АРХИТЕКТУРА В ЗЕРКАЛЕ И ЗАЗЕРКАЛЬЕ

- Карен Владиленович, несмотря на протесты специалистов и общественности, второй корпус Дома правительства все-таки продали. Может ли собственник даже при всем своем желании сохранить облик здания, меняя его функции?

- Идея превращения действующего административного здания в гостиницу и строительство неподалеку нового мне не совсем понятны. Не проще ли предложить покупателю второго Дома правительства (где сейчас расположено МИД) построить современный отель на углу площади Шаумяна, при этом восстановив уникальный фасад гостиницы "Севан" (что само по себе будет правильным шагом). Тем более что муссируется вопрос о необходимости лишить разрушившего "Севан" собственника прав на участок.

Но в таком случае площадь будет иметь не одну доминанту (так было в окончательном проекте у Таманяна и так есть сейчас, по посттаманяновскому проекту), а целых три. Это будет означать, что если вопрос продажи второго Дома правительства останется в силе, то начнется отсчет второго периода перестройки площади, после чего от замысла Таманяна в архитектуре площади практически ничего не останется. (Первый период разрушения замысла Таманяна начался в 1937 году и завершился в начале 1970-х возведением объема Тангарана).

Я бы очень хотел быть неправым в своем прогнозе.

- Как вы относитесь к строительству барабана в здании правительства?

- Ситуация с площадью сложная. Не только потому, что представленный проект башни искажает Таманяна – это не завершение его проекта, но новое, чуждое и идее, и архитектурному языку сооружение. Что уже делает недопустимым подобное вмешательство.

Но существует и другой аспект. Таманяновская композиция площади была искажена его учениками и последователями - все перспективы, открывающиеся с площади на Арарат, были перекрыты, а роль главной доминанты в композиции переведена с недостроенного Дома правительства (недостроен был именно барабан) на ступенчатый объем Тангарана. Попытки сейчас вернуться к первоисточнику, увы, лишены перспективы, даже если представить нереальное - разрушение ныне доминирующего Тангарана. Это нецелесообразно и экономически, и идеологически, поскольку приведет к тому, что с главной площади страны будут перенесены хранящиеся в музеях национальные исторические и художественные ценности. Но даже если и это вообразить себе – какая панорама откроется за Тангараном? Оказалось, что главная ошибка в строительстве центра – доминанта Тангарана - теперь уже закрывает собой огромное количество других, более мелких промахов, но число которых переросло в качество. Особенно за последнее десятилетие.

Идеальный город, задуманный Таманяном, увы, как и бывало в истории, в руках его последователей превратился в миф. Он реализовывался до тех пор, пока существовала идея строительства национального государства, архитектурное воплощение которой происходило благодаря усилиям Таманяна и его главной опоры А. Ерзнкяна. После кончины Таманяна и расстрела Ерзнкяна и последовавшего установления в Армении антинационального сталинского режима идея перестала существовать.

- В каком смысле?

- До 1937 года, преодолевая гигантское сопротивление, в Армянской ССР тем не менее развивалась национальная государственность с приоритетами национальной идеологии. Сталинизм, окончательно победивший в 1937-м, уничтоживший одну часть армянской элиты и кастрировавший другую, перекрыл пути развития национальной идеологии и выкорчевал все формы национального развития, называя их национализмом. Относилось это и к наследию Таманяна, из которого было изъято национальное содержание и в качестве образца для подражания была оставлена лишь внешняя форма. В 1960-е возрождение национальных ценностей в условиях кратковременного послабления тоталитарных тисков не имело продолжительного развития. Границу между второй и третьей республиками следует проводить не по 91-му году, а значительно раньше - по 37-му. Таким образом, нынешняя республика - уже четвертая, кстати, во многом перенявшая архитектурные формы предшествующей. Отсюда такое неприятие модернистской архитектуры 60-х.

- А что вы скажете о застройке Главного проспекта, в частности, строительстве там театра?

- Строительство любого по форме и задумке театра сегодня будет означать зеленый свет для немедленной застройки всего свободного пространства Главного проспекта. Не будем забывать, что на пересечении двух проспектов существовал проект торгового центра, он был разработан раньше, чем возникла идея театра. Торговый центр был отклонен ввиду очевидной градостроительной безнравственности. Не есть ли попытка строительства кажущегося на первый взгляд вполне нравственным небольшого театра, к тому же расположенного в глубине, по сути, индульгенцией для осуществления торговых замыслов?

- Но ведь Главный проспект по замыслу должен быть зеленой зоной?

- Сегодня в мире наиболее популярный цвет - зеленый. Цвет природы, жизни. Наименее популярные – коричневый, красный. Борьба за экологию давно перестала быть маргинальным и тем более модным понятием. Если в вашей деятельности вы не умеете или, еще хуже, не желаете обращаться к теме экологии, то вы рискуете оказаться неинтересным никому. Никому в цивилизованном обществе, где по крайней мере неприличным считаются откровенное потребительство и алчность.

Сохранение и восстановление естественной зеленой среды - таковы одни из главных приоритетов постиндустриальных обществ. Но мы поступаем не совсем логично – отказавшись (лишившись) индустриального развития, мы при этом отказались и от постиндустриальных приоритетов, развивая урбанизм за счет природных ресурсов. Я имею в виду то, что в Ереване реку Гетар, увлажняющую сухой климат и являющуюся каналом для свободного движения потоков воздуха, завели в тоннель, а часть русла превратили в автодорогу. (Помнили ли авторы этого проекта о трагическом наводнении конца мая 1945-го и повторившегося на следующий год, после чего русло Гетара специально было углублено и укреплено, "одето" в базальт?) И даже там, где река протекает через парк, она завернута в бетон, и над бетонной трубой строятся бетонные сооружения. Первый пример подобного, разрушающего зеленую среду строительства кафе был реализован еще в начале 90-х – недалеко от здания МВД. Пример оказался заразительным.

- Можно ли сегодня констатировать, что мы потеряли здание Крытого рынка? Или его еще можно спасти?

- Разрушение памятника уже состоялось, причем это разрушение было совершенно лишено практического, экономического смысла. Поскольку очевидно, что рынок сам по себе - очень доходное предприятие. Особенно расположенный в таком прекрасном здании, которое, не нарушая его архитектуру, можно было превратить в современный торговый центр, с магазинами под арками по периметру нижнего уровня и с кабаками и прочими развлечениями на антресолях – собственно, в проекте Г.Г.Агабабяна так и было. И сэкономив при этом кучу денег. Странно, что до этого не додумались. Вообще в архитектуре сложна для восприятия и глубокого понимания ее художественная, композиционная составляющая, в которой заказчик, как правило, очень немного или почти ничего не смыслит. (Это наиболее сложная область профессии, в которой хромает и большинство архитекторов). Куда более доступна составляющая функциональная. И всякий вкладывающий в архитектуру деньги обычно достаточно хорошо разбирается в функции здания и даже готов сам или с помощью консультантов на равных с архитектором обсуждать эту сторону. Так что странно, что у инвестора не нашлось хорошего советчика. А может, он был спровоцирован на подобный нерациональный шаг?

- В чем причина такого удручающего положения, которое сложилось в нашей архитектуре?

- В Ереване не действуют ни высокообразованный тандем заказчика и архитектора, ни закон, препятствующий проявлению их неправовых действий. Архитектура, не обеспеченная законами, оказалась подчинена прихоти и вкусам отдельных людей. Она отражает алчность инвестора, эгоизм автора. Эти механизмы стали объективностью. Очевидно, что проблемы коренятся в общественном устройстве и в первую очередь в приоритетах тех законов, которыми общество себя ограничивает - в данном случае не ограничивает. В результате архитектура превратилась в предмет коррупции. Мы не можем рассчитывать на удачное решение в надежде, что когда-то эти отрицательные качества уступят место филантропии, альтруизму и возрожденному профессионализму. Это утопия.

Архитектура хоть и считается матерью искусств, но роль ее шире и больше, чем сугубо художественная. Архитектура, куда в буквальном смысле помещено общество в целом и каждый из нас (особенно учитывая минимизацию пребывания на природе), являясь зеркальным отражением общества, имеет функцию и зазеркалья. И потому процесс обратного влияния архитектуры на общество колоссальный. Хорошая архитектура способствует оздоровлению общества, плохая – наоборот. Архитектура как сложный механизм общественного взаимодействия требует большого внимания. Не стоит превращать ее в служанку, безотказную исполнительницу общественных или личных капризов.

А теперь я хочу поменяться с вами местами и задать вопросы: "Почему, несмотря на требования общественности, не восстанавливается рынок, почему были разрушены трибуна на площади, гостиница "Севан", Дом молодежи, Поплавок, были попытки разрушить летний кинозал, метро на площади, почему практически уничтожена неповторимая среда города на Кольцевом бульваре, вокруг оперной площади, фрагменты исторической среды в районе Главного проспекта? Кому это выгодно? Кто этого хочет? Ведь все эти постройки относятся к числу лучших зданий города, о них всюду публиковали, их любили, ими гордились. У вас есть ответ на этот вопрос? Нынешняя градостроительная деятельность в центре Еревана вообще может ограничиться восстановлением утраченного, чем окажет бесценную услугу потомкам.