ПРАЗДНИК 21 СЕНТЯБРЯ И ЕГО СКРЫТЫЙ СМЫСЛ

Тысячелетняя хроника национальной жизни свидетельствует о том, что армянский народ выявлял способность заявлять о своем политическом суверенитете именно в период распада империй и резкого ослабления региональных позиций метрополий. Эпохи крушения ассирийской и персидской мировых держав, падение царства Селевкидов, раздробление Арабского халифата, закат Великой Порты, политический крах Российской империи сопровождались также провозглашением армянской национальной государственности.

В этом аспекте распад Советского Союза может быть воспринят в армянском ракурсе лишь в качестве отдельного звена длинной хронологической цепи. Рассмотрение факта провозглашения новой армянской государственности именно в этой исторической плоскости обуславливает специфику армянского пути к суверенитету. Ни один из бывших субъектов СССР объективно не в состоянии конкурировать в этом отношении с Арменией.

Формула уникального национального выживания кроется в самом вопросе: каким образом и в силу наличия каких именно главных факторов армянская нация каждый раз оказывалась готовой к провозглашению собственной независимости? Ответ на поставленный вопрос и является ключом грядущего дня армянской истории.

Ценность формулы в том, что она ставит тенденциозный диагноз текущего состояния общества, составляет рецепт и определяет противопоказания - что недопустимо делать. В частности, главная база этнокультурной преемственности в общественном сознании исторически основывается на доминанте именно национальных ценностей, сформированных в течение веков, над личными (сформированными в течение ряда лет). Так ли это сегодня?

Есть много других компонентов формулы, которые в тезисном порядке должны быть изложены и приняты на вооружение. Необходимость фиксации формулы имеет большое прикладное значение: крайне важно определить степень соответствия современного уклада армянской жизни и проповедуемых ценностей традиционным национальным приоритетам, обеспечившим очень высокий уровень армянского этнокультурного иммунитета.

До сих пор наша официальная (заметим!) терминология изобилует примерами, которые не только ущемляют национальное достоинство, но и (как следствие) выступают в абсолютном противоречии с базовыми составляющими армянского этнокультурного наследия. С учетом того обстоятельства, что подобные примеры прямо или опосредованно тиражируются на государственном уровне, едва ли стоит удивляться прочности и даже определенной "незыблемости" их положения в общественном сознании.

Одним из самых ущербных и самых неприемлемых примеров является искусственное отделение Нагорного Карабаха от Армении путем последовательного тиражирования столь расхожего ныне словосочетания как "Армения и Нагорный Карабах". Недопустимость такой формулировки вскрывается в самом факте противопоставления одной из исторических областей единой страны той же стране. С тем же успехом мы можем говорить об "Армении и Сюнике" или "Армении и Лори".

Это вроде бы мелочь - на самом деле крайне принципиальный момент. Своеобразный индикатор неспособности нашего официального и общественно-политического (в целом) сознания фиксировать различие между двумя понятиями "государство" и "страна". Были времена, когда единая Армения (территория, на которой протекал этногенез армян, шлифовался и выкристаллизовывался спектр национальных ценностей) представляла собой единое царство. Если рассматривать такие периоды, то принципиального несоответствия между двумя разными понятиями "страна" и "государство" углядеть достаточно сложно как раз по причине почти полного соответствия (слияния) самих границ.

Государство – это политический статус земель. Например, в первой четверти позапрошлого века единая страна Армения политически подчинялась сразу трем империям – Османской, Персидской и Российской. Именно в политическом аспекте Ван был турецким, Шуши – российским, Ереван – персидским. Все они были и оставались армянскими городами, но вместе с тем являлись частями разных государств. И в этом случае различие между понятиями "страна" и "государство" обнажалось уже со всей очевидностью и категоричностью. Тем не менее даже в таких условиях использовались понятия "турецкая" или "русская" Армения.

Вот уже более двадцати лет у нас тиражируется формулировка "Армения и Нагорный Карабах" (или "Армения и Арцах"), причем этого времени вполне хватило для того, чтобы столь ущербное и неприемлемое словоупотребление завоевало сознание масс и стало самым отвратительным отечественным стереотипом. Совершенно очевидно, что нужно придерживаться единого принципа и единого подхода (либо отталкиваться только от понятия "страна" - и тогда сама формулировка уже покажется абсурдной, либо от понятия "государство" - и в таком случае провозглашать неделимость "Республики Армения и Нагорно-Карабахской Республики"). Можем ли мы (например) вообразить возможность появления из недр азербайджанской общественно-политической мысли такого словосочетания, как "Азербайджан и Нагорный Карабах"?

Факт провозглашения независимой Республики Армения на обломках Советской империи следует, таким образом, рассматривать не в аспекте национальной борьбы за суверенитет (речь, естественно, не касается НКР), а в контексте поиска исторической формулы армянского бытия. Примечательно в этой связи и то, что определившаяся в процессе Карабахского движения новая политическая элита республики, равно как и сам народ, выступала не за выход из состава СССР и образование независимого армянского государства, а за воссоединение двух армянских субъектов в рамках Советского Союза. То есть речь шла еще о собирании страны.

Очевидно, что данный вектор в большей мере соответствовал логике национального мироощущения, а принятое 1 декабря 1989г. совместное постановление ВС Армянской ССР и Национального Совета НКАО о воссоединении стало высшим ее проявлением.

В настоящее время два армянских государства (референдум о независимости РА от 21 сентября 1991 года был проведен только на территории Армянской ССР) пытаются дипломатическим путем засвидетельствовать право целого народа на политическое самоопределение. Очевидно, что в самом обозримом будущем Республика Армения должна признать независимость НКР, чем (помимо прочего) покончить со столь несуразной формулировкой "Армения и Нагорный Карабах". Вероятно, в этом и просматривается скрытый смысл дня 21 сентября, который все же никак нельзя считать окончательным в процессе становления армянской государственности в Восточной Армении.