ПРОИЗВОЛ ГУБИТ КУЛЬТУРУ,

считают участники круглого стола "ГА"

Гурген МУШЕГЯН, заслуженный архитектор Армении:

-Я хочу начать обсуждение с градостроительной составляющей проблемы сохранения памятников. Одно могу сказать - уничтожение архитектурного наследия уже стало политикой. Сегодня в Армении градостроение и архитектура в строгом их понимании отсутствуют. Везде царят интересы исключительно частных заказчиков. Ни о государственных, ни об общественных интересах говорить уже не приходится. В советское время мы иногда жаловались, что превалируют государственные интересы, а точнее, диктатура одной идеологии. Но то, что происходит сейчас, когда мы вроде бы строим независимое демократическое государство, не укладывается ни в какие нормы. Следует помнить о том, что огромный пласт нашего национального культурного наследия – это памятники архитектуры. И произвол, который творится сегодня, совершенно недопустим. Причем самое страшное, что это не единичные случаи, а, как я уже сказал, порочная политика. Уничтожаются не только отдельные памятники - разрушается весь облик столицы. И мы постоянно об этом говорим, но ничего не меняется.

В советское время общество было в роли зрителя. Но ведь теперь оно вроде бы считается участником всех происходящих в стране процессов. Общество должно активнее защищать свои права и интересы.

Нунэ ЧИЛИНГАРЯН, профессор, кандидат архитектуры, вице- президент Международного научного комитета ИКОМОС "Наследие ХХ века":

- Что касается роли общества в защите культурного, в частности, архитектурного наследия Армении, то ситуация очень неоднозначная, если не сказать пародийная. Кстати, именно это было темой международной конференции, состоявшейся в 2012 году в Лейпциге: "Архитектурное наследие социалистического периода и отношение к нему общественности". Было интересно узнать, как в разных странах профессионалы и общество относятся к этой части своего архитектурного наследия. Выявились очень интересные тенденции, общность и различия. В частности, специалисты бывших соцстран Восточной Европы и постсоветского пространства одинаково озабочены уничтожением и искажением ценных памятников данного периода и прилагают много усилий для их сохранения, вплоть до внесения в список мирового наследия ЮНЕСКО. Но в подавляющем большинстве бывших европейских социалистических стран широкая общественность или безразлична, или даже поддерживает уничтожение этого слоя, поскольку считает, что это неуместное напоминание об ушедшем в прошлое ненавистном общественном строе.

На постсоветском же пространстве, в том числе и в Армении, прожившей в "соцрежиме" не пять, а более семи десятилетий, за редкими исключениями, отсутствует подобное идеологически-агрессивное неприятие. Получается, что наша общественность более культурная и образованная, она не смешивает идеологию с культурными ценностями. Однако и там, и здесь этот ценнейший пласт находится под угрозой. Надо признать, что культурное сознание нашего общества, уровень осознания ценности уничтожаемого наследия значительно поднялся за последнее десятилетие. Борьба и формы выражения протеста против градостроительного беспредела стали более грамотными и организованными.

Однако это очень странный, односторонний процесс. Изменение облика города и уничтожение памятников воздействуют на общественность, формируя разные формы протеста, а вот общественное движение практически никак не отражается на градостроительной политике. Получаются два самостоятельных, непересекающихся процесса. Это совершенно особый, очень "наш" феномен, непредставимый ни в странах бывшего соцлагеря, ни в Западной Европе. У меня много раз была возможность сравнивать архитектурное качество "соцнаследия" у них и у нас, и, выражая всеобщее мнение, не желая ничего принижать или излишне возносить, скажу, что то, что мы теряем, неповторимо, невосполнимо, эти потери очень болезненны и масштаб их далеко не местный. Из шести представленных мной в Лейпциге ансамблей, к сожалению, только случай летнего кинотеатра "Москва" был представлен в качестве примера наследия, уничтожение которого было предотвращено благодаря тому, что к общественному мнению прислушались.

Карен БАЛЬЯН, профессор, член-корреспондент Международной академии архитектуры:

- Я бы сказал, что общественность не умеет воздействовать на власть, а власть умеет нейтрализовать общественное мнение. И то и другое не во благо развития архитектуры.

Каро АЙВАЗЯН, начальник ереванского территориального отдела управления по охране памятников при Министерстве культуры:

- Общественность потому заведена в тупик, что уничтожаемые или изуродованные памятники решением правительства убирают из списка охраняемых объектов.

Карен БАЛЬЯН:

- А существуют списки памятников современной архитектуры? Нельзя ли их опубликовать? Сделать предметом обсуждения. Тогда профессионалы смогут объяснить ценность того или иного сооружения, аргументировать необходимость его сохранения. Тогда, возможно, и тот, кто готовится разрушить памятник, задумается над своими действиями. Сегодня в нашем обществе буквально формируется дурной вкус, в том числе и с помощью профессионалов, создающих низкопробные строения. Уровень профессионализма армянской архитектуры сегодня самый низкий за прошедшее столетие. И параллельно идет уничтожение лучших произведений. Это эгоизм в равной мере ограниченных в своих вкусах и представлениях архитекторов и заказчиков. Но кто ответствен перед будущим?

И, конечно, если мы всерьез хотим сохранить архитектурное наследие, нам следует исполнять закон. В этом случае вряд ли будут возможны теледебаты относительно разрушения рынка. Памятник будет охраняться законом и никакой псевдоадвокат не обоснует его разрушение. Российская академия архитектуры и строительных наук приняла обращение к руководству Армении с призывом сохранить произведения недавно ушедшего из жизни академика Джима Торосяна, небеспочвенно опасаясь за их будущее. Весьма красноречивый факт.

Гурген МУШЕГЯН:

- У нас был длинный список охраняемых объектов. Его уничтожили и восстановили только часть этого списка. Почему? А потому, что этот список мешает деятельности "новых" архитекторов. Приведу пример стадиона "Раздан". Он был не только в списке охраняемых объектов, но и считался одним из лучших сооружений советской эпохи. Что получилось из этого, всем известно. Перекрасили в разные цвета, что категорически недопустимо. Где авторское право? Кстати, я читал договор, по которому собственник не имеет права что-либо менять в облике здания.

Армен АБРОЯН, начальник управления по охране памятников при Министерстве культуры РА:

- Хочу остановиться на нескольких аспектах проблемы. Не только памятники, но и другие сооружения должны по возможности сохраняться. Особо хочу коснуться вопроса тех специалистов, которые идут на поводу у заказчиков. Даже когда наш научно-методический совет дает рекомендации, зачастую специалисты обижаются и все равно делают как хотят. Это тоже очень большая, если не главная, проблема. В итоге заказчик диктует архитектору, как и где строить. И сегодня собственник выбирает таких архитекторов, которые будут плясать под его дудку. А профессионалы остаются не у дел. Пользуясь случаем, хочу призвать всех архитекторов не идти на поводу у заказчика и прислушиваться к рекомендациям авторитетных специалистов. В конце концов и вам жить в нашем городе. Какой Ереван мы оставим будущим поколениям?! Что касается общественного мнения, то оно не всегда правильное, это сугубо профессиональная сфера, и тут следует прислушиваться к мнению специалистов.

Карен БАЛЬЯН:

- И все-таки хотелось бы получить ответ на вопрос: почему в нашей стране можно не соблюдать законы об охране памятников?

Армен АБРОЯН:

- В законе о сохранении памятников все однозначно прописано. И о списках, и о процедуре изъятия памятников из списков. Проблема не в этом. А в нарушении законов. Официально заявляю, что мы в случае с Крытым рынком сделали все, что от нас зависело. Нарушением должна была заняться уже Генпрокуратура.

Нунэ ЧИЛИНГАРЯН:

- Однозначно: собственник должен быть полностью информирован о статусе своей собственности, о том, что он имеет или не имеет право делать по закону. Мы знаем множество случаев, когда, предпринимая "глобальный ремонт" памятника, собственники искренне (или не очень…) заявляют, что понятия не имели, что не имеют права передвигать стены или менять форму окон. Однако есть другие случаи, когда ремонт и обновление предпринимаются не отдельными собственниками, а городскими властями. По этому поводу у меня вопрос. Несколько лет назад практически весь центр Еревана был перекрашен, в том числе и здания, имеющие статус архитектурных памятников, где, как известно, цвет и фактура являются такой же неотъемлемой и охраняемой частью архитектурной ценности, как и все остальные составляющие. Облик многих зданий от этого действительно выиграл. Однако есть и, мягко говоря, странные примеры. Многие здания Буниатяна выкрашены в цвета, не имеющие ничего общего с изначальной расцветкой, и никак не созвучны окружению. Хотелось бы узнать, согласовала ли мэрия этот вопрос с Агентством по охране и использованию памятников?

Армен АБРОЯН:

- Этот вопрос у нас не обсуждался.

Каро АЙВАЗЯН:

- Я знаком с этим процессом. Министерство культуры РА уполномочило меня стать консультантом мэрии. Я поставил условия: вопросы окраски зданий должны согласовываться с нашим ведомством. Но во многих случаях этого не делалось. Конечно же, это нарушение закона.

Карен БАЛЬЯН:

- Конечно, цвет зданий также относится к аспекту охраны наследия. Но, думаю, здесь ситуация поправима по сравнению с реальностью застройки Кольцевого бульвара, Главного проспекта, ущелья реки Раздан, северных склонов города. Эти пространства воспринимаются не как свободные рекреационные зоны, градостроительные решения и природный ландшафт, непременно подлежащие сохранению, а как пустоты, требующие заполнения.

Я недавно вернулся из Западной Армении. Многие города там утратили исторический облик. Я обратил внимание, что они застраиваются весьма странным образом, небольшими, никак не связанными одно с другим и в основном квадратными зданиями. Похожими на кубики. Это явно свидетельствовало о временности строений и об очевидной оторванности их от культурного контекста. И я вижу много подобных кубиков в застройке наших городов

Каро АЙВАЗЯН:

- Когда утверждался новый список, 14 памятников по объективным причинам должны были быть демонтированы. Вопрос - куда их перенести. Единственное место, где их можно разместить, - Главный проспект. Тогда все без исключения члены Градостроительного совета мэрии были против. Потом, через несколько лет, большинство было "за".

Карен БАЛЬЯН:

- Почему ваше ведомство думает, куда девать эти памятники, вместо того чтобы провести проектное исследование и найти пути решения? Вместо того чтобы найти применение старому зданию "Звартноц", его хотели снести. Кстати, должен как положительный факт отметить, что и мэрия, и главный архитектор Еревана однозначно высказались за сохранение круглого здания аэропорта. И это очень важно – горожане должны знать мнение своего главного архитектора.

Армен АБРОЯН:

- Во всем мире специалисты считают, что памятники нельзя разрушать. Памятник должен оставаться памятником с его неповторимым обликом. Нарушение этого правила приводит к конфликтам.

Карен БАЛЬЯН:

- Сегодня угроза нависла и над площадью Республики. Абсолютно недопустимо строить там башню.

Армен АБРОЯН:

- Конкурс показал, что ни одна идея не может быть реализована.

Карен БАЛЬЯН:

- И не могла быть реализована при той программе, которая была предложена. Сегодня очевидно, что совершенно недопустимо вмешательство в существующий ансамбль – ни профессиональные возможности, ни идеологическое понимание градостроительной роли центральных ансамблей города не дают оснований для оптимизма. Кажется, опыт последнего десятилетия это доказал.

Рубен АРЕВШАТЯН, арткритик, соавтор проекта "Сладкие 60-е":

- Я хотел бы обратиться к самому вопросу памятника, культурного наследия и тому, как и кем определяется принадлежность к этому наследию. Пример Крытого рынка для меня - вопиющий факт. Самвел Алексанян сам определил, что является, а что не является памятником и как с этим памятником поступать. Но ведь этот вопрос должно было решать государство. Сохранение наследия всего XX века – большая проблема. Произошел даже не культурный, а цивилизационный срыв. И только спустя 20-30 лет мировая общественность пытается проанализировать, что произошло на самом деле. Это комплексный вопрос, который не ограничивается опасными изменениями подходов в сферах архитектуры и градостроительства. Тут необходим комплексный культурологический анализ всей парадигмы.

Отношение к культурному наследию у разных частей общества значительно отличается. Даже некоторые хорошо образованные люди иногда имеют не вполне адекватные представления о тех или иных культурных ценностях. И это продолжение того конфликта, который происходил в XX веке. Как общество воспринимало реальность, какова была модель будущего? То есть это вопрос культурного видения, и архитектура в этом плане, с одной стороны, иллюстрирует это видение, с другой – является формообразующим компонентом. Повторюсь еще раз – вопрос, который мы обсуждаем, касается не только Армении и не только сохранения памятников архитектуры, это глобальная проблема, связанная с отношением к культурному наследию в целом. Мировое сообщество хочет разобраться, что произошло в течение одного столетия и как произошел этот срыв. В этом году на Венецианском биеннале будет анализироваться именно эта проблема.

Сегодня архитектура переживает глобальный кризис, потому что она до сих пор работает с теми моделями, которые были разработаны в течение ХХ века, когда доминировала культура модернизации. Но эта модернизация не была тотальной, она была многоканальной, и Армения являет собой исключительный пример многоканальности. Мы можем проследить всю многослойность этой культуры, но поскольку мы находимся на пике срыва, то сегодня становимся свидетелями того, как все эти пласты просто исчезают у нас на глазах.

Есть еще один вопрос, касающийся культурного срыва, который поставил под сомнение всю культуру модернити, всю культуру исторической логики, оценки. Здесь был приведен хороший пример церкви Святого Креста – Ахтамар, как в свое время что-то пристраивалось к этому уникальному сооружению, потому что подход был совершенно иным. Посмотрите, что произошло сегодня с мостом в Гарни! Что произошло с памятником Агарцин, который просто отполировали! То есть изменился подход, философия. Мы должны рассмотреть именно этот вопрос, потому что все остальные проблемы – производное.

Поменялись акценты, приоритеты и подходы к сохранению и определению статуса памятника. Отполировать, отшлифовать, привести просто в рабочее состояние – такой подход фундаментально меняет всю философию не только памятника, но и общества. Мы говорим о том, что власть не должна быть пассивной и, если нужно кого-то наказать за то, что он изуродовал памятник, власть должна это сделать. Но здесь речь идет не только о политической воле. Такая система должна утвердиться на уровне культуры. Я имею в виду не какие-то абстрактные категории типа "общество должно созреть" и т.д. Речь идет о том, что субъекты, ответственные за сохранение памятников, должны очень серьезно отнестись к этой проблеме, осознать серьезность цивилизационного срыва, который произошел, и осторожно решать текущие проблемы. И этот процесс должен быть публичным и прозрачным.

Гурген МУШЕГЯН:

- Чем объяснить тот факт, что нарушение Правил дорожного движения обходится дороже, чем уродование памятника? Этим все сказано.

Нунэ ЧИЛИНГАРЯН:

- Мы реагируем на уничтожение памятников постфактум, и это происходит потому, что нормальные люди, как правило, не могут изначально предполагать вандализм, тем более что он в начале происходит под названием "реставрация" или "реновация". По поводу, например, того же Крытого рынка скажу, что корни произошедшего надо искать в том числе в недавнем прошлом. Снова обращаясь к событиям с летним кинотеатром "Москва", вспоминаю телевизионное выступление бывшего премьера Тиграна Саркисяна, который уверенно сообщил, что здание с исторической точки зрения интересно, но архитектурной и художественной ценности не представляет. Это шокировало! Кто, когда, какие "серые кардиналы" от архитектуры подсказали властям такую формулировку?

Совершенно не обязательно, чтобы представители властей были архитекторами или хорошо разбирались в архитектуре. Для этого существуют официально уполномоченные органы, главный архитектор города, Министерство культуры и т.д. Однако точно так же, как в случае с Крытым рынком, ни один представитель названных органов официальных заявлений и формулировок об "ограниченной" ценности здания не делал. Ситуация почти мистическая: никто из имеющих соответствующие полномочия ничего подобного официально не говорил, не писал и не разрешал, но заявление прозвучало….

В итоге за 2005-2012 год идея наряду со многими фактами искажения или "молчаливого" бесследного исчезновения некоторых ценных зданий дала корни в сознании, образовался определенный слой общества, у которого сегодня возникает логичная реакция на протесты относительно так называемой модернизации Крытого рынка: "Да что вы разбушевались? Ведь не сломали же! Посмотрите, какой хороший ремонт, пол сверкает, чисто…" Среди них есть и достаточно образованные люди, но уже с измененным сознанием…

Однако все это эмоции. А основной регулятор процесса - закон. Он никогда и нигде не бывает совершенным. Но надо признать, что в нашем случае закон об охране архитектурного наследия намного лучше, чем наша способность его исполнять. Факт исполнения закона - лучший воспитатель, формирующий общественное сознание.

Саград ПЕТРОСЯН, архитектор:

- Во многом проблема упирается в политический контент. Государство пока пытается, как в советское время, административно-экономическими механизмами развивать экономику, образование и т.д. И в сфере градостроительства, в сфере сохранения памятников это особенно видно. Сегодня, как только Министерство культуры пробует сохранить государственный памятник, это еще как-то получается. Но если дело доходит до того, чтобы в рыночных условиях работать с частным заказчиком, система тут же рушится. Об этом говорят сами представители власти. Что должны делать специалисты? Как упорядочить это поле? Государство нашло свою волшебную палочку: есть парочка псевдо- архитекторов, советников, которые заваривают эту кашу и контролируют процесс. Даже если закон есть, в каком-то месте он дает сбой, не исполняется, либо исполняется наполовину, либо его можно обойти.

Я думаю, что мы, специалисты, все же разработали ту правовую базу, которая не должна позволять проявляться субъективным подходам. Я имею в виду все нюансы, детали, необходимые документы, наличие которых не позволило бы произвольной трактовки и субъективных мнений. Не должно ничего быть оставлено на чью-то совесть, понимаете? Это в корне неправильно.

Карен БАЛЬЯН:

- Проблема в том, что документы, о которых говорит Саград Петросян, – они и есть, и их нет. Что-то есть, на что можно опереться, и в то же время нет того, что должно быть. Мы хотим каких-то перемен, но ничего не меняется. Давайте вспомним середину 50-х годов. Как из совершенно другого состояния, из эпохи сталинизма мы перешли к модернизации и создали не только уникальную архитектуру, но и общество. И здесь сыграли роль разные факторы, в том числе и политическое решение. Оно необходимо – это политическое решение.

Оказывается, мы пришли к уничтожению культурных традиций. Мы уничтожаем сами основы нашей культуры. Это совершенно беспрецедентная ситуация для многовековой армянской культуры. Нас сохраняла наша преемственность. В советские годы мы сумели, основываясь на своих культурных традициях, развить армянскую национальную архитектуру. Мы были зажаты в госстроевских нормах, тем не менее сумели сохранить культурную преемственность. Стадион "Раздан", например, – произведение национальной архитектуры. Но сейчас мы сознательно хотим оторваться от своих культурных традиций, от своих корней. Поэтому появляются так называемые профессионалы, которые с экранов телевизоров оправдывают разрушение того же Крытого рынка. Логики не было никакой, но они оправдывали. А люди слушали эти выступления и начинали думать, что раз это мнение профессионалов, значит все правильно. Существует только один путь решения проблемы - обеспечение полной открытости и прозрачности всех процессов, связанных с архитектурой.

Рубен АРЕВШАТЯН:

- Речь идет о том властвующем классе, который сегодня принимает решения, финансирует строительство. Это люди, которые тоже имеют свою историю. Они пришли к власти и проталкивают свою новую философию за счет того срыва, который происходит именно на уровне интеллектуального дискурса относительно определения того, что является историческим памятником и историческим достоянием. Они спекулируют на том, что культура модернити провалилась. И это убеждение доминирует у многих интеллектуалов. Пользуясь всеми благами этой культуры, имея огромные достижения в течение ХХ века, такой подход опровергает ту же культуру. И на этом срыве сегодняшняя так называемая элита спекулирует. У нас есть еще одна огромная проблема,связанная с самоколонизацией. Истребление истории является инструментом и одновременно целью колонизационной политики. Как происходит колонизация? Нужно полностью убрать все, что было, и основать новую систему. В нашем случае происходит очень интересный процесс самоколонизации.

Каро АЙВАЗЯН:

- Знаете, в чем еще наша проблема? В нашем архитектурном сообществе есть разные специалисты – архитекторы, градостроители и др., но нет профессиональных критиков. Причем критик должен быть не один, их должно быть несколько. Вот этой ниши у нас нет. А она нужна, потому что мнение именно профессиональных критиков может влиять как на общество, так и на профессионалов. Другой аспект: я много занимался этим вопросом и даже изучил опыт зарубежных коллег. Речь идет об оценке памятников именно в денежном отношении. Конечно, мы можем говорить о том, что они бесценны, но такая оценка важна, на мой взгляд. Когда человек знает, что та или иная маленькая церквушка стоит миллион долларов, а то или иное здание, которое тоже является памятником, стоит полмиллиона, это может, в свою очередь, повлиять на штрафы. Здесь было справедливо сказано, что за нарушение Правил дорожного движения штрафы выше, чем за уродование памятника. Методика оценки памятников имеется. Это может стать первым шагом.

Карен БАЛЬЯН:

- Европейский подход, наоборот, совсем другой. Там памятники не имеют цены вообще. Или имеют символическую цену.

Каро АЙВАЗЯН:

- Но оценка поможет при определении ущерба, нанесенного памятнику.

Гурген МУШЕГЯН:

- Что значит определение ущерба? Ущерб будет ликвидирован, если памятник будет восстановлен и неприкасаем.

Круглый стол провели Тигран МИРЗОЯН и Зара ГЕВОРКЯН