МЕЖДУ ЧЕЛОВЕКОМ И СУДОМ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ БАРЬЕРОВ

Как вы думаете, чем занимаются нормальные люди после тяжелого рабочего дня в девять с лишним вечера? Да, вы угадали. В холодный декабрьский вечер мы разговаривали с адвокатом Айком Алумяном о письме его подзащитного Артура Айвазяна, поступившего из УИУ "Артик", где тот отбывает срок - 14 лет.

Это не первое письмо в редакцию "ГА", и все подобные послания прочитываются. В данном случае речь шла о перспективах освобождения от дальнейшего отбывания срока человека, отсидевшего уже 11 лет из 14. Что из этого получилось и вообще о проблеме в целом и был разговор.

- Расскажите о принципах досрочного освобождения.

- С учетом тяжести совершенного преступления (а также фактора совершеннолетия) осужденные получают право на освобождение от дальнейшего наказания по мере отсидки 1/4, 1/3, 1/2, 2/3 и 3/4 срока.

- Хорошо. Скажем человек отсидел свои 2/3, а дальше?

- Дальнейшую судьбу определяет суд. В его правовой компетенции решить, исправился ли осужденный и есть ли необходимость его содержания за решеткой.

- Ваш подзащитный отсидел по максимуму - 3/4. Но, судя по адресу писем из колонии в Артике, продолжает сидеть...

- Да. Все дело в существующем у нас механизме условно-досрочного освобождения - что до рассмотрения судом, то заявление осужденного должно пройти еще две инстанции. Первая из них - административная комиссия, в которую входят сотрудники УИУ. Они должны прочитать заявление и дать ему ход. Или не дать. Тогда вопрос закрыт.

- Без суда?

- Именно без суда. Именно так и получилось с Айвазяном. Решение комиссии опротестовано и находится в судебных инстанциях. Это долгий и практически бесплодный путь.

- А если б комиссия дала "добро"? Тогда суд?

- Нет. Тогда еще одна комиссия - независимая. Последнее слово, если можно, обозначьте в кавычках...

- А эта комиссия зачем? Она ведь в тюрьме за поведением осужденных не следит и из первых рук не знает, исправился человек или нет?

- Эта комиссия (куда входят представители различных структур - полиции, омбудсмена, Палаты адвокатов и др.), на мой взгляд, является совершенно лишним звеном. Более того, нет каких-либо четких критериев ее деятельности. Адвокат Николай Багдасарян в свое время вышел из этой комиссии, подвергнув резкой критике существующие и изобилующие коррупционными рисками реалии. После этого шага совет Палаты адвокатов отозвал еще двух своих представителей из аналогичных "независимых" комиссий, не желая участвовать в произволе.

- А когда появился этот второй барьер?

- Несколько лет назад в Уголовно-исполнительный Кодекс РА ввели дополнение (ст. 114-115). Но критериев оценки, повторяю, там нет. И осужденному просто невдомек, как он должен себя вести, чтобы получить одобрение "независимой" комиссии. А это вызывает и недовольство, и неадекватную оценку, когда видишь, что при таком же поведении и при тех же сроках и статьях соседа по камере отпустили, а тебя "тормозят"... Это может обернуться вспышкой протеста.

- Что же вы предлагаете?

- "Независимые" комиссии просто надо упразднить, как бесполезное и крайне сомнительное звено. В принципе нет правового смысла и в первом барьере. По моему глубокому убеждению, между человеком и судом не может быть барьеров. Право человека на обращение в суд не должно ограничиваться. То есть отсидел он положенную долю - пусть обращается сам в суд, без чьей-то визы. Понятно, что судья обязательно ознакомится с мнением персонала колонии, узнает особенности поведения заявителя, взвесит все обстоятельства и только потом вынесет решение в совещательной комнате.

- А как вообще это обставлено в мировой практике?

- Насколько мне известно, между человеком и органом, решающим вопрос досрочного освобождения, нет других (накладывающих вето на заявление) структур.

- А как решаются у нас вопросы пожизненно заключенных?

- После 20 лет срока, отбывающие пожизненное заключение имеют право вступить на тот самый путь, о котором мы говорили: два барьера и точка в суде.

- А что в конце концов ожидает тех, чью смертную казнь заменили пожизненным?

- Это неоднозначная ситуация. Фактически они подвергнуты сейчас такому виду наказания, которого на момент совершения ими преступления не существовало. А это уже правовой казус. Более того, он усугубляется тем, что бывшие "смертники", а ныне "пожизненные" лишены права на заявление о досрочном освобождении, хотя другие люди с их статусом могут обратиться. Полагаю, все это рано или поздно дойдет до Евросуда. Но лучше бы нам самим разобраться.

- И с комиссиями тоже?

- Конечно. Это вообще нонсенс. Может быть, сравнение не совсем уместно. Но два барьера между человеком и судом похожи на то, как если бы кто-то решал, имеет ли право этот человек молиться Богу? И запрещал. Зачем запрещать молитву? Пусть все молятся, а Бог уж сам решит, какая из молитв достойна внимания.