"НЕВЕЖЕСТВО ИЛИ РАВНОДУШИЕ - ТРАГИЧНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА"

Практически ни один из поставленных им спектаклей не остался незамеченным. И полученная весной премия "Артавазд" для молодого театрального режиссера Гора МАРГАРЯНА далеко не первая. Он снискал себе славу эстета и "семейного доктора" в вопросах психологии. Но сейчас настало время, когда со сцены следует говорить о чем-то большом и значимом для каждого, уверен молодой режиссер.

- Кризисы, возникшие в последнее время не в одном театре, свидетельствуют о проблеме с кадрами. По крайней мере хозяин, то есть государство, недовольно... Ты всю дорогу пребываешь в статусе свободного художника. Это преимущество?

- Очень провокационный вопрос! Да нет никаких преимуществ! И дело не в отсутствии постоянной зарплаты. В плане времени и в плане творчества это только мешает. Ты меняешь площадки, идешь и приспосабливаешься к тем законам, по которым существует тот или иной театр, к той труппе, которая уже сформирована, которая имеет свои привычки в работе, свои способы существования на сцене. И все это только напрягает. Не знаю, кто как, но я точно хотел бы работать на стационаре. Но так получилось - я никого не хочу винить. Вламываться в чьи-то двери, жаловаться - "я безработный" - это не про меня. Для меня гораздо важнее, что я ставлю, как это пересекается с днем сегодняшним, что я имею сказать зрителю. А вопрос работы на стационаре... Хотя, если совсем честно, пару раз на вручении премий было - хотелось сказать со сцены: все это прекрасно, но я все еще ни в одном театре не работаю... Но в любом случае это не главный вопрос моей жизни. Главное - есть ли чем поделиться со зрителем.

- Вектор культурной политики становится все очевиднее. Уничтожить то, что, на чей-то взгляд, ниже планки, и тогда останутся одни "рекордсмены". На твой взгляд, это путь?

- Путь что-то улучшить - это не ликвидация, и это совершенно однозначно. Есть огромный инструментарий, благодаря которому можно изменить качество искусства и культуры, сделать их актуальными, поднять планку, тут не надо изобретать велосипед. А закрыть - с глаз долой из сердца вон? Так можно дозакрываться до черт знает чего. Но проблемы реально существуют, и я думаю, улучшение начинается с повышения уровня образования. Ведь в любом случае все мы выходим из одного учреждения, которое называется Государственным институтом театра и кино - туда в первую очередь нужно направить весь возможный ресурс. Вот у меня есть курс в институте, и я хочу, чтобы из моей мастерской выходили профессиональные, востребованные и конкурентоспособные актеры. Да, мне льстит тот факт, что мои студенты активно и качественно заняты в разных театрах, они снимаются и играют главные роли. И было бы здорово, если бы это льстило и моим ровесникам и коллегам. Мне кажется, мы уже достаточно повзрослели, чтобы иметь внутреннее право преподавать, образовывать тех, кто идет непосредственно за нами.

- Сейчас ты едешь на постановку в Гюмри, и это в какой-то мере экзотично. Я знаю, что Людвиг Арутюнян приглашал ставить многих режиссеров, и при том, что условия хорошие, все как-то не складывается. Мы годами говорим о необходимости кровообмена с регионами, но дальше слов дело не идет, никто из столицы уезжать не хочет. Почему?

- Когда поступило предложение из Гюмри, я ни на минуту не задумался - как же я без столицы! Мне не раз доводилось пересекаться с гюмрийским театром и убедиться, что в некоторых вопросах он опережает многие столичные театры: у них потрясающий ритм работы, фантастический технический состав. Да, мне предложили замечательные условия, я с удовольствием поработаю с этим творческим коллективом и, надеюсь, мы сделаем хороший спектакль. Зря, кстати, не едут, хотя гюмрийский театр и без этого живет весьма неплохо - частые премьеры, богатый репертуар и полные залы. Все это не частое явление во многих столичных театрах. А что касается "почему не едут в регионы", на мой взгляд, существует чисто бытовая причина. Ни один режиссер в Армении, да и вообще ни один ее гражданин, если он не живет за чей-то счет, не может выжить, работая только в одном месте. Мы же все в каких-то параллельных историях. А поехать куда-то в регион - значит на пару месяцев отказаться от всего остального. Думаю, это имеет решающее значение. Вот и я перед поездкой в Гюмри как-то разруливаю с какими-то уже запущенными проектами, но, поскольку обещал Людвигу, слово надо держать.

- И что ты собираешься ставить? Что, на твой взгляд, может заинтересовать зрителя, да и вообще общество, пребывающее в беспробудной апатии?

- За всю предыдущую и, как выясняется, уже не короткую творческую жизнь выбор пьесы был для меня самым легким шагом. Меня даже "обвиняли" в том, что меня слишком интересует "женский вопрос" или тема отцов и детей. Я даже устал объяснять, что вырос в очень здоровой семье и это не попытка разобраться в собственных проблемах. Наоборот, отношения отцов и детей и, как итог, отсутствие любви, нелюбовь - для меня это темный лес, в который я хочу войти и понять, отчего так происходит. То же самое женщина - это загадка, которую я пытаюсь разгадать. Но на сей раз все будет несколько иначе - от слова "совсем". Сейчас мы живем в такое время, для которого "апатия" - это самое мягкое определение. И говорить о каких-то очень личных, человеческих проблемах, об очень интимных темах, которые волновали меня еще два года назад, - я понял, что подобные высказывания на данном этапе меня не интересуют.

Сейчас хочется говорить о чем-то более глобальном, актуальном, простите за модное слово. Мы ведь сегодня живем в чудовищной реальности. Куда ни повернись - либо тотальная дремучесть, либо тотальное безразличие. И равнодушие как альтернатива невежеству - это страшно. Я хочу, чтобы мы дали самим себе отчет - встали и честно признались, что мы как общество в буквальном смысле пробили дно! Ответили себе на вопрос "кто в этом виноват?" И насколько виноват каждый из нас? Так что сейчас я впервые собираюсь ставить очень политизированную пьесу. Точнее, там есть и очень человеческая история, но основной фокус направлен на другое. Название не скажу, но, на мой взгляд, это очень сегодняшняя история.

- Тебе за 30, и ты реальный тусовщик, круг общения более чем обширен. Как люди твоего поколения реагируют на то, что произошло и продолжает происходить?

- Давай я не буду вещать от имени поколения! Скажу за себя: для меня это личная трагедия. Но если совсем честно... Сейчас скажу очень мерзкую вещь, которая для меня, может быть, не меньшая трагедия. Мои ровесники не хотят об этом говорить! Когда на попытку просто что-то обсудить в ответ слышишь: "Отстань, мы хотим просто жить". Не знаю, может, я слишком амбициозный, но мне абсолютно непонятно, как человек может спокойно считать себя никем, почему он не готов взять на себя ответственность за попытку хоть что-то изменить. Не хотелось бы опускаться до трюизма "каждый народ заслуживает своего правителя", но, кажется, как раз это тот самый случай. Как это ни прискорбно и ни болезненно признавать, но за что мы боролись, на то и напоролись. Соответственно, имеем то, что имеем. И как мне кажется, это моя, твоя, его, ее и всех ошибка - может быть, на протяжении поколений. Мне кажется, мы сейчас находимся в каком-то тотальном вакууме - никто не понимает что и ради чего делает. Живем по инерции, не знаем, куда идем... Но, когда мы обсуждаем наше политическое состояние, да и просто состояние страны, и в ответ - "закрыли тему - голова болит", я впадаю в шок и замыкаюсь - это очень честно. И раньше я даже представить не мог, что могу перестать с кем-то общаться по подобной причине. Но это происходит. Я понимаю, что люди разные и можно быть бестрепетным, флегматичным, но, когда говоришь о тысячах погибших, а в ответ "отцепись, мы-то живые!", у меня внутри вырастает просто бетонная стена.

- И как ее сломать? Как преодолеть эту воинствующую нелюбовь?

- Если бы я знал ответ на этот вопрос, я бы минутой раньше сделал оповещение и взялся за воплощение. Но, увы, не знаю. Я сам задаюсь этим вопросом постоянно. Мы живем в соцсетях и не в состоянии распахнуть окно и увидеть, что вокруг есть живые люди. По мне, так это трагично, и в своих последних спектаклях я все время к этому обращаюсь, даже если спектакль в принципе не об этом. В конце концов, наша жизнь круто изменилась именно в тот момент, когда гаджеты стали нашим всем. Потому что мы реально не замечаем того, что происходит вокруг нас, будучи не в состоянии оторваться от экранов. Но в любом случае я думаю, что главный инструмент, даже оружие в борьбе против всего того, чего мы "достигли", - это образование, культура и искусство. А мы проиграли и на фронтах образования, и на фронтах культуры, и то, к чему мы пришли, - это тотальное невежество. Я солдат этого фронта и не имею права хотя бы не делать честно свою работу. Во всяком случае по мере своих возможностей я всегда пытался держать планку вкуса, говорить со зрителем о чем-то значимом, и никакая ситуация не заставляла меня делать что-то дешевое и лишенное каких-то смыслов, какого-то высказывания. А сейчас, в этих тяжелейших условиях, литература, кино, театр должны делать свое дело. Сегодня это уже не обязанность, это миссия.

- А давай вернемся к началу разговора. Ты один из первачей молодой режиссуры, лауреат множества премий, ты выпустил прекрасный курс в институте, и тебе сразу доверили новый набор. Так почему ты нигде не работаешь?

- А можно я проявлю шустрость и переадресую вопрос - почему я не работаю ни в одном театре?