично. Он очень любил известное выражение "цель оправдывает средства". Очевидно, еще задолго до выборов экс-президент убедил себя в том, что уже выиграл! Его оскорбительные предвыборные лозунги и избранная тактика не допускали даже мысли о поражении. Тер-Петросян не мог себе представить иного исхода выборов, кроме как собственной победы, и он ее провозгласил. Правда, лишь на Театральной площади.

Взвесив все за и против, я решил, что правильнее всего действовать согласно Конституции и никак не вмешиваться в избирательный процесс.

Начались непрекращающиеся митинги. Людей собиралось много, но все же не настолько, как пыталась представить оппозиция, называя совершенно фантастические цифры. При подсчете по фотографиям с крыши здания Оперы выяснилось, что на площади в среднем находятся 6000-7000 человек. Заметное для Еревана количество - около 15000 - собралось только в первый день. Ночью в разбитом на площади палаточном городке оставалось всего человек пятьсот-шестьсот, утром народ снова подтягивался. Днем митинги шли почти безостановочно. Они не были санкционированными - их организаторы даже не обращались за разрешением к городским властям.

С каждым днем лозунги у митингующих становились все более радикальными: "Здесь мы формируем наше правительство", "Мы выиграли эти выборы и двинемся на президентский дворец", "Настоящая власть не там, а здесь", "Я - избранный президент!" На площади постоянно играла бравурная музыка, своими силами организовывали концерты, где приплясывал и первый президент. С первого же дня было организовано питание для всех желающих, на которое сразу же подтянулись городские бомжи.

ВСЕ РАСХОДЫ ПОКРЫВАЛИ БИЗНЕСМЕНЫ, ПОДДЕРЖАВШИЕ ВЫБОРНУЮ кампанию не только морально, но и финансово. В число основных спонсоров входил Хачатур Сукиасян, один из самых богатых людей в Армении. Свое состояние он сделал еще при АОД, был близок к Тер-Петросяну, и в случае победы ему обещали премьерское кресло. Сукиасян очень негативно относился к Сержу Саргсяну и, вероятно, в его избрании видел угрозу своему благополучию. Никто не сомневался, что Хачатур окажется с оппозицией, но меня это особо не беспокоило. Я не делил бизнесменов на партийных-беспартийных и не задумывался, кто с кем водит дружбу. Я считал, что гораздо важнее не их лояльность, а то, что они создавали рабочие места и способствовали росту экономики. Среди сторонников Тер-Петросяна встречались и другие бизнесмены, поменьше калибром, но средства в его кампанию они, несомненно, вкладывали. Так что денег на кормление митингующих хватало.

Уже 21 февраля ситуация приобрела несколько иной оборот: теперь в своих выступлениях на митингах Тер-Петросян выдвинул лозунг о начале кампании по деморализации госаппарата. Он объявил, что госслужащие и военные якобы переходят на сторону протестующих в массовом порядке, и призвал армию и правоохранительные органы последовать их примеру. Поначалу, перечисляя своих сторонников, Тер-Петросян сыпал именами чиновников среднего звена, а потом неожиданно заявил, что его "всенародное движение" поддержали некоторые генералы и дипломаты. Речь шла о заместителях министра обороны генералах Гагике Мелконяне и Манвеле Григоряне, причем Манвел был еще и председателем "Еркрапа", а также нескольких послах Армении в разных странах и одном заместителе министра иностранных дел. Имена дипломатов меня не удивили: все они вышли из АОД, один из них в свое время работал пресс-секретарем первого президента, другой - помощником председателя парламента. Они начали карьеру при АОД и довольно успешно продолжили при мне. Но имена генералов, особенно Манвела, меня возмутили. Я не хотел этому верить! Как Манвел мог пойти на такое предательство после того, как мы вместе прошли долгий боевой путь? Мне сразу вспомнилась озадачившая меня встреча с ним незадолго до выборов.

Манвела, одного из наших боевых командиров, который долгое время провел в Карабахе, я знал хорошо. Родом из Армении, в самом конце 1980-х он приехал в Карабах с добровольческим отрядом и оставался у нас всю войну. В 2000 году я назначил его заместителем министра обороны Армении и присвоил ему звание генерала. За пару месяцев до президентских выборов он попросил меня о встрече и сказал, что очень хотел бы поговорить со мной лично о выборах. Мы договорились увидеться в выходной, и Манвел приехал ко мне в Цахкадзор, где я останавливался в коттедже пансионата АрмРосгазпрома. Неожиданно для меня он заговорил о том, что решение сделать Сержа Саргсяна моим преемником - большая ошибка. Что это неправильный выбор, что я Сержа плохо знаю и что в "Еркрапа" его многие не воспринимают. Манвел настойчиво уговаривал меня поменять решение и пойти на выборы самому. Часа через полтора, раздраженный, я прервал встречу, сказав, что не принимаю его аргументы и все останется так, как есть.

РАЗГОВОР С МАНВЕЛОМ МЕНЯ СИЛЬНО УДИВИЛ И ОЗАДАЧИЛ. Я НЕ ЗНАЮ, случился ли между ним и Сержем личный конфликт или кто-то пытался через Манвела повлиять на мое решение. Сержу я об этом случае никогда не рассказывал. Лишь позднее выяснилось, что военный прокурор Гагик Джангирян еще осенью организовал встречу Манвела с Тер-Петросяном, на которой Манвел пообещал, что "Еркрапа" поддержит оппозицию. В последний момент он, правда, так и не решился на это, однако обещание Манвела придало Тер-Петросяну уверенности в своих силах. Первый президент никогда не был близок с военными. Сам он никогда не воевал и не занимался отрядами самообороны. У меня даже сложилось впечатление, что он несколько опасался и сторонился огрубевших от войны полевых командиров. Вся работа с ними лежала сначала на Вазгене Манукяне, потом на Вазгене Саркисяне, а после него - на Серже. Для Тер-Петросяна поддержка столь влиятельной, фактически полувоенной организации, как "Еркрапа", являлась фундаментальным фактором. Вероятно, она и определила принятую им чрезвычайно агрессивную предвыборную стратегию и ультимативные требования после объявления результатов.

Разбираться сразу с тем, что произошло, я не стал из-за нехватки времени: уезжал в Москву на очередной саммит СНГ. Решил отложить все действия на пару дней, до возвращения в Ереван, а пока поручил своим помощникам разобраться в достоверности заявлений Тер-Петросяна о перебежчиках. После завершения саммита мне предстояла запланированная встреча с Путиным и концерт ко Дню защитника Отечества. Но еще во время саммита все члены нашей делегации начали получать крайне тревожные звонки из Армении: в офисе "Еркрапа" собралось множество людей, в том числе вооруженных, и ведутся бурные споры о присоединении к митингующим на Театральной площади. Очевидно, что в мое отсутствие пролевоновская часть организации решила перетянуть на свою сторону всех остальных. Одновременно с этим на Театральной площади Тер-Петросян дирижировал толпой, которая скандировала: "Ман-вел, Ман-вел…", видимо, чтобы добавить генералу решимости и подтолкнуть к действиям. Обстановка приобретала контуры военного переворота. Сразу после саммита со мной связался глава СНБ Армении. Он просил срочно вернуться в Ереван, оценивая ситуацию как критическую. Я сообщил Путину, что не могу остаться на концерт, и прямо из протокольного зала Кремлевского дворца выехал во Внуково.

В аэропорту Еревана, как обычно, меня встречали члены Совбеза, вот только настроение у всех было совсем необычное. Прямо у самолета мне дали краткую информацию об обстановке, которая мало изменилась за время полета. Я тут же поручил собрать на следующее утро в президентском дворце весь высший командный состав армии. Усилия Тер-Петросяна втянуть полувоенный добровольческий союз в политику создавали угрозу национальной безопасности, и требовалось срочно нейтрализовать ее.

В правление "Еркрапа" входили несколько действующих генералов, занимающих высокие командные должности в Минобороны. Председателем правления являлся заместитель министра обороны Армении. Этим обстоятельством в основном и определялась влиятельность организации. Смысл такого симбиоза состоял в том, чтобы организация имела возможность и ресурсы заниматься участниками войны, помогать решать их проблемы, чтобы они сами не становились проблемой. На случай же обострения обстановки на переднем крае союз "Еркрапа" мог бы оперативно отправить туда отряды добровольцев, пока военкоматы будут формировать подразделения из мобрезерва.

В 1996 году Тер-Петросян уже использовал добровольческий союз в политических целях - для подавления выступления оппозиции и сохранения своего влияния, а теперь он пытался втянуть "Еркрапа" в противостояние с властями.

 ВСТРЕЧА С ВЫСШИМ КОМАНДНЫМ СОСТАВОМ УТРОМ 23 ФЕВРАЛЯ оказалась недолгой и жесткой. Я предупредил, что не потерплю происходящего, и потребовал от военнослужащих - членов правления "Еркрапа" определиться: либо они немедленно выходят из организации, либо увольняются из армии. Потребовал у министра обороны принять меры, чтобы оградить армию от политических процессов. Поручил передать Манвелу, что к вечеру того же дня здание "Еркрапа" должно быть пустым. Если там останется кто-то, кроме одного сторожа, мы предпримем жесткие действия. Поручил подготовить указ о снятии с занимаемой должности Манвела Григоряна и предупредить его, чтобы он уезжал домой и чтобы я о нем больше ничего не слышал, пока ситуация не разрядится. Допустить дальнейшее существование полувоенной организации, которая стремилась стать джокером в политических процессах, я не мог.

К девяти часам здание опустело. Манвел сказал всем, что хорошо меня знает: если я сказал, то точно сделаю. Посоветовал разойтись по домам, а сам уехал к себе в деревню и ни во что не вмешивался. Я помню, что вздохнул с облегчением. С Манвелом мы вместе прошли долгий боевой путь, и мне не хотелось обрушить на него весь пакет мер, который президент может применить к строптивому генералу, а я, несомненно, сделал бы это, если бы тот ослушался. Манвела освободили с занимаемой должности 1 апреля, сразу после окончания отпуска, в котором он в то время находился. Чуть позже и по тем же мотивам уволили из армии другого генерала - Гагика Мелконяна. Сразу же после моего предупреждения, сделанного на совещании 23 февраля, из правления "Еркрапа" ушли все действующие военнослужащие. В тот же день моим указом был освобожден от своего поста примкнувший к оппозиции военный прокурор Гагик Джангирян. Он также лишился звания госсоветника юстиции. Другими указами я снял с занимаемых должностей и лишил дипломатической степени трех послов и заместителя министра иностранных дел.

Мои действия сильно подпортили настроение митингующих на Театральной площади. Подкрепление из "Еркрапа" не пришло, и декларированное Тер-Петросяном разложение госаппарата не состоялось - перебежчиков оказалось всего несколько человек. Народа на площади становилось все меньше, приходили самые преданные и радикально настроенные. Полиция продолжала предупреждать, что митинги не санкционированы, но никаких действий не предпринимала.

26 февраля произошло еще одно примечательное событие, сильно расстроившее сторонников Тер-Петросяна. Набравший на выборах 17 процентов голосов Артур Багдасарян заявил, что выходит из оппозиционного движения и принимает предложение избранного президента о сотрудничестве. Днем раньше он попросил меня о встрече, но не в офисе, а у меня дома. Он не хотел, чтобы его видели в президентском дворце. Я знал от Сержа, что они общаются, и, конечно, понял цель его визита. Ко мне домой Артур приехал вечером, с конспиративными предосторожностями. Мы не общались со дня его отставки с должности председателя парламента, но встретились тепло. Он рассказал о договоренностях с Сержем и спрашивал моего мнения. Хотел, чтобы я подтвердил, что договоренности будут выполняться и его не кинут. Свою предвыборную кампанию он провел очень жестко и теперь пытался выяснить, не осталось ли у нас сильного негативного осадка. Я заверил Артура, что мы с пониманием восприняли его тактику и что все договоренности с ним, без сомнения, будут выполняться. Через два дня на встрече с избранным президентом было подписано соответствующее соглашение.

ПОСКОЛЬКУ СТОЯНИЕ НА ТЕАТРАЛЬНОЙ ПЛОЩАДИ ПРОДОЛЖАЛОСЬ, я каждый день заслушивал доклады руководителей правоохранительных органов. Начальник полиции Айк Арутюнян сообщил, что в палаточном городке появилось много людей с криминальным прошлым и бомжей. Его это очень обеспокоило: поскольку полиция не знает, что происходит внутри палаток и есть ли там оружие, с каждым днем возрастает риск провокаций и чрезвычайных происшествий. Ночами холодно, люди пьют много алкоголя, возможны инциденты. При таком скоплении людей случайный подрыв гранаты подвыпившим человеком приведет к тяжелым последствиям. Могут быть и умышленные провокации с целью свалить их на власти и накалить обстановку. Однако демонтаж палаток мог вызвать сопротивление, и тогда пришлось бы применять силу, чего нам не хотелось.

В конце февраля глава службы безопасности Горик Акопян поддержал опасения полиции о возможности провокаций на Театральной площади. По его сведениям, к собравшимся присоединились - после закрытия их офиса - и недовольные из "Еркрапа". Акопян сообщил, что большинство из них вооружены, а протестующим они собираются раздать железные прутья и дубинки. Медлить дальше они считали опасным, и полиция сочла необходимым срочно провести обыски в палатках, чтобы выявить и изъять оружие и вообще все, что может быть использовано для противозаконных действий. Об этом мне доложили Айк Арутюнян и Горик Акопян, причем начальник полиции был уверен, что с людьми можно  договориться и все пройдет спокойно, без эксцессов.

Окончание. Начало http://golosarmenii.am/article/74319/zhizn-i-svoboda