НЕДООПТИМИЗАЦИЯ

Министр финансов Армении Гагик Хачатрян призвал представителей СМИ немного подождать и самим оценить, насколько оправданным окажется включение Комитета государственных доходов (КГД) в состав Минфина, передает Panorama. am. Г. Хачатрян в ходе брифинга также заявил, что такой опыт имеется в 30-35 странах мира, и теперь он внедряется также в Армении.

НО НЕВОЗМОЖНО УМОЛЧАТЬ: КОНЕЧНО, МОЖНО НЕ ОПЕРЕЖАТЬ СОБЫТИЯ и дождаться конкретных результатов слияния Минфина и КГД, дабы более трезво и объективно взглянуть на данное преобразование в структуре армянского правительства. Но кое-что очевидно уже сегодня. Уже сейчас можно в первом приближении понять, какие преимущества даст объединение этих двух фискальных госорганов и какие риски в себе оно таит. Остановимся же на тех нюансах, на которые вряд ли обратят внимание представителей СМИ отечественные чиновники даже спустя некоторое время. Однако прежде стоит отметить, что приведенный Гагиком Хачатряном довод, дескать, в 35 странах мира КГД и Минфин объединены, выглядит не очень уж убедительным. Хотя бы потому, что стран, где налоговые и таможенные органы подчиняются отдельно функционирующему Минфину, в 5-6 раз больше. Понятно, что все зависит от специфических особенностей конкретного государства в плане разработки налоговой политики и ее непосредственной реализации. Так что, принимая на вооружение ту или иную систему, формат или структуру, мы должны исходить именно из наших особенностей. И чужой пример не может служить нам основным ориентиром…

Чем же все-таки может быть оправдано решение по объединению двух государственных структур в одну? Логика, безусловно, в этом есть. По крайней мере в нашем случае и с учетом нашего опыта. Дело в том, что уже не первый год при формировании бюджета и его выполнении наблюдаются серьезные противоречия внутри самого правительства. А именно: Минфин решает, сколько денег нужно казне, и КГД спускается соответствующий план. При этом зачастую минфиновцев мало волнуют реальные возможности выполнения этого плана. Тут приведу один пример из недалекого прошлого, более чем красноречиво иллюстрирующий процесс столкновения минфиновской теории с налоговой практикой. Случай этот можно назвать уникальным.

В конце 2011 года на заседании правительства Минфин представил проект бюджета на 2012 год. Согласно авторам документа, в грядущем году налоговики должны были собрать на 100 млрд драмов больше, чем в 2011-м. Бюджетные поступления Минфин решил увеличить более чем на 10 процентов. Рост по тем глобально-кризисным временам заложили не просто существенный, а вовсе революционный. Перед КГД ставилась не просто сложная, а почти невыполнимая задача. И это при условии, что не назывался точный адрес дополнительных источников налоговых доходов. Предлагалось всего лишь направление поиска.

В ЧАСТНОСТИ, ПЛАНИРОВАЛОСЬ (МИНФИНОМ), ЧТО 100-МИЛЛИАРДНЫЙ налоговый рост должен быть обеспечен за счет усиления налогового администрирования и расширения налоговой базы. То есть речь шла, с одной стороны, о борьбе с тенью, с другой - об увеличении численности хозсубъектов, выплачивающих налоги. Теоретически все понятно. Однако как эти идеи должны были воплощаться на практике, минфиновцы уточнять не стали.

Дело дошло до того, что на заседании правительства глава КГД Гагик Хачатрян публично посетовал на отсутствие прогнозов относительно развития экономики, которые позволили бы понять, за счет каких отраслей может вырасти объем налоговых поступлений. "В истории Армении никогда не предполагали такого роста налоговых доходов, тем более в кризисный период. У нас очень серьезные сомнения, что эти налоги будут собраны", - заявил тогда Г.Хачатрян.

Впрочем, план был утвержден, невзирая на контраргументы главы КГД. Да и выполнить поставленную задачу КГД все же удалось. Только вот так и осталось загадкой, за счет каких ресурсов в 2012 году налоговики обеспечили навязанный Минфином 100-миллиардный рост налоговых доходов. Хотя можно догадываться. Дело в том, что именно в 2012 году вступил в силу пресловутый налог на роскошь, рожденный опять же в недрах Минфина и впоследствии доказавший свою полнейшую оторванность от реалий.

Кстати, это не единственная налоговая инициатива Минфина, демонстрирующая абсолютное отсутствие связи между минфиновской налоговой политикой и налоговой практикой КГД. Вспомним, к примеру, почин Минфина по внедрению на предприятиях налоговых агентов. Эта идея тоже потерпела фиаско, ибо не учитывала реалий. Тех реалий, о которых в Минфине старались не думать и о которых отлично знали в КГД.

Таким образом, очевидно, что объединение этих двух структур один плюс в себе точно содержит. Ясно, что отныне налоговая политика государства будет ориентироваться на практику, что, безусловно, повысит эффективность отечественной фискальной системы.

Тем не менее в новшестве есть и минус. Дело в том, что теперь Минфин будет, так сказать, сам себе режиссером. Сам будет ставить себе план, сам будет инициировать законы и сам будет их выполнять и исполнять. Тут при отсутствии так называемого конфликта интересов велик риск, что налоговики могут просто расслабиться, могут выбрать наилегчайшие для себя пути решения поставленных задач по обеспечению бюджетных поступлений. А этот наилегчайший путь до боли знаком – выжимать последние соки из бизнеса.

Впрочем, Гагику Хачатряну придется найти некую золотую серединку между налоговой теорией и практикой. При этом ориентируясь на необходимость обеспечения баланса интересов государства и бизнеса. Именно от этого зависит эффективность работы нового государственного органа, уже получившего в народе название "суперминистерство".

В СИТУАЦИИ СО СЛИЯНИЕМ МИНФИНА И КГД ЕСТЬ ЕЩЕ ОДНО заслуживающее особого внимания обстоятельство. Дело в том, что основной целью этого структурного изменения является оптимизация регулирования фискальной сферы. И тут возникает вполне резонный вопрос: почему такого же оптимизационного отношения не удостоились другие сферы и отрасли отечественной экономики? К примеру, такая же оптимизация спокойно и вполне оправданно могла затронуть государственные органы, регулирующие сферу градостроительства, транспорта, связи, авиации, экономики…

Чем занимается сегодня Министерство транспорта и связи? Авиация вообще была и остается вне полномочий данного министерства. Железнодорожный транспорт, по сути, с потрохами отдан ЮКЖД, сфера связи действует практически автономно. Здесь функционирует несколько крупных телекоммуникационных компаний, деятельность которых регулируется Комиссией по регулированию общественных услуг (КРОУ). К столичному общественному транспорту тоже министерство не имеет отношения. По сути Минтранс сегодня занимается, по крайней мере активно, только регулированием работы междугородного транспорта и такси. Согласитесь, как минимум странно существование данного министерства при такой минимизации поля его деятельности, функций и полномочий.

Кстати, любопытный нюанс. В конце прошлого года правительство Армении приняло решение, согласно которому все международные авиационные договоры Армении будет координировать Министерство экономики республики. Представляя проект решения, министр экономики Армении Ваграм Аванесян отметил, что, таким образом, Минэкономики станет уполномоченным органом по разработке изменений в действующих договорах о воздушном сообщении с другими странами, а также будет вести переговоры о заключении новых договоров. Министерство экономики также уполномочено привлекать к этим работам Главное управление гражданской авиации (ГУГА) при правительстве Армении.

Согласитесь, при "живом" профильном Министерстве транспорта как минимум странно передавать полномочия регулирования авиационной сферы другому, абсолютно не профильному министерству. Как минимум странно, что при наличии ГУГА РА, регулирующие функции которого и без того весьма ограниченны, Министерство экономики должно заниматься авиационными договорами. Но, если во всем этом есть логика, тогда не совсем понятно, почему бы не превратить в очередное "суперминистерство" Министерство экономики? В этом было бы логики гораздо больше. Кстати, в его состав можно ввести и Министерство градостроительства, которое вообще бездельничает практически с момента своего возникновения. Раз уж к авиации можно относиться как к бизнесу, регулируя ее исключительно в экономическом аспекте, то к сфере строительства - и подавно.

Можно, конечно, более детально обосновать необходимость тотальной оптимизации отечественных министерств и ведомств. Однако даже поверхностный взгляд на функции, роль и эффективность работы многих госорганов достаточен для осознания необходимости серьезных изменений в структуре правительства. Но, к сожалению, глубокий ли, поверхностный ли взгляд премьера зацепился лишь за фискальную сферу...