БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

Когда высшее руководство  заявляет о фундаментальной перестройке правовых основ государства, то необходимо как минимум полностью рассчитать все возможные векторы дальнейшего развития. Речь идет о намерении новых властей внедрить  механизмы конфискации имущества без решения суда, то есть вне уголовного производства. По этому поводу в парламенте даже создана комиссия, возглавляемая Николаем Багдасаряном.

НЕКОТОРЫЕ утверждают, что разработка  механизмов конфискации имущества без решения суда была начата еще в 2017 году, при  прежних властях. Такой позиции придерживаются, например, в ЦБ - структуре, которой доверили разработку  правового обоснования данного механизма. Там высказались, что соответствующие документы имеются у них в архивах. Но бывший министр юстиции, бывший вице-спикер парламента Арпине Ованнисян однозначно заявила, что ничего подобного в те годы не происходило. 

Почему ЦБ? Потому, что инициаторами данного института является ООН, а именно управление по борьбе с наркотиками и преступностью этой международной организации, и Всемирный банк. Разработчиками так называемого руководства по конфискации активов вне уголовного производства стала четверка международных экспертов: Теодор Гринберг, Линда Сэмюэль, Вингейт Грант и Лариса Грей.

Документ, о котором идет речь, состоит из 36 основных принципов внедрения данного института. Даже беглое ознакомление с указанными  принципами показывает, что здесь просчитаны и учтены не все возможные нюансы и риски. А учитывая особенности нашей ситуации, нетрудно предположить, что отечественный вариант будет самым худшим и уязвимым не только с точки зрения международных принципов, но и конституционности.

ДЛЯ ТАКИХ предположений, к сожалению, есть реальные основания, поскольку анализ публичных заявлений, которые мы слышим в последние месяцы, входит в явное противоречие с принципами, установленными в данном руководстве. Приведем несколько примеров, начиная с первого принципа: конфискация активов вне уголовного преследования не должна подменять собой уголовное преследование. Из разъяснений этого принципа вытекает, что власти в первую очередь  должны, применяя институты уголовного права, выяснить источники активов и лишь в некоторых отдельных  случаях прибегнуть к конфискации вне уголовного производства.

О каких именно случаях идет речь, разъясняется в третьем принципе: конфискация активов вне уголовного производства может применяться тогда, когда уголовное преследование невозможно или завершилось неудачно. А что собой представляет понятие "уголовное преследование невозможно или завершилось неудачно"? Это вовсе не означает, что в результате проявленного непрофессионализма должны страдать частные лица. А публичные власти могут ссылаться на то, что, поскольку уголовное преследование не дало желаемых результатов, можно решить проблему без головной боли, просто прибегнув к гражданско-правовым процессам.

Учитывая возможность, что институт может быть воспринят и применяться очень примитивно, названное руководство конкретизирует, что этот правовой механизм позволяет наложить арест на похищенные активы, изъять и конфисковать их без вынесения обвинительного приговора в рамках уголовного процесса, в тех случаях, когда виновный умер, находится вне юрисдикции (проще говоря, находится в бегах), обладает правовым иммунитетом или наделен настолько большими полномочиями, что его невозможно подвергнуть уголовному преследованию. Речь, например, о депутатах, судьях и пр. То есть названный механизм вовсе не позволяет во что бы то ни стало, в любом случае применить конфискацию имущества.

ВСЕ ВЫШЕСКАЗАННОЕ - правовая часть проблемы. Но это еще не все. Для успешного применения названного института необходимо, чтобы Армения за очень короткий период заключила двусторонние международные договоры со многими зарубежными странами. Дело в том, что, если вы представляете факты о том, что на банковских счетах той или иной страны лежат деньги, приобретенные преступным путем, это вовсе не означает, что сумма будет полностью возвращена Армении. Если отсутствуют международные договоры, то, скорее всего, органы уголовного преследования этих государств просто скажут "спасибо" за предоставленные официальные документы и незамедлительно конфискуют эти средства в свои национальные госбюджеты. При этом практика показывает, что не так уж легко добиться успехов в процессе заключения таких договоров. Как правило, зарубежные страны изъявляют желание сотрудничать при условии, что половина конфискованного будет перечислена в их бюджет, то есть по принципу пятьдесят на пятьдесят.

Но есть и другой аспект проблемы. Опять-таки практика зарубежных стран показывает, что, как только внедряются силовые методы конфискации имущества и средств, полученных незаконным путем (с правовой точки зрения весьма уязвимые), в результате этого процесса правоохранительные органы очень быстро деградируют. У них пропадает стимул действовать профессионально и ответственно, поскольку запасной вариант как бы снимает погрешности в их деятельности.

В ТО ЖЕ ВРЕМЯ такие подозрительные векторы развития, вполне понятно, пугают зарубежных бизнесменов, потенциальных инвесторов, желающих осуществить внедрения в экономику Армении, поскольку подобный упрощенный порядок конфискации активов всегда вызывает недоверие к политике государства. Соответственно, мы столкнемся с откровенным нежеланием предпринимателей участвовать в развитии экономики нашей страны.

А о том, что руководство международных экспертов не вполне объективно, говорит следующее: "По оценкам экспертов, объем взяток, ежегодно получаемых должностными лицами в развитых странах и странах с переходной экономикой, составляет от 20 до 40 млрд долларов, что эквивалентно 20-40% средств, выделяемых этим странам в качестве официальной помощи". Никакой конкретики, приблизительные статистические данные, которые  лишний раз показывают, что документы такого рода рассчитаны лишь на своеобразные эксперименты в странах с переходной экономикой.