ЧТОБЫ ПОМНИЛИ

77-летняя пенсионерка, уроженка Тбилиси, где много лет преподавала английский язык в средней школе, Седа Грантовна САРКИСЯН (последняя из рода Саркисян) по своей инициативе обратилась в "ГА" с предложением предоставить нашей газете материалы и фотографии из своего семейного архива, которые мы сегодня публикуем. Героиня повествования, Сатеник, бабушка Седы Грантовны, прошла через все круги ада, называемого геноцидом армян в Западной Армении, преодолела беды и лишения, но выжила и спасла своих детей.

"Я хочу, чтобы эти документальные материалы, основанные на подлинных событиях, стали достоянием людей. Пусть наша молодежь, живущая сегодня легко и беззаботно, знает, через что пришлось пройти нашим предкам, какую трагедию они пережили. Ведь в нас течет кровь тех людей. Очень важно, чтобы наши соотечественники, особенно живущие вне Армении, не забывали историю народа, язык, помнили свои корни. Всегда и везде оставались армянами", - говорит С. Саркисян.

ВЗЯЛИ НОШУ И ДВИНУЛИСЬ В ПУТЬ

Я, самая старшая представительница моего рода, считаю своим долгом рассказать моим потомкам то, что знаю, что слышала. Ведь каждый человек должен знать, кто он, откуда он родом, кто были его предки, какую жизнь они прожили.

Нашей прародительницей была Сатеник. Трагедия армянского народа явилась трагедией и ее жизни, с которой она справилась одна с пятью детьми.

История одной из сотен тысяч семей

Мой папа, Грант Гарибян, сын Саркиса, родился в селе Батноц близ города Битлиса. Детство он провел на природе, любил плавать в горной речке, лазать деревьям... Любимой едой его был свежий овечий сыр, завернутый в лаваш, и большая миска мацуна, куда он крошил лаваш.

В 1915 году ему было 15 лет. Это был коренастый, плотный, белокожий парень, очень шустрый, энергичный, добрый и бесхитростный. 24 апреля османское правительство объявило о депортации армян из страны. Все жители села были выдворены с родных мест. Вооруженные турки силой выгоняли людей из домов. Эта участь постигла и семью Гранта.

ЕГО ГОРЯЧО ЛЮБИМЫЙ СТАРШИЙ БРАТ АРСЕН БЫЛ УБИТ ТУРКАМИ. Его отец простудился в дороге и умер. А Грант заболел тифом. Мать день и ночь ухаживала за сыном и выходила его. Здоровый, молодой организм сулил справиться с болезнью. А молодая, слабая, изнуренная женщина скончалась, оставив сиротами троих детей. Двоих девочек сразу забрала в свою семью тетя, старшая сестра матери, хотя у нее было трое своих детей. Энергичный Грант не захотел медленно плестись со всеми. Он ушел вперед один. Ноги привели его в Эчмиадзин. Двор церкви был заполнен тысячами армян, прибывших сюда из разных мест. Им больше некуда было идти. Перед церковью тогда был пруд. По берегам пруда тесно расположились люди. Среди них сновали дети.

Нашлись добрые, умные, образованные люди, которых волновала судьба народа. Они задумывались о будущем нации, о детях. В Ереване, Гюмри, Дилижане, Цахкадзоре были открыты детские дома для сирот - мальчиков и девочек, беспризорных подростков. В один из таких детских домов в Цахкадзоре попал и Грант. Детей одели, обули, накормили, обучили грамоте. Всю свою жизнь Грант с благодарностью вспоминал педагогов-воспитателей, которые приобщили его к культуре, научили читать и писать, ознакомили с поэзией и литературой. Он выучил стихи Туманяна, главы из поэмы "Ануш", умел быстро складывать и вычитать, делить и умножать в уме, любил танцевать и петь армянские песни. Он стал хорошим человеком.

24 апреля 1915 года турецкое правительство объявило, что армянское население должно покинуть Турцию. Началась депортация армян. Люди покидали свои исконные города Ван, Битлис, Муш, Ани, Эрзрум, оставляли дома, в которых родились и выросли, могилы предков... Тех, кто не хотел уходить, выгоняли силой. Такая участь постигла и семью Сатеник. Жители Эрзрума стали возмущаться: "Как можно за один день оставить добро, нажитое годами, богатые дома, лавки и магазины, полные товаром?" Чтобы успокоить народ и избежать сопротивления, городские власти схитрили и объявили, что с собой нужно взять только самое необходимое, а ценное упаковать в тюки и отнести в армянскую церковь для сохранения. Когда политическое положение в стране успокоится, можно будет вернуться и забрать свои вещи. Это несколько утихомирило народ.

Сатеник взяла три больших паласа, зашила с боков, сделала мешки, туда сложила постель, ковры, домашнюю утварь. Получилось три больших тюка, написала свое имя сверху, перевязала. Мужчины повезли тюки в церковь, куда свозилось добро со всего города. Тюков было так много, что они заполнили церковь до потолка. Я не знаю, как другие, но семье Сатеник не пришлось вернуться в город, и тюков она больше не видела.

Богатый Симон взял телегу, на телегу постелил матрацы, сверху положил ковры и усадил свою красавицу-жену и детей. На другую телегу сложил одежду, домашнюю утварь, продукты, еду. В последний раз взглянули они на город, перекрестились и двинулись в путь. Это были наивные, простодушные люди. Оптимисты все еще верили, что гуманное турецкое правительство одумается и вернет их назад, верили, что иностранные государства вмешаются и не позволят осуществить бесчеловечный план. Однако время шло, но никто не думал возвращать изгнанников. Люди шли потоком, многие пешком. По обе стороны скакали на конях вооруженные турки. Сгоняли людей из окрестных сел. Поток людей пополнялся, растягиваясь на многие километры.

ПРЕДКИ КАРЕНА ДЕМИРЧЯНА, бывшего долгие годы первым секретарем ЦК Компартии Армении, были тоже из Эрзрума. Эрзрумской была и бабушка певицы Шушан Петросян. Шушан рассказывала: по утрам в хорошую погоду, когда хорошо виден Арарат, бабушка с грустью смотрела на него и говорила, "Мер эркирэ". Ведь по ту сторону Арарата была ее родина, ее дом, где она была молода и счастлива. Несколько лет назад Шушан удалось побывать в Карсе, Ване, Ани, Эрзруме - армянских городах, откуда было изгнано коренное население. Из Эрзрума Шушан привезла землю и насыпала на могилу бабушки.

Однажды Сатеник, сидя в телеге, управляла лошадью. Лошадь потянулась вбок, к кобыле скакавшего рядом турка. Оглобля телеги коснулась ноги турка. Видимо, ему стало больно, он закричал: "Ах ты гяур, собачья дочь!" - и стал хлестать ее кнутом. Подбежавшие к нему мужчины стали извиняться, просили не убивать ее.

Поток людей уходил все дальше и дальше по бездорожью, тянулся по горным тропам. Была весна, только пробивалась трава, распускалась листва на деревьях. Лошадей надо было кормить. Кормить было нечем, да и надо было их распрягать, поить, но не всегда встречался водоем. Изнуренные лошади передвигались с трудом. Телеги часто ломались. Чинить их было некому.

Однажды привели их к узкой горной тропе. С одной стороны - гора, с другой - пропасть. Дорога была такой узкой, что телеги не смогли бы проехать. Симону пришлось их оставить. Взвалив на плечо хурджин, с одной стороны он посадил маленькую Гоарик, с другой - сына и, взяв в руки столько вещей, сколько мог нести, двинулся в путь. То же самое сделали Сатеник с детьми. Взяли только самое необходимое - остальное пришлось оставить - и пошли за отцом.

Так они шли несколько дней. Потом народ привели к узкой тропинке, по которой можно было передвигаться только по одному. Дорожка петляла среди зарослей кустарников. Кругом столпились турки. Если появлялась женщина, они помогали ей свернуть вправо, если мужчина, хватали и уводили его... Было так устроено, что каждый последующий спокойно шел, не видя и не зная, что произошло с предыдущим.

Когда женщин скопилось много, они заметили, что среди них нет ни одного мужчины. Они стали возмущаться. Но турки им объяснили, что сейчас весна, идут полевые работы, нужны мужские руки. Мужчины поработают и вернутся, но женщины туркам не верили. Они кричали и плакали. Все предчувствовали нехорошее. Больше всех плакала и убивалась Сатеник, ведь ее муж шел с ребенком на руках, с ее единственным сыном! И теперь не было ни мужа, ни сына. В этот день Гоарик топала рядом с матерью.

Что бы ни происходило с родителями, дети остаются детьми. Ватага мальчишек бегала вокруг, играла. Некоторые убежали далеко, гоняясь друг за другом, прятались среди деревьев и кустов. Устав, они побежали назад. А один мальчик услышал плач маленького ребенка. Он удивился: откуда среди деревьев взялся ребенок? Конечно, это армянский ребенок. Вернувшись назад, он раздвинул кусты, увидел на земле маленького Арутюна, сына своего дяди. Подняв ребенка на руки, он отнес его матери. Видимо, несчастный отец, поняв, что идет на смерть, спрятал спящего ребенка в кустах. А может быть, турок схватил отца и, уводя, бросил спящего ребенка в кусты. Зачем убивать младенца, он и сам умрет голодной смертью.

КТО ЗНАЕТ, КАК БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ! Ребенок поспал, проголодался и стал плакать. Это спасло ему жизнь. Наступила тревожная ночь. Женщины не спали, они разожгли костер, ждали, чувствуя беду. Среди ночи, крадучись, появился мужчина, весь окровавленный с глубокой раной на шее. Он рассказал, что турок ударил его по шее ятаганом. Видимо, рука турка, снесшая много голов, ослабла и не смогла снести еще одну голову, а только ранила мужчину. Он упал, потерял сознание. Когда пришел в себя, то понял, что жив. Было темно. На нем была груда мертвых тел. Сбросив их с себя, он выбрался, огляделся и, увидев вдали костры, направился к ним.

Рану его перевязали, одели в женскую одежду. Потом появился молодой человек, целый и невредимый. Он рассказал, что заметил, как турки схватили идущих впереди него мужчин, и не стал дожидаться, когда схватят его. Он побежал, несколько турок бросились за ним. Но он бежал быстро, прячась в кустах. Турки отстали, крича: "грязный гяур, все равно, подохнешь, как собака", - и повернули назад. Какой был смысл бежать за одним армянином, когда сзади шли сотни!

Он пролежал в своем укрытии до сумерек, потом выбрался, хотел узнать, что сделали турки с другими мужчинами, куда их повели. Он пошел в том направлении. Перед ним предстала страшная картина. Он увидел груды мертвых тел, лежащих вокруг, наваленных друг на друга. Дождавшись темноты, он добрался до женщин. Он сказал: "не верьте туркам, мужчины не вернутся, они их всех убили". И его одели в женскую одежду, и в этой одежде он проходил все время. Под утро, шатаясь и еле волоча ноги, объявился пожилой окровавленный мужчина. Голова его еле держалась, он не мог говорить и лишь издавал какие-то звуки.

Вот и все. Так расправились турки с мужчинами города Эрзрума. Это называется Геноцид.

Кто-то из друзей подарил моему папе книгу о депортации армян, изданную в 20-е годы в Тифлисе. Она была с иллюстрациями, это были фотографии, сделанные иностранцами. На одной из фотографий - трое иностранных военных, а перед ними - гора черепов. Мой сын отдал эту книгу в Музей Геноцида.

Наступило утро. Турки подняли несчастных, убитых горем женщин и окриками и пинками заставили идти дальше. Поднялась и Сатеник. Она не могла идти. Перед глазами стояли любимый отец, муж, его братья, знакомые мужчины. Она уже ничего не могла. Не могла попрощаться с ними, лежащими мертвыми где-то, не могла предать их земле... Хотелось выть, но и этого она не могла делать: на нее смотрели пять пар глаз ее детей. Теперь их жизнь зависела только от нее. Надо было заботиться о них, кормить. Чтобы как-то заглушить душевные муки, унять нестерпимую боль, отдать дань памяти своих близких, она поклялась не есть хлеб и мясо. Что еще она могла сделать для них? Она сдержала свое слово. Целый год она не брала в рот ни крошки хлеба и мяса. Много горя повидала Сатеник. Люди умирали от голода. Нечего было есть. Ели траву и пили воду из речек, встречающихся на пути. Весной вода у берегов цвела. У многих начался инфекционные заболевания. Люди исходили кровью.

САТЕНИК ВИДЕЛА ЖЕНЩИНУ, КОТОРАЯ ПРЯТАЛАСЬ ЗА ДЕРЕВЬЯМИ. А дети бегали, искали ее. Она говорила, что ей нечем их накормить и она не может видеть, как они умирают. А так, может быть, добрые люди сжалятся и дадут им поесть.

Больные и старые, обессиленные люди, уставшие от бесконечной дороги, не могли утром встать и идти. Они просили оставить их. Что происходило с ними дальше? Может, они умирали сами, а может, турки убивали их?

Невозможно без страдания описывать то, что видела и позже рассказывала Сатеник. Озверевшие от такого количества женщин, турки выхватывали их толпы красивых девушек и молодых женщин, тащили в кусты. Несмотря на их крики, плач, сопротивление, насиловали их на глазах у матерей. Чтобы не привлекать к себе внимание, молодые женщины мазали лицо сажей, грязью, кутались в платки, горбились.

Она видела, как молодая женщина ходила с ребенком на руках. Ребенок был мертв. Но она никому его не отдавала, говорила, что ребенок спит. Наверное, сошла с ума. А как было не сойти с ума, если ее выгнали из родного дома, убили мужа, а может быть и отца, братьев, а теперь и единственный ребенок умер. Что это, если не Геноцид? Умышленное, сознательное создание условий, невозможных для существования людей. Люди умирали. Происходило истребление народа.

Сатеник была богатой женщиной. Отец дал ей в приданое много золота. Да и муж был состоятельным. По дороге они встречали поселения курдов-кочевников. Сатеник меняла драгоценности на головку сыра или несколько лепешек хлеба, на горшочек мацуна или пиалу горячей мясной похлебки. Даже яйца ей удавалось добыть. Она запрещала детям пить сырую воду. Вместе с детьми она собирала мяту и черемшу. Эта трава имеет привкус чеснока. Сатеник и дети жевали ее. Варила яйца и вместе с черемшой кормила детей. Она не потеряла ни одного ребенка, ни один из пятерых у нее не заболел. К концу исхода она потратила все. У нее ничего не осталось. Когда она выдавала замуж Гоарик, родственники зятя говорили ему, что он берет в жены дочь нищенки. "Турки превратили меня в нищую", - вздыхала она.

Покончив с мужчинами и отобрав все, что у них было при себе, турки задумались. Эрзрум богатый город. В нем проживало много торговцев, купцов, богатых ремесленников... Где все золото? Ну конечно, у женщин. Было решено обыскать женщин и отобрать все имеющееся при них золото.

Женщин заставили подняться на гору. Потом по одной их спускали и обыскивали. Отбирали украшения и все, что у них при себе было.

Все имеющееся золото Сатеник связала в узелок. Подозвав к себе 6-летнюю Кназик, она привязала этот узелок к ее трусикам. И сказала ей, что мать и старших сестер обыщут, отберут все, и они умрут голодной смертью. Она маленькая, ее не тронут. Но если ее подзовут, нужно бежать, делала все, чтобы не попасть в руки туркам. Женщин обыскивали. Настала очередь Сатеник и девочек. Обыскав их и ничего не найдя, турок подозвал к себе младшую Кназик. Девочка бросилась бежать, извиваться, визжать. Когда турок протянул руку, чтобы ее схватить, девочка закричала: "проклятый гяур", и турок сильно пнул ее ногой. Она покатилась и упала на землю, больно ударившись.

Этим она спасла им всем жизни. Женщины, у которых отняли все, и те, которых ждала та же участь, плакали, кричали, падали на колени, подняв руки кверху, кричали: "Боже! Турки убили наших мужчин, теперь оскверняют нас, отбирают последнее". И произошло невероятное. Земля содрогнулась. Случилось землетрясение. Турки испугались и оставили остальных женщин в покое. Потом собрали всех этих несчастных и погнали дальше.

В ТОЛПЕ ЖЕНЩИН САТЕНИК НАШЛА СВОЮ МАТЬ - Мариам и невестку. Теперь они были вместе. Наступило лето, становилось жарко. Мариам носила длинный теплый жакет. Она никогда его не снимала. Борта этого жакета она загнула, подшила, спрятав в них все имеющееся золото. Однажды, когда было жарко, она сняла с себя этот жакет и несла в руках. Молодая невестка увидела это и, сделав страшные глаза, закричала: "...Зачем ты сняла с себя этот жакет?". На этот крик обратили внимание расположившиеся рядом женщины. Когда ложились спать, Мариам положила жакет под голову. Утром, когда Мариам проснулась, не было ни жакета, ни женщин, лежавших с ней рядом.

Как-то подошла к Мариам невестка и попросила разрешить ей присоединиться к своим родственникам и идти с ними. Мариам ответила, что ее сына Тиграна нет и она не знает, жив ли он, детей у них нет, и нет смысла держать ее около себя. Невестка ушла. Они ее больше не видели. Как-то подошел к Сатеник парнишка, сын одного из братьев мужа и сказал: тетя Сатеник, вот вы идете и идете и не знаете, что вас ждет. Турки убили мужчин, может быть, и вас убьют. Здесь есть один бек, который предлагает парням пойти к нему работать. Он обещает не убивать их, кормить. Некоторые ребята согласились пойти к нему работать. Что вы посоветуете мне делать? Сатеник ответила: я действительно не знаю, что нас ждет. Что могу я тебе посоветовать? Думай сам. Больше она его не видела.

От бесконечной ходьбы в стоптанной обуви ножки девочек устали. Старшей было всего 10 лет. Сына Сатеник несла на спине, привязав большим платком. В руках она несла пожитки. Поэтому они передвигались медленно и отстали от остальных. Вдруг впереди показались всадники. В центре скакал солидный мужчина, видимо, бек. Его сопровождали молодые всадники. Поравнявшись с ними, увидев армянку-нищенку с оравой детей, бек нахмурился, спросил, куда они идут. Получив ответ, он рассердился и подняв руку с кнутом, указал в другую сторону и приказал: "Отправьте их в Тер Зор".

Сатеник хорошо знала, что Тер Зор - это засушливая, безводная пустыня, что, попав туда, они умрут мучительной смертью от жажды и голода. Она опустилась на колени и, обхватив ноги бека руками, стала плакать и просить на чистом турецком языке: "О, добрейший эфенди, во имя аллаха, во имя матери, родившей и вскормившей тебя, прошу, умоляю тебя, не посылай нас в Тер Зор на мучительную смерть. Лучше убей здесь и сейчас. Да благословит тебя аллах". Видя, что мать стоит на коленях и плача просит о чем-то турка, четверо девочек упали на колени и плача смотреть на него. Взмахнув кнутом, бек сказал: "Пусть идут, куда хотят", - и ускакал. Всадники последовали за ним.

Встав с колен, Сатеник с детьми отряхнулись от пыли, взяли свою ношу и двинулись в путь. Вдруг они услышали крики сзади. Обернувшись, они увидели всадника. Поравнявшись с ними, турок протянул ей кошелек с деньгами: "Это бек посылает вам", - сказал он. По его довольному лицу Сатеник поняла, что денег было значительно больше, часть из них он взял себе, но это было уже не важно. Сатеник и так была благодарна беку.