ТРИДЦАТЬ ЛЕТ БЕЗ ПОКАЯНИЯ...

В этом году исполняется 90 лет со дня рождения грузинского кинорежиссера Тенгиза Абуладзе. Его кинематографические притчи лукавы, иносказательны, глубоки по смыслу, но просты и афористичны, почти как библейские. Работы режиссера всегда отличало сочетание универсальной общефилософской проблематики и национальных грузинских мотивов.

УЧИЛСЯ ОН В ТБИЛИССКОМ ТЕАТРАЛЬНОМ ИНСТИТУТЕ ИМ. ШОТА РУСТАВЕЛИ, в мастерской Георгия Товстоногова и Дмитрия Алексидзе. А в 1953 году окончил режиссерский факультет ВГИКа, мастерскую режиссера Сергея Юткевича. В большое кино Абуладзе пришел в тесном содружестве с Резо Чхеидзе. Их дебютом оказалась картина "Лурджа Магданы" (1955 г.) по рассказу грузинского классика детской литературы Екатерины Габашвили. Это иносказательная притча о синеглазом ослике и его хозяине. Невольно вспоминается шедевр Робера Брессона - фильм "Наудачу, Бальтазар", тоже о маленьком ослике, который по вине изменчивости и превратностей человеческих отношений все время переходил из рук в руки, от одного хозяина к другому. В 1956 году фильм этот принес его создателям Гран-при Каннского международного кинофестиваля. Картина стала родоначальницей нового грузинского кино.

Новизной стиля отмечен также и следующий фильм Абуладзе - бытовая драма "Чужие дети" (1958 г.), в котором усматривается сильное влияние итальянского неореализма. Ах это старое доброе грузинское кино... В трагикомедии на военную тему "Я, бабушка, Илико и Илларион" (1963 г.) по роману Нодара Думбадзе наиболее полно проявилась склонность Абуладзе к поэтическому и философскому обобщению, к эзопову языку. Абуладзе долго вынашивал замысел фильма о грузинском художнике-примитивисте Нико Пиросмани, но, увы, не случилось... (Впоследствии, в 1969 г., картину эту снимет Георгий Шенгелая, а образ самого художника воплотит Автандил Варази.)

В художественном фильме "Мольба" (1967 г.) соединены две поэмы грузинского поэта Важа Пшавела - "Алуда Кетелаури" и "Гость и хозяин", а также его прозаические философские зарисовки, миниатюры, стихотворения и интермедии. В фильме "Ожерелье для моей любимой" (1973 г.) по повести Ахмедхана Абу-Бакара режиссер продолжил поиски новой поэтики, попытавшись соединить эксцентрику народного дагестанского сказа и философскую притчу. В более совершенной форме эта поэтика воплотилась в фильме "Древо желания" (1977 г.), по мотивам рассказов Георгия Леонидзе. Эта трагедия в духе Шекспира трактует тему губительной вражды, насилия над личностью.

После премьеры "Древа желания" в Ереване Абуладзе, возвращаясь домой на машине, попал в автомобильную катастрофу, но чудом уцелел. И ему захотелось сделать что-то важное в этой жизни. Так началась работа над его программным произведением "Покаяние" (1984 г.). И эта дата не случайна, ведь один из самых точных романов о природе тоталитаризма - это антиутопия "1984" Джорджа Оруэлла (так же как у А. Балабанова в "Грузе-200"). Тогдашний лидер Грузинской ССР Эдуард Шеварднадзе принял этот рискованный проект под свою опеку. И в конце 1986 года благодаря личным усилиям первого секретаря Союза кинематографистов СССР Элема Климова состоялся закрытый показ ленты в Доме кино. Фильм этот произвел настолько сильное, можно сказать - ошеломляющее впечатление, что наутро, по меткому выражению одного из критиков, ее автор Тенгиз Абуладзе "проснулся классиком".

В ЦЕНТРЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ ИСТОРИЯ ВЫМЫШЛЕННОГО ДИКТАТОРА ВАРЛАМА АРАВИДЗЕ и художника Сандро Баратели. Извечная тема: художник и власть... Образ диктатора, созданный в фильме артистом Автандилом Махарадзе, можно считать обобщающим. Режиссер придал Варламу узнаваемые черты Гитлера, Сталина, Муссолини, Берии... Начиная с Нерона все правители, в руках которых была неограниченная власть, могут претендовать на ассоциацию с этим образом. Это собирательный образ злодеев и диктаторов всех времен и народов. Абуладзе стремился не только показать ужас тирании и в иносказательной форме рассказать о сталинских репрессиях, но в первую очередь - об опасности затишья и застоя, которые сменяют диктатуру.

В фильме их олицетворяет фигура Авеля Аравидзе - сына Варлама, который оберегает прошлое. Однако возмездие свершается уже после смерти Варлама. Кетеван, дочь Сандро Баратели, погибшего в застенках, выкапывает тело диктатора и не позволяет похоронить, чтобы напомнить о его злодеяниях. Может, она безумная?.. Но по законам притчи самым мудрым порой оказывается тот, кому отказывают в разуме, а почитающие себя хранителями истины низвергаются как ложные кумиры.

По изначальному замыслу в зале суда, где идет процесс над Кетеван Баратели, находились также Адам и Ева. И они были не просто "знаками", они вмешивались в действие. Их присутствие должно было подчеркнуть, что драмы и трагедии, которые разворачиваются в фильме, извечны и происходят начиная с грехопадения. По замыслу режиссера, чтобы преодолеть свою историю и страх перед прошлым, народ должен пройти через покаяние... Тенгиз Абуладзе вспоминает, как он пришел к той мысли, что мстить погребенному диктатору должна именно женщина! Да, это в духе античной мифологии, трагедии.

Один важный момент: в сцене храма по радио звучит текст предсмертного интервью Альберта Эйнштейна. А до того, как звучит завещание Эйнштейна, в котором ученый предостерегает человечество от вселенской атомной катастрофы, мы замечаем в церкви еще одну фигуру - из Босха: быстро проходит женщина в зелено-голубом платье. Она тащит за собой длинный хвост, на голове толстая книга, на книге сидит крыса. Это образ ученого, который съедает самого себя. Тот, кто ест другого, съедает сам себя.

Однако на зрителей огромное впечатление производит другая сцена, на железнодорожной станции: женщины ищут на бревнах, привезенных из тайги, имена своих родных, сосланных на лесозаготовки. От мрачного натурализма режиссер переходит к трагической символике, к гротеску, фантасмагории. Киновед Маргарита Кваснецкая отмечает две превалирующие черты фильмов Абуладзе: "Первая - это женский образ, олицетворяющий абсолютное добро и гибнущий, но при этом одерживающий нравственную победу. Это Марита в "Древе желания", Нино Баратели в "Покаянии" и Дева в "Мольбе". Вторая - образ дороги как символа жизни, пути к познанию. Как в эпилоге "Покаяния" героиня Верико Анджапаридзе задает знаменитый вопрос: зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?.."