ОТ "ИЗНАСИЛОВАННОЙ МЕЧТЫ" - К ЧУДУ ВЕРЫ

"Весь мой творческий путь посвящен Армянину - его корням, его биографии, его многочисленным типажам. Я всегда пытался понять: кто мы? Кто он - Армянин? О чем он - Армянин? Про что мы живем, чего хотим, куда идем и как идем? И эта моя картина тоже об Армянине.

СЕГОДНЯ ОН РАСТЕРЯН - ВСЕ АРМЯНСТВО СЛОВНО потеряло себя, расколото и расчленено. Мы стали похожи на строителей Вавилонской башни - мы говорим на армянском, но не слышим друг друга. Мы смотрим друг на друга и друг друга не видим. Мы больше друг друга не уважаем. Мы друг друга не любим. Сегодня мы в яме... Но из ямы проповедовал Григорий Просветитель... Сегодня мы в опасности. Нас окружают враги, которые всегда готовы зарубить нас топором спящих - как Рамиль Сафаров в Будапеште зарубил армянского офицера.

Мы должны быть бдительными. Мы должны начать понимать, что мы солдаты - каждый на своем месте. Мы должны отыграться - но мудро, помня, что мы христиане. И совершить этот подвиг мы будем готовы только после того, когда забудем, что нас разделили на белых и черных", - говорил народный артист РА Микаел ПОГОСЯН, презентуя свой последний фильм "Հայ Հայը" в Лос-Анджелесе, в зале Lanterman Auditorium, в котором прошла американская премьера картины.

- Показ новой работы в Штатах...

- ... - это уже традиция!. Наверное, я раз 25 был в США, и только в первый раз, в начале 90-ых, это была личная поездка. Все остальные - без того, чтобы презентовать какой-либо новый спектакль, фильм, я туда не ездил. Были даже проекты, премьеры которых проходили сначала там, а потом уже в Ереване. Хотя Америка никогда меня не прельщала, иначе я бы сто раз туда уехал. Но Лос-Анджелес - это квинтэссенция дружбы, мне там хорошо - приезжаешь и сразу входишь в ауру теплого отношения.

Без ложной скромности, я реально там популярен, у меня большой круг поклонников, впору фан-клуб открывать. Вообще, парадокс моей жизни заключается в том, что все мои самые близкие люди живут там. Ну и, не скрою, поездки в Америку - мой едва ли не единственный источник зарабатывания денег. Весь мой стабильный доход на родине - это 40 тысяч драмов за "народного артиста".

- После того, как мир перевернулся на "до" и "после" и, кажется, не только для нас, твоя тамошняя аудитория такая же заинтересованная?

- Я был там в последний раз почти три года назад, и был в другой Америке. И дело не только в том, что прежний лоск, как мне показалось, потерян. В нынешних условиях армянам там надо вкалывать вдвойне, чтобы содержать здесь родственников. И, увы, - очень много новых лиц.

С организацией показа тоже все стало сложнее - не было, как обычно, продюсерской организации, которая этим занималась, пришлось повкалывать самому. Представь, с задачей я справился - в "Lanterman Auditorium" почти на тысячу мест, где состоялась премьера, был полный аншлаг. Конечно, очень сожалею, что со мной не было членов съемочной группы. Зато Нарине Алексанян, наша замечательная актриса и одна из главных исполнительниц в фильме, уже полтора года в Лос-Анджелесе, ее даже не было на ереванской премьере, картину она не видела. Она пришла на показ, выступила - эксцентричная, истинная актриса, я ею просто восхищаюсь.

У меня, безусловно, было сильное волнение - как фильм воспримет публика. Ведь все-таки он если не специфический, то уж точно не типический в ряду моих работ. На показе присутствовал и Армен Амбарцумян, с которым мы начинали "Хатабалладу", "Ереван-блюз", и так далее - картина ведь посвящена юбилею "Хатабаллады". И конечно, впечатление Армена для меня было очень важно. Был один из самых дорогих для меня людей - Паргев Србазан. Вообще, 9 июня - Международный день друзей, и именно в этот день состоялась премьера, на которой присутствовало столько моих друзей.

- Этот фильм не просто стоит особняком в твоей биографии в плане некоего армянского самобичевания. В нем есть однозначно нелицеприятное отношение к нынешней власти, на которую в диаспоре, кажется, многие продолжают молиться...

- Это убийственно! Вплоть до того, что кто-то из близких людей, которые продолжают оставаться "свидетелями Никола", не подошел ко мне после показа. Даже не представляешь, что там в этом плане происходит. В первые дни меня просто третировали - "а что теперь"? Грешен, но в какой-то момент мне даже стало казаться, что все эти переживание, патриотизм, стали для них хобби.

Подобное чувство у меня было в начале 90-ых в Бейруте - люди возвращаются с работы, и у них начинается ностальгия по стране, в которой многие никогда не жили, включают армянскую музыку - и поехали... Когда ситуация такая, как сейчас, есть это напряжение, такая виртуальная любовь в какой-то момент раздражала. Потом отпустило, потому что понимаешь: они такие же армяне, так же болеют за родину и так же испытывают бессилие.

И на премьере со сцены я сказал - спасибо за ваш патриотизм, за ваше плечо, без всего этого нам было бы еще тяжелее. Не существует Диаспоры - есть армяне, и только в этом наша сила.

- Словом, в итоге картину приняли тепло?

- Были очень серьезные отзывы, но среди зрителей было и много и таких, кто не понял посыла фильма. Для меня эта работа действительно стоит особняком, и эту оплеуху мой, практически сквозной герой, заслужил еще в "Хатабалладе" - когда изнасиловал свою мечту, изнасиловал юную цветочницу. И в этом фильме, когда она уже не такая прекрасная и к тому же хромая, он от нее просто убежал...

И недостаточно просто сказать "я хочу все переосмыслить и стать счастливым" - надо прочувствовать эту пощечину. А потом очнуться и понять - все зависит от нас самих! Сатана-то никуда не делся, и только от нас зависит впустим мы его в себя еще раз, или нет. Хотя в финале картины я запустил какие-то позитивные фишки и текст Агаси Айвазяна - "У вечной нации и проблемы вечные", но это все слабое утешение... Сколько можно жить в розовых очках! Они разбиты, как у персонажа фильма...

В принципе, у меня все проекты были заточены на оптимизм - казалось, он во мне непотопляем. Но последние события просто выжгли этот оптимизм.

- С чего бы? Оглянись - все довольны и даже счастливы!

- Ты вообще понимаешь, что происходит?! Приехал - и не знаю, как жить дальше. Я даже представить не мог, что могу почувствовать себя эмигрантом в своем городе! Не то, что Ереван стал для меня инородным, он не может стать инородным, - это я стал для Еревана инородным! И не знаешь, как этому Еревану помочь, и не только Еревану.

Ладно, у меня был творческий выброс, я сделал фильм - плохо ли-хорошо, высказал то, что думаю. А дальше - что? Вот у меня в "Лорике" актер через веру в чудо не дает умереть больной девочке. Но какая вера в чудо может помочь в этой ситуации? Эти "николы" уже в печенках! Беспросветно... И уже никакие чудеса и искусство не придумываются.

- А вот в это позволь не поверить. Признайся, что-нибудь в недрах воображения да зреет.

- Если совсем честно, то да. Еще до моей поездки мы с Вигеном Чалдраняном, который сейчас тоже в Лос-Анджелесе, стали активно общаться, начали восстанавливать свои дружеские территории - все-таки мы прошли очень серьезный человеческий и творческий путь. И на мой взгляд, свои лучшие роли я сыграл именно в сотворчестве с Вигеном.

Сейчас он живет там в гордом одиночестве, пишет книгу - такое творческое кинозамещение. Но рано или поздно он непременно приедет. Вместе мы нацелились на Нарекаци. Есть сценарий, уже процентов на 60 готовый, Виген смиксовал "Зов предков" Левона Шанта с жизнью создателя "Книги скорбных песнопений". Он предложил мне продюсерство и роль, причем не Нарекаци, а просто Монаха. А Нарекаци - есть идея, чтобы его сыграл Паргев Србазан, он прочитал сценарий и окрылился...

Вот мы говорим о поисках темы... Сегодня такой фильм - об истинной вере, как мне кажется, может оказаться очень нужным.